Начало см. http://www.proza.ru/2016/03/22/1866
Три месяца, данных для «созревания» пролетели быстро.
«И крылья эту свадьбу вдаль несли…»
Возможно, крылья и были. Амуры, как положено, дежурили на своих местах. Только никто этого не заметил. Ни крыльев, ни лимузинов у дверей общежития. Утром жених сбегал за букетиком гвоздик, вручил невесте, позвали свидетелей и пошли расписываться. Благо, ЗАГС - рядом.
Амур расшалился, подталкивая руку невесты, и она от волнения несколько раз порывалась расписаться на строчке, где должна была оставить подпись свидетельница. Удержали от промашки лишь указующий палец сотрудницы ЗАГСа, окаменевший на нужном месте, и шипение сквозь зубы между словами поздравлений:
- Тут же, тут... Где я держу... .
Убегающую строчку водворили на место, но, как оказалось, это были цветочки.
Вот то, что их не пустили в общежитие, когда вернулись из ЗАГСа – это уже больше напоминало ягодки и наложило отпечаток на дальнейшие события.
В массивную ручку дверей общежития словно пальма была засунута швабра. С двух сторон ее поддерживали принаряженные Петровна и Любочка.
Петровна была комендантом общежития, Любочка - уборщицей.
В отличие от нашей героини Любочка очень хотела выйти замуж. Она и работать в аспирантское общежитие пошла только ради этого.
В каких фирменных джинсах, каких коротеньких юбочках молодая уборщица мыла пол…
Аспирантки, несмотря на занятость наукой, оставались женщинами и завистливо обсуждали очередной наряд Любочки за закрытыми дверями комнат. Аспиранты, наоборот, стремились пригласить Любочку в комнату и лишь после этого закрыть дверь. Но Любочка была строга и принимала приглашения лишь тех, в чьих серьезных намерениях не сомневалась.
Петровна старалась быть справедливой, деятельно принимая участие в жизни своих подопечных. Укрыться от ее наставлений было нелегко и часто по этажам общежития разносились громкие возгласы, поучающие очередного провинившегося:
- Вот и женись теперь! Что значит: ты ее не любишь? А спать любил?
На этот раз они обе стояли у дверей общежития, требуя «выкуп».
На столике вахтера - конфеты, яблоки, молодожен пытается открыть шампанское… Принципиальным трезвенником он, конечно, не был, но шампанское открывать не умел. Вылетевшая пробка, словно желая отомстить за долгое заточение, всей своей кипучей, шипящей и беспощадной кинетической энергией нацелилась в глаз открывающего. Может, она и свернула с пути, отведенная взмахом крыла дежурного амура, но уж очень коротка траектория полета. Отклонение от конечной цели составило не более нескольких миллиметров.
Брызги шампанского романтично разлетелись по вестибюлю общежития, пиджак молодого мужа покрылся липкими мокрыми пятнами, снижая романтический ореол; край пробки рассек бровь, а вокруг глаза новобрачного почти мгновенно налился кровоподтек, изменения цвета которого можно было фиксировать как отдельную главу экспериментальной части диссертации.
Родители молодоженов были немолоды и на свадьбу приехать не смогли.
В данной ситуации это оказалось к лучшему, ибо совершенно неизвестно, как бы они отреагировали на столь нестандартное украшение на лице главного героя праздника. Переживали бы, стеснялись, сказали, что в ресторан в таком виде идти неприлично…
Прилично или неприлично, но ведь заплачено!
Заказать в ресторане праздничный ужин поручили свидетелю и свидетельнице. В беседе с администратором они, словно пароль, твердили: «Нам очень немного еды, у нас одни балерины…» Хотя, по правде говоря, среди 14 гостей, приглашенных в ресторан, балерина была только одна, да и она не отказалась бы поесть по-человечески. Но аспирантская стипендия шиковать не позволяла.
Увы, приложенный лед не изменил ситуацию. Глаз молодожена заплыл, вокруг красовалось нечто багряно-алое, напоминающее закат солнца. Только это солнце почему-то садилось не там, где ему положено, а в ресторане, словно зайдя по приглашению молодоженов, не нашло свободного стула и, обидевшись, пристроилось, где сумело.
Гости не из общежития шепотом выясняли у соседей, что случилось. Кто-то сострил:
- Да жених в последний момент отказался идти в ЗАГС, вот невеста и...
Случайно брошенная фраза стала обрастать подробностями, почти каждый тост заканчивался многозначительными пожеланиями «только мира этому дому».
А невеста никак не могла понять, почему, подавая горячее, официантка ей шепнула:
- Правильно. Я на твоей стороне. Их только так и надо держать…
Дальше события странно запутались. Какое-то братание произошло в мужском туалете, после чего за столом оказались немцы (свадьбу отмечали в ресторане "Потсдам"), активно поднимающие тосты «за мир», уже без уточнения того, где именно должен этот мир присутствовать. Окончательно всех сразил друг новобрачного, который встал, задумчиво покачался с носка на пятку, глядя куда-то вдаль, и, подняв рюмку, произнес лаконичный тост на двух языках:
- Нихт нейтронная бомба.
В общежитии свободных комнат не было. Петровна, нарушив инструкции, разрешила ночевать в изоляторе, взяв клятвенное обещание не оставлять следов пребывания:
- Если комиссия придет и обнаружит, что там кто-то живет, меня или убьют, или оштрафуют.
Словно привидения плыли, покачиваясь, подушки и одеяла вечером с третьего этажа на первый, а утром чинно возвращались на свои места.
Комиссия, конечно же, пришла, молодожены честно соблюдали уговор и обошлось без кровопролития, но долго так продолжаться не могло.
Низкий поклон и светлая память заведующему лабораторией, в которой работал муж. Он написал кучу бумаг и все-таки выбил для своего сотрудника комнату в только что сданном малосемейном академическом общежитии. Подарок был царским – в общежитии была постоянная прописка, и это решало все бытовые вопросы.
Ну, или почти все.
Как вы помните, героиня рассказа замуж не собиралась и получила распределение по окончанию аспирантуры в другой город. Открепление то она взяла, и ее даже соглашались принять на работу в тот институт, в котором закончила аспирантуру, но…
Чтобы приняли на работу – нужно было иметь постоянную прописку, чтобы получить прописку – надо где-то работать.
Хождение по замкнутому кругу - словно хождение по канату. Молодожены сами себе напоминали гимнаста Тибула из "Трех толстяков" Олеши. Только он на канате над городской площадью был один, а они - вдвоем. Это было и легче, и труднее, ведь, чтобы не упасть, надо было научиться согласовывать порывы.
Они устояли.
Начальник СКБ, нарушив все правила и инструкции, распорядился зачислить ее на работу задним числом, когда еще училась в аспирантуре. Она за это ему благодарна до сих пор, хоть его давно нет на свете.
А в новую комнату молодожены купили полуторный матрас, положили его на пол, взяли в кредит телевизор и начали семейную жизнь.
Прошло много лет. Друзья молодоженов, познакомившись на свадьбе, стали улыбаться и кивать друг другу, встречаясь в поликлиниках, а затем - увы, пожимать руки на кладбище. Бывшая невеста лишь недавно на похоронах жены коллеги мужа узнала: подавали они заявление на регистрацию брака без очереди потому, что эта незнакомая ей женщина попросила свою близкую подругу об одолжении - иначе, как сказал ее муж, "эти охламоны так никогда и не распишутся"...
Что можно добавить к этому? Только поклониться всем неравнодушным людям, оказавшимся рядом.