ПО ОБРАЗУ И ПОДОБИЮ
Если Бог сотворил человека по своему подобию,
то человек ответил ему тем же.
Вольтер
Экран главного внешнего сканера, секунду назад ещё покрытый
многоцветной палитрой помех, вдруг резко сбросил с себя эту информационную абстракцию, и теперь с удовольствием показывал экипажу разбавленную лёгкой дымкой голубизну неба.
Рубинштейн нервно включил ещё и камеры объёмного обзора.
Вверху было небо, внизу – земля в холмах от горизонта до горизонта.
Машина Времени в соответствии с инструкцией висела под колпаком –
невидимкой на высоте около ста метров над этой, пока загадочной для
исследователей территорией, украшенной лишь кустарником, да редкими
деревьями рощи прямо под ними.
Марфин глянул на шкалу курсографа.
- Кажется, мы на нужном месте, - сказал он пока неуверенно. – Во всяком
случае, год, месяц и конкретная дата сходятся.
- Это ещё следует проверить и уточнить, - Рубинштейн жадно смотрел на
экраны. – Судя по пейзажу, мы, если и промахнулись, то не слишком сильно, а
вот с конкретными датами пока неясно…
Он ввёл программу подтверждения в заждавшийся полевой работы
бортовой компьютер.
- Через пять минут мы узнаем наши точные координаты, а вот дату
придётся определять уже самим, на местности. По магнитным полям,
температуре снаружи и составу местного воздуха этого не выяснишь.
- У нас с тобой есть два варианта, - Марфин нетерпеливо бегал взглядом по малоинформативным экранам. – Главный из них – дистанционная фиксация
События.
- Мне лично больше нравится второй… - задумчиво продолжил Рубинштейн. – Контактная и личная. Ты этого не поймёшь, поскольку православный христианин, а вот я – ортодоксальный иудей, и под нами лежит древняя Палестина – земля обетованная всех евреев. Я хочу почувствовать её под своими стопами, я мечтал вдохнуть её священный воздух…
- Не боязно?.. – улыбнулся Марфин.
- Страшновато, как и всё новое. Это первый рейс подобного аппарата в
начало ANNO DOMIHI. Первый пилотируемый рейс, - поправился Рубинштейн. – Все беспилотные зонды до нас просто сгинули во Времени, мы тоже попали сюда не без помех.
- А я бы просто снял всё на видео прямо из машины, - осторожно намекнул
Марфин. – Никто ведь не требовал от нас подвигов с риском для жизни. Основное наше задание – документировать Начало…
- Ты можешь здесь остаться, - понял опасения коллеги Рубинштейн. – Если
я не вернусь через сутки, ты улетишь домой один.
- А ты?.. – не понял Марфин.
- Убить меня тут не убьют, поскольку, вроде, не за что, а вот упечь для
порядка в какой-нибудь зиндан вполне могут. До выяснения личности.
Марфин фыркнул.
- Странный у тебя, однако, юмор…
- Это не юмор, а рядовая рабочая версия, и, в случае реализации именно этого сценария, я запрещаю тебе вмешиваться в ход Истории. Кто-то из нас двоих обязан вернуться, иначе на автоматике аппарат опять канет в Бездну Времени. А спасательных операций, как ты знаешь, в таких случаях не предусматривалось…
- Знаю… - буркнул Марфин. – Подписывался под приговором добровольно.
Но, всё-таки, почему-то хочется оптимистических итогов.
- Это не смертельно, - напомнил Рубинштейн. - Сейчас здесь многие говорят на арамейском. Язык мы условно понимаем, а акцентом тут никого не удивишь. В случае чего допросят, побьют для порядка, но до прокуратора дело не дойдёт.
- Тебе так хочется рисковать?..
- Не в этом дело! – поморщился Рубинштейн. – Это моя прародина, и это
мой единственный Шанс. Другого такого у меня уже не будет, учитывая
принцип мономерности Времени. Одновременно попасть в одно и то же место в одно и то же время дважды в принципе невозможно, а события ДО и ПОСЛЕ уже не представляют для нас особого интереса.
Он ещё раз посмотрел на уже сделавший все свои расчетные дела курсограф.
- Ну, вот, с координатами мы, как будто, тоже определились. Это Палестина, точка высадки – в пяти километрах от Иерусалима, время года соответствует требуемому, а вот совместимы ли конкретные даты – нам следует уточнить.
Он решительно встал с кресла пилота.
- Итак, ты составишь мне компанию?..
- Ты меня убедил, - Марфин тоже встал. – Двум смертям не бывать, а
прожить жизнь можно и в древней Палестине. С надеждой на прогресс науки
Будущего, и возможный прилёт сюда наших потомков.
- Ты оптимист, однако, - усмехнулся Рубинштейн. – Плохо знающий
основные постулаты своей науки…
- Эйнштейн считал, что скорость света – предельна для материальных тел, - парировал Марфин.
- Согласен, - Рубинштейн и не пытался продолжать спор. – В принципе,
Будущее для нас с тобой сейчас сжато в точку, а если где-то на его Бесконечности произойдёт техническая революция в темпоральной кинетике, за нами точно могут прилететь из какого-нибудь ХХХ века. Хотя бы ради любопытства…
- Сюда от нас – дальше, чем до ХХХ века, - подытожил Марфин. – Поэтому с ними нам будет легче договориться…
- Ладно, заболтались мы! – прекратил их разглагольствующее разгильдяйство Рубинштейн. – Переодеваемся!
…Совершенно невидимый со стороны аппарат медленно опустился до крон
деревьев из близлежащей рощи. Инфракрасный локатор не видел в радиусе
километра ни людей, ни крупных животных. Учёные спустились по гравитационному трапу на землю и внимательно осмотрелись.
Лавровая роща была безлюдна. Лениво пели редкие, уставшие от жары
птицы, расслабленно жужжали насекомые. Рубинштейн поправил на своём
плече котомку, в которой лежала замаскированная под чёрствую краюху мацы
видеокамера.
- В какую сторону идём? – на всякий случай на западном арамейском, который он неплохо знал, спросил Марфин.
Рубинштейн показал рукой.
- Три километра отсюда, - ответил он тоже на древнееврейском, но уже на восточном его диалекте. - Будем идти молча, особенно среди людей. Лучше не привлекать к себе их лишнего внимания.
Он послал Машине Времени телепатическую команду пока убрать свой
гравитрап.
- Идём! – сказал Рубинштейн решительно и сам первым пошёл вперёд. – У
нас с тобой на все наши дела есть почти сутки. Если не уложимся в этот контрольный срок, и не вернёмся, машина улетит в Будущее самостоятельно. Без нас…
- Куда-нибудь она точно попадёт, - буркнул Марфин, двинувшись за
командиром. – Как и все предыдущие…
Они покинули рощу, так никого в ней и не встретив, вышли на
истоптанную босыми ногам, обувью, и избитую колёсам дорогу, и направились в
сторону, указанную Рубинштейном. Попадавшиеся им навстречу люди не
обращали на них никакого внимания, подтверждая правоту историков Будущего, оформлявших их внешний вид. На исследователей не оглядывались, их не
окликали, проявляя к ним утешающее безразличие.
Пройдя между облезлыми холмами, они наконец увидели то, что здесь и искали.
- Голгофа… - тихо сказал Рубинштейн. – И распятия. Ради одного из них
мы сюда прилетели…
Они медленно шли, хорошо играя праздное любопытство, и внимательно вглядывались в кресты на холме. Шли они с противоположной стороны, поэтому
по а не видели самих распятых. Метрах в ста от конечной цели своего дальнего
путешествия они стал обходить жертвенный холм. Охранявшие место
публичной казни стражники прятались от жгучего солнца в тени навеса.
Опасливо на них поглядывая, гости из Будущего на какое-то время отвлеклись от того, ради чего прибыли сюда. Стражники, привыкшие к праздно-шастающим, занимались своими делами, во что-то играя, и Марфин первым вспомнил о том, ради которого они здесь.
Он посмотрел и внезапно замер на месте. Рубинштейн, пока ничего не
понимая, сначала увидел его удивлённое лицо, а уже потом – ближайшее
распятие…
Он тоже встал, как вкопанный. Некоторое время они заторможено смотрели на того, кто был прибит к кресту.
- Вот этого у нас там никто не мог предположить… - тихо сказал Марфин. –
Даже ради разнообразия. Есть версия с реальным прототипом, есть – с
собирательным образом, но чтобы ТАКОЕ…
- Ты что-то говорил недавно про Эйнштейна… - шёпотом намекнул
Рубинштейн на английском, не боясь быть услышанным стражниками,
которые находились достаточно далеко.
- Инопланетянин… - вздохнул Марфин. – Каким ветром его сюда занесло
и зачем?..
- Либо это миссионер – одиночка, либо он хотел поделиться с нами
знаниями своей цивилизации. То и другое в это время каралось…
- Он безнадёжно мёртв… - с грустью сказал Марфин, внимательно
вглядываясь в гостя из Космоса. – Его убили только за то, что он желал нам
какого-то Добра в его понимании этого. И именно поэтому он, похоже, пришёл
сюда без оружия…
- А остальные?.. – Рубинштейн посмотрел на пустынное небо.
- Может, он специально прилетел один. Не думаю, что свои его просто
бросили на погибель.
Марфин осторожно посмотрел на увлечённых азартом игры стражников и
достал из котомки мацу-видеокамеру.
- Мне это запечатлевать?..
- Снимай. – Рубинштейн тоже оглянулся на безразличную ко всему,
кроме своей игры на деньги своего жалования, охрану. – Только захвати все
кресты, так будет убедительнее и достовернее.
- И что же мы с ЭТИМ будем делать?.. – почти ужаснулся Марфин. – ТАМ?..
- Ну, это уже твои проблемы! – веско сказал Рубинштейн. – Снимай!
Ты – хороший компьютерщик, и у тебя есть много графических программ.
Остальных казнённых мы оставим, а из ЭТОГО ты слепишь именно то, чего от
нас и ждут ТАМ… Время для этого у нас с тобой ещё есть.
Они стояли и смотрели, а Марфин, прижав к груди « мацу », снимал.
- Всё, уходим! – скомандовал Рубинштейн, косясь на стражников. –
Не надо злоупотреблять чужим благодушием.
Они пошли обратно. Марфин, убедительно делая вид, что обнюхивает сухую корку, снимал стражу.
…Короткоживущая тень на мгновение накрыла обоих, и тут же исчезла.
Стражники повскакали с земли, выбежали с копьями из-под навеса, и
обнажили свои мечи.
…Над крестом с распятым инопланетянином висела в воздухе летающая
тарелка. Она была метров пятидесяти в диаметре, и зависала в каких-то метрах
над тем, кого здесь так и не поняли. Не открылись люки и никто не спустился к
нему по трапам. Просто он непонятным образом отделился от креста, оставив на
нём гвозди, и с поникшей бесформенной головой, и безжизненно висящими
длинными « руками-ногами », воспарил вверх, утонув в корпусе тарелки. Уже
подбежавшие стражники бросали в неё свои убогие копья, которые беззвучно
отскакивали от защитного поля инопланетного корабля, втыкаясь в землю рядом
с опустевшим крестом.
Тарелка величественно поднялась вверх и в каком-то траурном ритуале
поплыла к горизонту, исчезнув вдали. Ошеломлённые стражники, сгрудившись
в кучу, заворожено смотрели ей вслед.
- Ты снимал ЭТО?.. – вдруг тихо спросил Рубинштейн.
- Ума не хватило… - извиняющимся тоном ответил Марфин. – А что, надо
было?.. – он растерянно повертел в руках уже бесполезную « мацу ».
- Ни в коем случае!.. – прошипел Рубинштейн. – Пошли отсюда побыстрее!
Здесь уже не будет ничего интересного. Сейчас тут соберётся шумная толпа, а у
нас с тобой плохое произношение.
Они снова пошли обратно к своей Машине Времени, а навстречу им уже
бежали случайные свидетели свершившегося Чуда, и что-то услышавшие о чём-то от других.
- И что теперь?.. – спросил Марфин, когда они вошли в знакомый лес. –
Домой?.. С чем?..
- Всё то же… - угрюмо сказал Рубинштейн. – И всё с тем же… Мы прилетели укреплять христианство достоверными фактами Истории, а не уничтожать его ими же… Ты обработаешь записанное, вставишь в него то, чего от нас ждут ТАМ, и они это получат. А мы с тобой фиксировано очистим нашу память от только что увиденного, или до самой своей смерти посадим наши языки под прочные замки…
Марфин посмотрел на небо между редкими ветвями деревьев.
- И всё-таки, они за ним прилетели… Опоздали, но забрали с собой хотя бы
его тело.
- Если бы они этого не сделали, у нас ТАМ сейчас было бы не
Христианство, как одна из всемирных базовых религий, а что-то совсем другое… - Думаю, они прилетят сюда ещё раз, чтобы поместить на крест мёртвого человека, или телепатически хорошо обработать мозги местным жителям. Это в их интересах. Христос должен войти в Историю Земли образом Бого-Человека, а не зелёного непонятно чего…
- Это и в наших интересах тоже… - добавил Марфин, подходя к
помеченному ими дереву, над которым висел невидимый временной корабль. –
Иначе мы с тобой оба были бы сейчас, допустим, мусульманами… Или
приверженцами какой-то другой Веры, вместо так и не возникшего
христианства…
- Для тебя так важно название Веры?.. – удивился Рубинштейн.
- Да нет, - спокойно ответил Марфин, уже поднимаясь по гравитрапу. –
Просто пришлось бы делать намаз аж пять раз на дню. А мы, россияне, – народ,
довольно ленивый во всём, нас и раз в неделю в церковь на молитву не загонишь…
В реальном Боге труднее всего узнать того, в кого ты веришь…