Он сидел за столом, сжав виски руками. Дождь беспощадно бил в подоконник. Гром разрывал чёрное небо. Блики молний ослепительными вспышками врывались в окна. Грозные тени метались по стенам.
На столе высветились последние листы рукописи-провидения. Автор только что дописал последнее слово и лишь теперь осмыслил сюжет.
Несколько минут назад, сев за стол, он не знал той истины, что втиснула в строчки его рука.
Теперь он боялся перечитать написанное. Он не хотел этого. Можно было всё перечеркнуть, растерзать или сжечь, но раскромсать свой мозг, выжечь истину из сознания было невозможно.
Исписанные листы тетради испытующе смотрели в упор.
Автор прикоснулся к тетради, чтобы закрыть её и отстранить, но новая вспышка озарила последнюю фразу: Человек бессилен в том мире, которым порождён, ибо он порушил его и обречён!
Отдёрнув руку, автор содрогнулся от боли отчаяния. Оставалось два пути: либо пришедшей истиной обречь мир на безнадежность, либо оставшееся время жить, разрушая себя страшной тайной.
Основы сотворения мира, уроки истории, слова его духовника слились в истину, которую выплеснула на бумагу сегодняшняя ночь.
Тщеславие влечёт к лидерству. Лидеры стремятся главенствовать. Чем большими ресурсами, силой и властью они обладают, тем это соперничество страшней и пагубней для остальных. Порождается насилие сильных и властных над прочими. Насилие вызывает противление, разжигает конфликты и войны, которые сменяют лидеров, перекраивают границы. Однако есть ещё более жестокое насилие – насилие человека над тем миром, что породил его, но который он желает покорить, диктуя свою волю.
Поток воздуха распахнул страницу, где быстрым почерком бессознательной руки было написано: Я вижу близкий день, когда ветра станут гнетущими, ниспадающие с небес воды – безжизненными. Пресноводье избавится от гнуса, и водоёмы утратят живность. Пыльца соцветий отравит насекомых. И не родится птенец, а рождённый – не прокормится. Изголодав, падут земные твари, плавающие, выброшены будут на берег. Глубокие земные недра и водные глубины смогут сберечь себя и жизнь в них бытующую, а человек, рождённый в рассудке, но сгубивший разумом окружающий мир, неугодный станет тому. Ныне живущие, продляя свой род, не смогут защитить его, ибо среда, опороченная ими, станет пагубной для потомков.
Не первый день, мучимый каким-то внутренним предчувствием, он уходил в Божий храм и каялся за грехи свои, понимая, однако, что вымолить грехи за чужие деяния – не в силах. Он призывал на помощь своего духовника, одолевая ранимую душу священника, своими терзаниями о том, что блага стали первичны перед благостным, надуманное – над истинным, пресыщение – над воздержанием. И нет тому предела и воспрепятствия. Государственные властные структуры по своему назначению блюдут иные цели, а церковь отстранена от ведущей силы, что правила обществом прежние века. Атеизм превратился в безбожный беспредел. «Богатство раскрепощает», «красота спасёт мир» – красивые лозунги, не более. Ни богатство, ни красота не в силах спасти сей мир, если речь идёт о материальных категориях. Животворяще лишь добро человеческой души. За пределами храма её истребляет жажда пресыщения благами, властью и вседозволенностью, которая зовётся свободой и демократией, ничего общего с ними не имея, так как свобода от всего – немыслима, а демократия не может быть западной или восточной, ибо тогда другая из них будет «демократически» уничтожена.
Лишь ставленники божии и истинно верующие мыслят о благе на Земле, не имея иных тайных намерений. Но в развращённых душах они не находят опоры. И год за годом трагедия усугубляется, ведя к неизбежной безысходности. Руки, торопливо создающие деньги, не находят времени и стремления для молитвы, не дают разуму свободного часа задуматься о бренности своего бытия. Истязаются духовные силы. Изводится природа.
В последний момент автор понял: планета долговечна, вселенная – вечна, но им нет дела до «всевластного», самоуверенного человечества. А у того нет времени задуматься о насущном. Оно обречено.
…Молния разорвала мрак, истина пронзила сознание. Гром отчаяния нещадно обрушился с небес.
Поток ветра перелистнул тетрадь. Пустые белые страницы сокрыли текст. В отблеске всполоха Он вгляделся в них, но там зияла бездонная пустота. Молния, пронзив небо, вонзилась в землю и иссякла в ней. Мрак окутал голубой шарик, затерявшийся в чёрном космосе.