Девушки так и ахнули.
- Что?
- Ты видела Валентина Григорьевича? Здесь? Совсем недавно?
- Да быть этого не может!
- Что ему делать в институте ночью?
- Ох, а может он правда упырь, как считают седьмушки?
- Да прекрати нести чепуху! Расскажи лучше сама обо всем, Лиза.
- Да, да, расскажи!
Заметно смущаясь от такого количества внимания к себе, Запольская принялась рассказывать о произошедшем. Если же прежде ее истории всегда являлись вымышленными сказками, то на сей раз она говорила чистую правду. Пока Лиза рассказывала, перед ее глазами невольно вставали картины увиденного, странные и несколько пугающие.
Около часа назад, будучи не в силах уснуть, Запольская решила тайком пройтись по коридорам института. Прежде она уже делала это несколько раз, научившись за годы учебы не попадаться на глаза суровым классным дамам и остальным служащим, что для той же седьмушки было практически невозможным.
Разумеется, поначалу девушке было совсем не страшно: она никогда не боялась темноты, и ее собственные страшные сказки не могли напугать саму рассказчицу. Ведь Лиза особо не верила в нечистую силу, духов и привидений; по крайней мере, в то, что в стенах института может скрываться кто-нибудь из них. Однако этой ночью ее убеждения весьма изменились.
Миновав коридор у спален, Лиза словно мышка прокралась в ту часть института, где находились классы. Убедившись, что все двери заперты, она собиралась дойти до большого зала, где обычно проходят приемы, а затем вернуться обратно в дортуар. Девушка почти добралась до нужного места, как вдруг увидела, что одна из дверей, ведущих в ныне не используемую комнату, приоткрыта. Сквозь небольшую щель оттуда можно было разглядеть мягкий свет луны, льющийся на темный пол.
Запольская знала, что в той комнате находилось очень большое окно, высотой почти во всю стену и довольно широкое. Но обычно оно занавешивалось шторами, а в эту ночь... Все было иначе.
Не в силах смирить любопытство, Лиза осторожно приоткрыла дверь чуть побольше и тихонько зашла внутрь комнаты. В углу до сих пор стояло старое пианино, а на стенах висело несколько покрывшихся пылью картин. Однако потрясло девушку совсем другое: прямо возле окна, вглядываясь сквозь стекло в направлении институтского сада и пруда, стоял Валентин Григорьевич Басланов.
У Лизы не закралось никаких сомнений в том, что это был именно он. Однако ночью молодой учитель действительно выглядел гораздо более зловеще, нежели днем. Из-за лунного света вся его фигура казалась призрачной, а лицо еще более бледным, чем обычно, почти неживым. Да и стоял он сперва совершенно неподвижно, держа в руке свечу и молча глядя на темную воду пруда, в которой отражался желтоватый ночной шар.
Девушка просто лишилась дара речи и, забыв буквально обо всем на свете, смотрела на загадочного историка. На какой-то миг ей даже показалось, что он мертв, и здесь находится только бесплотный дух, не нашедший покоя. Но вскоре Валентин Григорьевич вздохнул и медленно повернулся лицом к нежданной гостье. По телу Лизы прошлась ледяная дрожь, ее пальцы сковал непонятный ужас. Она продолжала стоять, ожидая неминуемого, однако худшей развязки так и не последовало.
Несмотря на свой зловещий облик, делающий его похожим на гостя из потустороннего мира, Басланов смотрел на девушку совершенно спокойно, даже несколько растерянно. Запольская думала, что он хотя бы что-то скажет, но учитель вместо этого просто приложил палец к губам и мягко произнес: "Т-ш-ш".
Это было уже выше сил Лизы: закрыв себе рот рукой, чтобы не закричать, она отступила назад и бросилась прочь из страшной комнаты, оставив там того, кого большая часть института уже успела объявить дьяволом из Преисподнии.