С Сяминем я познакомился лет 6 назад. В далеком 2007 году Юра привез его из Китая, еще когда учился мастерству Санда в монастыре. Сяминь тогда жил в своем доме совершенно один, у него не было семьи, детей, родители давно умерли. Он еле концы с концами сводил, жесткая нищета отдаленной провинции, буквально пригнула его к земле, руки и лицо покрылись мелкими морщинами. Часто Сяминь просто не доедал, поэтому и согласился попытать счастья на Украине. Да еще и Юра, тот еще сказочник, наобещал ему золотые горы. Так взрослый настоящий китаец появился в Киеве.
Когда я первый раз его увидел в Китайском частном доме, я сразу сложил о Сямине свое мнение и понял насколько глубоко он несчастный человек. Не могу сказать, что китаец был чем - то утружден, или над ним издевались, совсем нет, но было сразу видно, насколько только может быть несчастным человек на чужбине. За кусок хлеба и крышу над головой, мелкие карманные деньги, Сяминь должен был быть своеобразным подсобным рабочим в большой семье. В его обязанности входило, убираться в домах, готовя их для заезжающих групп, делать мелкую работу по хозяйству, одним словом помогать всем и вся. Язык китаец совершенно за все это время так и не выучил, можно было конечно его понять, отдельные слова он знал, но пообщаться с ним было сложно.
Сяминь был маленьким человеком, как бы тенью хозяина, за все время я даже ни разу не видел его характера. Он делал то, что ему скажут, без противоречий, а если не хотел что либо делать, тупо отмораживался, строя из себя не понимающего. Он выполнял приказ хозяина, за это его все и любили и никто не обижал. Бывало, отдыхающие сами просили оставить им Сяминя, помочь там им или чтобы исполнял роль экзотической игрушки. Заказывали ему суши, или китайскую рыбу. Он действительно из простого толстолобика с соевым соусом и луком, творил кулинарные шедевры. Если ему перепадала со стола выпивка, он никогда не отказывался, но меры не знал, напивался как свинья и падал под стол, отдыхающие тянули его за ноги на улицу в гостевой домик, или просто укладывали под фундамент. Ему категорически пить было нельзя, а выпить он был большой любитель.
Отличительной его особенностью как работника, была исполнительность и умение растворяться в любой компании и при любых обстоятельствах, часто я видел, как он просто пропадал, куда никому не было понятно. Когда то на заднем дворе китайского дома в лабиринтах недостроенного гаража превращенного в большую мусорку я нашел закуток, где лежал грязный порванный матрас, по всей видимости, сюда и пропадал Сяминь под шумок гуляний. Сначала я был удивлен, а потом понял, что для китайца это норма жизни.
В душе наш китаец был очень даже неплохим человеком, безмерно одиноким и совершенно никому не нужным. Из личных вещей я видел у него только китайскую азбуку, пару тетрадок в которые он записывал бессмыслицу из русских слов, непонятно зачем он это делал, а еще расческу и маленькие маникюрные ножнички, похоже он стриг ими ногти. Вещей у него тоже было совсем немного. В свободное от работы время он просто напросто изводился от тоски по родному дому и штудировал свою Китайскую грамоту, чтобы не забыть язык. Удивительно было наблюдать чем он питался, вечно на кухне стояла кастрюля с непонятным содержимым, паста перемешанная с закусочным паштетом. Ел он то, что осталось на столе отдыхающих, и ничем не брезговал. Летом после дождя возле озера все дорожки были усеяны большими желтыми мясистыми ракушками, Сяминь собирал их, варил и приправив соевым соусом ел. Все были от этого в шоке, а ему нравилось и не проносило.
Сяминь старался жить в чистоте, был чистоплотным человеком, я никогда не видел после него грязи, ну как может намусорить маленький незаметный китаец, да никак. Часто я видел, как он спит, согнувшись в три погибели с открытым ртом, и надо заметить, спал он беспробудным сном, ходи вокруг него, хоть швабру на него ставь, не проснется ни в жизнь. Так спят только дети и я считал и продолжаю считать его взрослым ребенком.
Сяминь нейтрально относился к женщинам, он их просто не видел, с ним можно было оставить девушек, детей и никто никогда не боялся его. Хотя ходили слухи, что у него завелась в селе женщина, и он действительно начал захаживать к кому то, но это продолжалось не долго. С первого взгляда на него, внутри возникало чувство жалости к человеку, попавшему в трудную почти безвыходную ситуацию, практически бомжу. Зимой он жил в доме без отопления, грелся никогда не выключающимся УФО, кутался в тряпки, прозябал. Летом китаец страдал страстью к собирательству, найдет стрекозу или жучка, проткнет его иголкой и сидит, рассматривает, найдет ракушку или камешек, рисует, что-то пишет, думает. Вне приказаний являлся еще тем бездельником, ни в чем не проявлял инициативы.
Единственным его развлечением было просматривать свой один китайский канал, и он часами мог сидеть и смотреть только ему понятные новости, я так понимаю, это была его связь, ностальгическая связь по навсегда утерянному миру своего прошлого. Он понимал, что никогда не соберет денег на дорогу домой, сидел возле плазмы и мечтал о родине. Уехать в свой Китай его шансы были практически равны нулю, и он это знал.
Сяминь был не очень умным, между нами говоря просто бестолковым, да и образование он едва ли мог нормальное в своем глухом Китае получить, не умел даже часами пользоваться. И чтобы ему, что нибудь объяснить, например, во сколько приедут отдыхающие, нужно было брать лист бумаги, рисовать там звезды, солнце, как оно заходит за горизонт, как появляется луна, такими вот образными рисунками я объяснял ему, во сколько нужно встречать группу людей. Иногда, честно говоря, терпения не хватало и хотелось послать его трех этажным матом, таким он был темным. На мобильный телефон ему бесполезно звонить, несколько русских слов типа все харяще, или все плехо, очень плехо. Узнать что то большее не представлялось возможным.
Так проходили годы и годы, вот уже пошел восьмой год как Сяминь работал у нас. Жил себе и жил, выполнял то, что скажут. Одним тихим весенним вечером он как всегда смотрел свои идиотские китайские новости и вдруг встал, вскрикнул и начал эмоционально звать хозяина. Пальцем он тыкал в экран плазмы, махал руками, никто не мог понять, в чем собственно дело. Только когда к нему спустился Юра, он смог объясниться с ним, ведь случилось то, что не могло никогда случиться.
С этого момента жизнь китайца круто изменилась. Через неделю он покинул Украину и улетел к себе на родину. Что же случилось? Как оказалось, на экране китайского канала, он увидел свой одиноко стоявший на пригорке дом, который мешал постройке железной дороги. Владельца дома разыскивали, так как не могли проложить линию скоростного поезда, не подписав определенные бумаги с собственником. Перенести эту дорогу там тоже никак не могли, ветка проходила как раз по его участку. Многомиллиардный проэкт застопорился, на этой частной территории. На следующий день Сяминь связался с Китаем, за неделю были оформлены документы на выезд. Сторона железной дороги оплатила все расходы по его переезду домой, и выплатила ему деньги за дом и территорию. Как сказал Юра, Сяминю до конца жизни хватит.
К сожалению, я не присутствовал на его отъезде, но говорили, он был безмерно счастлив и просто бежал, летел в аэропорт, лишь бы быстрее покинуть Украину, не оглядываясь назад. Он уезжал с маленькой сумкой личных вещей, уезжал человеком, к себе в Китай. Наш водитель говорил, что Сяминь был сам не свой и просто задыхался от своеобразно выражаемых чувств. Ведь он по воле случая, стал чем то большим чем просто Сяминем.
Вот так вот, случай в жизни человека, может перевернуть всю его жизнь, остается сказать лишь одно:
Будь счастлив Сяминь, маленький человек страны восходящего солнца и счастливого тебе пути. Пусть хватит тебе ума и здоровья сохранить и приумножить то, что тебе даст твоя великая страна.
Мне кажется он возгордится, тем что через его дом будет пролетать стрела с пассажирами на скорости в 500 км в час. Ведь он один из немногих.