Был у Вити Скворцова один недостаток, точнее, один из нескольких, но именно он больше всего досаждал окружающим. Витя любил всевозможные шутки и розыгрыши. Вкупе с отсутствием чувства юмора, какой-то былинной физической силой и пограничными умственными способностями, его шалости носили характер опасного экстрима, и кроме него самого никого не забавляли. Даже многие годы спустя у его бывших одноклассников, в преддверии первого апреля, портилось настроение, появлялась нездоровая нервозность, излишняя потливость и желудочные колики. Словом, в поведении людей, которым довелось испытать на себе хотя бы пару шуток Скворцова, любой психиатр обнаружил бы все признаки, характерные для состояния нарастающей паники.
Набор шуток Вити не отличался особой оригинальностью, но его склонность к монументализму, если этот термин можно применить к действиям, делала их незабываемыми. Если Скворцов подкладывал кому-то кнопку на сиденье стула, то она наверняка была не безобидной канцелярской, а строительной. Вместо мышек Витя засовывал в рюкзаки девочек живых крыс, а на улице, под ноги группками выходящих из школы учеников он бросал петарды, больше похожие на наступательные боевые гранаты. Его проделки, разумеется, не могли остаться незамеченными, и Витя был частым гостем в кабинете директора школы.
Поражённый суровостью наказания за очередной проступок, Витя округлял глаза, и искренне недоумевая, вопрошал:
- За что, Ксения Борисовна! Это же была просто шутка, розыгрыш.
- Твои шутки, Скворцов, всё больше становятся похожи на терроризм! Ты хоть сам-то понимаешь, что опасен для окружающих? – пыталась вразумить Витю Ксения Борисовна. – Всё. Я отстраняю тебя от занятий. Завтра придёшь с родителями.
«Школьные годы чудесные» канули в лету. Витя Скворцов вступил во взрослую жизнь, но его любовь к разного рода шуткам только окрепла, всё отчётливей приобретая форму мании.
Врачи призывной комиссии, обнаружившие у него плоскостопие, даже не подозревали, какую неоценимую услугу они оказали Вооружённым Силам Российской Федерации, забраковав этого шутника.
В родном городке работы не было, особенно для Скворцова, за которым числилось несколько приводов, и дамокловым мечом висевшее личное обещание начальника полиции отправить его развлекать своими дурацкими шутками отдыхающих на курортах южного побережья Ледовитого океана.
От греха подальше, родители спровадили нерадивого сынка из города, на поиски лучшей доли на необъятных просторах матушки Руси.
Так Виктор Скворцов оказался в одном из бесчисленных ДРСУ, строящим бесконечную дорогу откуда-то куда-то, в должности разнорабочего, объединив в одну две главные проблемы отечества.
Ему хватило двух недель, чтобы освоиться в коллективе, а бригаде дорожников на своей шкуре узнать, что есть беды, посерьёзней, чем паводки и оползни.
Самыми безобидными из Витиных шуток были одичавший волкодав, которого он привязал к двери жилого вагончика, ведро лягушек, высыпанное в душевую на головы моющихся женщин через аварийный люк, намертво приклеенные к доске шахматные фигуры неоконченной партии.
Словесные внушения на Витю не действовали, а попытки физического вразумления приводили к травмированию самих вразумляющих.
У начальства претензий к Скворцову не было, напротив, его ставили в пример другим. Парень трудился за троих, часто берясь за работу, от которой остальные шарахались. Руководство отмахивалось от жалобщиков, как от докучливых насекомых.
Шутки продолжались. В стане дорожников зрел заговор.
- Ну, и долго мы ещё этот беспредел будем терпеть? – обвёл присутствующих негодующим взглядом неформальный лидер бригады Михалыч, когда мужики уселись на перекур, в ожидании самосвала с гравием, а Витя, пользуясь случаем, куда-то отлучился, не иначе, готовить очередную каверзу.
- А что с ним сделаешь? – поморщился один из рабочих, непроизвольно дотронувшись до свежего синяка под глазом, - этого бугая, разве что под каток положить.
- Под каток, это бы неплохо, но излишне радикально и противозаконно, - подал голос студент-практикант, - а вот проучить урода с помощью якобы шутки, которую бы он смог оценить по достоинству – самое то.
- Есть идея? – прищурился на студента Михалыч.
- Да есть одна задумка, - недобро усмехнулся практикант.
- Выкладывай!
- Значится так… Ни для кого не секрет, что от нашего биотуалета одно название осталось, обычный вонючий ср…к, который к тому же давно не чистили…
- Точно! Я давно уже в кустики хожу, - перебил студента рабочий в грязной бейсболке с обшарпанным козырьком.
- Да замолчи ты, кустарь! – досадливо махнул рукой на работягу машинист катка, пожилой дядька с вислыми усами, - Ну, и?
- Метрах в десяти за кабинкой овраг с не очень крутым склоном. Нужно кабинку к самому краю перенести, - продолжил практикант.
- Зачем, чтобы в овраг легче загреметь было? - спросил "кустарь".
- Вот именно, - многозначительно посмотрел на рабочих студент.
- Постой! Я тебя, кажется, понял, - засмеялся Михалыч, - вот только как это дело провернуть, чтобы Витёк ничего не заподозрил?
- Я всё продумал. Мне только помощь ваша нужна будет, - практикант снова посмотрел на мужиков.
- Всё сделаем, сынок, не сомневайся, - ответил за всех машинист.
Остальные дружно закивали.
- Что делать нужно? – деловито поинтересовался Михалыч.
- Перенести кабинку. Кто спросит, скажем, воняет сильно. От неё и вправду несёт. Сделать надёжный запор снаружи, чтобы Витёк раньше времени не выпал. Открутить крышку стульчака, чтобы при падении она сразу вывалилась…
- Один кабинку не столкнёт, она и так под завязку забита, да ещё когда в ней этот боров засядет. Не всей же бригадой сторожить, когда тому в туалет сходить приспичит? - озвучил свои мысли машинист.
- Одного вполне достаточно будет, - возразил студент, - мы сзади кабинки подкопаем, дно на доску обопрем, а под неё распорку с верёвкой. Как только Витёк в туалет войдёт, я его запираю, забегаю за кабинку, и выдёргиваю распорку. Далее - незабываемый аттракцион с непременным полосканием в содержимом накопительной ёмкости.
- Лихо. Вот только как долго караулить его придётся? Бригадира в наш план посвящать нельзя, потому, как Витёк его любимчик, да и не шутит гадёныш над начальством. Если бригадир твоё отсутствие заметит, вони не меньше, чем от сортира будет, - засомневался Михалыч.
- Долго не заждёмся, - вступил в разговор, молчавший до этого один из ук-ладчиков.
- Поясни, - предложил Михалыч.
- Травку я тут одну приметил. Бабка моя, покойница, животы нам с брательником ей чистила, - улыбнулся укладчик.
***
На следующий день у Вити с самого утра было приподнятое настроение. Он придумал новую шутку. «Обхохочешься! Вечером повеселимся. Он этих придурков научит юмор ценить. Почти всё готово, вот только после обеда живот чего-то прихватило», - предвкушал он развлечение, направляясь к туалету.
«Зачем-то кабинку к краю оврага оттащили. Ещё опрокинется. Вот ведь дебилы! Ни мозгов, ни чувства юмора. Надо будет бригадиру сказать. Пусть он им пистон вставит, - Скворцов был зол на работяг, - ишь, побить его собрались, доходяги. А всё из-за того, что шуток не понимают».
Витя протиснулся в бело-синий пластиковый пенал кабинки, запер дверь изнутри.
Присаживаясь на стульчак, он услышал снаружи какой-то негромкий скрежет, но занявшись делом, не придал ему значения. А вот потом… Потом кабинка вдруг резко наклонилась, постояла так несколько секунд, завалилась набок, и кувыркаясь, покатилась ко дну оврага.
«Попозже, когда отмоется, надо будет поинтересоваться, понравилась ли ему наша шутка», - практикант с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за подпрыгивающей на неровностях склона кабинкой.