Сагит Фаизов
Прозрачные вещи и призрачная революция
«С Россией произошла страшная катастрофа. Она ниспала в темную бездну. И многим начинает казаться, что единая и великая Россия была лишь призраком, что не было в ней подлинной реальности. Нелегко улавливается связь нашего настоящего с нашим прошлым». Николай Бердяев Духи русской революции. 1918.
Ключевой персонаж романа В. Набокова о «прозрачных вещах» - Хью Персон, воплощение нескольких персон, важнейшие из которых Ф. М. Достоевский и В.И. Ленин. Обе персоны жили в Швейцарии, обе связаны с революциями начала XX в., один предсказывал их, другой делал. И обе возлагали на себя мессианское назначение. Их принято противопоставлять, Набоков говорит об их близости.
Достоевский.
Отца Хью Персона автор называет, в отдельных случаях, «Dr. Person», что указывает на наличие у него докторской степени, но он же «доктор персон», то есть врач, человек той же профессии, которой владел отец Федора Достоевского Михаил Андреевич.
После смерти отца проститутка с итальянскими глазами, которую позже Хью назовет американкой Джулией, повела Хью в тот же номер гостиницы, где в 1862 или в 1863 году останавливался Федор Достоевский.
Расставшись с проституткой и вернувшись в свою гостиницу, Хью «распахнул настежь обе створки окна; под ним, четырьмя этажами ниже, располагалась автомобильная стоянка; тонкий месяц над головой был слишком бледен, чтобы осветить крыши домов». Здесь Набоков показывает, что Персон-младший находится в Швейцарии в тех же числах месяца августа (август упоминается в другом месте), что и Достоевский в 1862 г., когда он в начале августа встретился в Женеве с Николаем Страховым (именно эти дни вспоминает Страхов в своем знаменитом письме 1883 г. к Льву Толстому [1]): тонкий, растущий, месяц наблюдался над Женевой, и повсюду, 1 и 2 августа 1862 г.; тонкий, растущий, месяц наблюдался 1 и 2 августа 1938 г., когда Персон-младший находился в Швейцарии вместе с отцом; тонкий, стареющий, месяц наблюдался 1 и 2 августа 1956 г. (в том году Хью Персон приехал в Швейцарию в последний раз). Со своей будущей супругой Персон-младший познакомился тоже в первых числах августа (1948 г.), в своей записке к ней он просит о встрече 4 числа в среду, август упоминается далее в связи с поездкой Джулии в СССР, с 1 по 4 августа 1948 г. наблюдался тонкий серпик стареющего месяца [2]. «Но сегодня, на верхнем этаже чужой гостиницы, он чувствовал себя беззащитным. Закрыл окно и провел в кресле остаток ночи», - актуализация фамилии Страхов в эпизоде 1938 г.
Хью Персону в августе 1956 г. было 40 лет [3], Федору Достоевскому в августе 1862 г. было тоже 40 лет.
Хью Персон как не-Достоевский: «Скажу без обиняков: душегуб, считающий себя жертвой, не только убийца, но и дегенерат».
Ленин.
«Пока персонаж, Хью Персон (фамилия, обязанная своим происхождением Петерсонам, некоторые произносят «Парсон»), выдвигал свое угловатое тело из такси…». У фамилии «Персон» несколько скрытых смыслов, протоформа «Петерсон» напоминает об одном из псевдонимов Ленина – «Петров», но «Петров» то же, что «Петров сын». С псевдонимом Ленина связано и происхождение отца Хью: известны случаи, когда Ленин подписывал свои тексты как «Отец» [4]. Таинственная фраза: «Единственный родственник, которого он мог подключить к этому делу, — дядя в Скрантоне, — посоветовал ему из-за океана кремировать тело в Европе, а затем отвезти урну домой; однако выбранный им способ оказался еще проще, главным образом потому, что позволял избавиться от страшного груза на месте», - об отце-Ленине, который мог стать «страшным грузом», если только он не похоронен вообще. Фамилия и имя американского консула в Швейцарии Хэрольда Холла («Harold Hall»), помогавшего Персону-младшему устроить «выбранный способ», поясняют, что было устроено: «Херольд» - «вождь», «Холл» - «чертог». Но Персон-старший и Персон-младший – одно и то же лицо: «Пойти бы за ней, был бы хороший урок — пойти за ней, вместо того чтобы глазеть на водопад, — хороший урок для старого дурака» («старый дурак» - девственник Хью, при произнесении этой фразы «про себя» его «отец» испустил последний вздох в магазине, у уличной кабины и в салоне магазина занавесы, коричневый и зеленый, в коричневом, а костюм у Хью тоже коричневый, присутствует зеленый цвет). Таким образом, Хью – «вечно живой» Ленин, последняя фраза романа «полегче, мой мальчик» - обращение Ленина к самому себе или, скорее, к Маяковскому, написавшему: «Ленин и теперь живее всех живых» (в поэме «Владимир Ильич Ленин»).
«Какое-то время подвизался в торговле канцелярскими принадлежностями, и чернильная ручка, которую он рекламировал, получила название «авторучка Персона». Она осталась самым большим его достижением», - о «лампочке Ильича» (клише советской пропаганды, электрическое освещение в России применялось с 1879 г.).
Вообще в полускрытом тексте романа много других указателей на Ленина и его близких. Арманда, например, - Инесса Арманд (есть и другая, очень важная, проекция), Шамар-Потапова, вовсе не старая [5], - Надежда Крупская (есть и другая проекция). Шамар-Потапова, лежащая посреди лужайки на солнце и в процессе вставания с шезлонга, у Маяковского-Либрикова [6]: «Люди – лодки. Хотя и на суше. Проживешь свое пока, много всяких грязных ракушек налипает нам на бока. А потом, пробивши бурю разозленную, сядешь, чтобы солнца близ, и счищаешь водорослей бороду зеленую и медуз малиновую слизь» (поэма «Владимир Ильич Ленин»).
Факультативная проекция Хью Персона – Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, соратник Ленина, один из руководителей Октябрьского восстания и штурма Зимнего. Кто-то из его отряда в поэме Маяковского «Хорошо!» произносит слова: «Кто здесь временные? Слазь!» Эпизод ареста членов Временного правительства воспроизведен в романе Набокова в эпизоде посещения Персоном сувенирной лавки: «А как насчет той расчески в чехле из настоящей кожи, как насчет нее, как насчет… ах, она моментально запачкается, и не меньше часа уйдет на то, чтобы выудить грязь меж ее частых зубчиков с помощью одного из маленьких лезвий вон того перочинного ножа, что ощетинился, выставив напоказ свои наглые внутренности» (ворвавшийся в кабинет, в котором находились члены Временного правительства, Антонов-Овсеенко растерялся, не зная, что сказать министрам, сел к столу и стал расчесывать волосы [7]).
Препоручение несобственно-авторской речи Ленину (например: «Пойти бы за ней…»), но не Достоевскому, позволяет догадываться, что Набоков к Ленину относился с большей лояльностью, по меньшей мере, чем к создателю известной книги о русских социалистах, главный персонаж которой – гражданин Швейцарии.
Есть несколько случаев, когда авторская речь сообщает о неведомых обычному автору событиях. Из этого ряда: «Впоследствии Ирма рассказывала соседкам, что ей показалось, будто господин ушел вместе с сыном, и поначалу не могла даже понять, что хочет сказать сын, хотя он здорово говорил по-французски» (Ирма - однажды упоминаемый персонаж) или «Они обменялись взглядами благовоспитанного неодобрения по поводу трех американских детей, принявшихся вынимать из чемодана брюки и свитера в неистовых поисках чего-то забытого по рассеянности (стопка комиксов, которой теперь завладела, вместе с использованными полотенцами, быстрая гостиничная горничная)». В этих случаях Набоков скрыто цитирует Маяковского: «Он земной, но не из тех, кто глазом упирается в свое корыто. Землю всю охватывая разом, видел то, что временем закрыто» (из поэмы «Владимир Ильич Ленин»). Цитирует иронически. Но того, кто «всю землю охватывал разом», называет автором: «Вершину В данного треугольника замещал сам город Витт, тогда как главной незнакомкой — и в этом притаился источник еще одного восторга — была его завтрашняя возлюбленная, Арманда, но Арманда так же не предвидела будущего (которое автор, разумеется, знает во всех деталях), как и не представляла прошлого, чей привкус только что вновь пережил Хью вместе с присыпанным коричневой пудрой молоком».
Вот персонаж, который нам нужен.
*Третья статья из цикла «Прозрачные вещи». Предшествующие: Сагит Фаизов Прозрачные вещи: бледное пламя пожара // http://www.proza.ru/2016/03/28/1853; Он же Прозрачные вещи и бродячие сюжеты // http://www.proza.ru/2016/04/02/1801; см. также в ЖЖ sagitfaizov
Cноски и примечания.
1. В частности, Страхов писал: «И по этому то случаю хочу исповедаться перед Вами. Все время писания я был в борьбе, я боролся с подымавшимся во мне отвращением, старался подавить в себе это дурное чувство1. Пособите мне найти от него выход. Я не могу считать Достоевского ни хорошим, ни счастливым человеком (что, в сущности, совпадает). Он был зол, завистлив, развратен, и он всю жизнь провел в таких волнениях, которые делали его жалким, и делали бы смешным, если бы он не был при этом так зол и так умен. Сам же он, как Руссо, считал себя лучшим из людей, и самым счастливым. По случаю биографии я живо вспомнил все эти черты. В Швейцарии, при мне, он так помыкал слугою, что тот обиделся и выговорил ему: «Я ведь тоже человек!» Помню, как тогда же мне было поразительно, что это было сказано проповеднику гуманности и что тут отозвались понятия вольной Швейцарии о правах человека» (feb-web.ru/feb/tolstoy/texts/selectpe/ts6/ts72652-.htm). Этого слугу, или его противень, припоминает швейцарский джентльмен в разговоре с Хью Персоном: «Не далее как сегодня мстительный официант, уличенный в краже ящика гостиничного вина (месье Уайльд, между прочем, рекомендовал другое), заехал метрдотелю в глаз, поставив тому здоровенный синяк, и пообещал еще кое-что погорячей».
2. Сведения о фазах луны получены из базы данных:
3. Продолжительность событий в романе, по одной версии, основной, длится 18 лет, по другой – 19: Персон второй раз приехал в Швейцарию спустя 10 лет после смерти отца, тогда же познакомился с Армандой и женился на ней, через 8 лет он приехал в четвертый раз, что подразумевает относительно короткий разрыв между его вторым и третьим приездами. Краткая длительность этого разрыва подкрепляется упоминанием «немногих» месяцев, в течение которых супруги провели зиму, возможно и осень, в США (до второй недели февраля). Но в 17-й главке в связи с вечеринками, которые устраивала Арманда, упоминаются 15 месяцев совместной жизни Арманды и Персона. И эти Арманда и Персон с их 15 месяцами не помещаются в хронологию, характеризуемую формулой 10 плюс 8. То есть в романе живут две супружеские пары, различающиеся между собой длительностью их истории – и персонами, которые воплощены в супругах: Достоевский и Ленин, Юлия фон Лембке, супруга губернатора в «Бесах», и Инесса Арманд, неофициальная, или вторая, жена Ленина. 40-летний возраст Хью Персона в «настоящем» времени романа имеет своим источником рассказ А.П. Чехова «Пари» 1889 г. с сюжетом о пари между богатым купцом и двадцатипятилетним юристом, чеховским Фаустом (он же, видимо, антипод московского Фауста романа Набокова), о том, что юрист проведет 15 лет в добровольном заточении, читая книги, и получит по истечении срока заточения 2 миллиона рублей; в конце рассказа юристу 40 лет. О родстве между Джулией и Армандой – в одной из следующих статей.
4. См.:
5. Анастасия Шамар, и отчасти Арманда Шамар, происходят из стихотворений Владимира Маяковского «Наш марш» 1918 г. (год рождения Маяковского - 1893), «Левый марш» 1918 г., поэмы «Владимир Ильич Ленин» 1924 г. «Шамар» - анаграмма «марш(а)». «Анастасия Шамар» - «воскресный марш», «Арманда Шамар» - «там военный марш» (имя «Арманда» соединяет в себе английские «arm» и «army» и татарское «анда» {«там»} – реминисценция энигматической формулы «веранда» из романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, оттуда же – «сугроб» Джулии). См. о веранде и сугробе у Булгакова: Сагит Фаизов Мастер и margarein // sagitfaizov.livejournal.com/34803.html; Он же Дом Грибоедова в СССР // http://www.proza.ru/2012/11/10/1809
6. А. Долинин посчитал Адама фон Либрикова (Адама при Лиле Брик) Набоковым. См.: 7lafa.com/book.php?id=137388&page=66
7. Cм. об этом: http://ru.rodovid.org/wk/:871861; тот же Антонов-Овсеенко упоминается как «видавший виды Арманд Рейв, задушивший голыми руками кровосмесительницу-сестру своего любовника» (реминисценция строк Маяковского: «И в эту тишину раскатившийся всласть бас, окрепший над реями рея: "Которые тут временные? Слазь! Кончилось ваше время" и «Глаз ли померкнет орлий? В старое станем ли пялиться? Крепи у мира на горле пролетариата пальцы!» (вторая цитата – из «Левого марша»).
Иллюстрация: бабочка с автографом В. Набокова на крыльях, дизайнерская разработка С. Фаизова (исходные изображения, бабочки и подписи «В. Набоков», находятся в общественном достоянии).
Цитируемые в статье фрагменты романа «Transparent Things» извлечены из опубликованного в 2004 г. перевода Д. Чекалова (перевод опубликован под названием «Прозрачные предметы»).
Продолжение следует.
Опубликована 7 апреля 2016 г.