Путевые заметки непутёвой туристки

Фанни Кальценбогенштра
Одесса - это столица моей области. Если Питер – это окно, заботливо прорубленное Петром Первым в Европу, то Одесса – это двери, настежь распахнутые Екатериной Второй миру.
 
Здесь всё самого лучшего качества, даже банальные черноморские  бычки. 
 Я уже молчу о море. И где вы найдете такое море? Бриллиант чистой воды. А люди? И каждый - уникум. Достояние Одессы - это одесситы, а особенно одесситки.  А Дерибасовская? Вы были на Дерибасовской теплым  летним вечером? Там никто никуда не спешит. Стопудовая безмятежность. А стояли вы в очереди на центральном автовокзале, а ехали в пресловутом трамвае №5 в час пик? Если нет, вы много потеряли, потому что кондуктор вам так ответит, что вы и не поймёте: она вас оскорбила или сделала комплимент, а весь трамвай вам начнёт рассказывать свои версии, как доехать до нужной остановки. По - другому и быть не может, ведь это же Одесса.

Что знают приезжие об Одессе? Песенку «Ах, Одесса, жемчужина у моря». Но в ней  дана информация только о географическом положении и степени красоты Одессы, но, вконец, никак о ее колорите, славе и духе. Если будете в Одессе, не только пройдитесь туда – сюда по Дерибасовской,  загляните  рядом в Воронцовский переулок,   постойте на Тёщином мосту, побродите по Пассажу, почувствуйте его ритм, потолкайтесь в рыбных рядах  на Привозе, хотя и Привоз сейчас не тот и рыба пахнет почти фиалками. Снимите где-нибудь квартиру на Маразлиевской напротив парка в надежде услышать ранним утром  звон колокольчика  и зычный голос молочника:
- Молоко! Свежее молоко! 

А потом, выпив купленного колхозного молока с хлебом домашней выпечки, взяв полотенце, прямиком через Александровский парк ( нынче имени Шевченко)  сбегайте окунуться на почти пустой  Ланжерон пока  его не заполнили отдыхающие и продавцы всякой пляжной объедаловки. 

Вам хочется в Египет, а не получается? Ой,  вэй, не стоит так далеко ехать, расстраиваться и убиваться, тратить деньги на заграничную поездку. Оставьте их лучше в Одессе, тем более, что  одесские мумии ничем не отличаются от египетских. По секрету скажу, что наши даже посимпатичнее будут. 

Одесса создана, чтобы здесь снимали кино. Неповторимые дворики, отличная погода, местный колорит, морской пейзаж, что ещё надо привередливым режиссёрам. бери – и твори. И, следует отметить, их не надо было долго упрашивать. Первого не надо было упрашивать С.Эйзенштейна. Здесь, в Одессе он снял самый гениальный фильм 20-го века «Броненосец «Потёмкин». Ну, и что, что немой. Зато, какой накал страстей!  Ну, а потом с его лёгкой руки понеслось-поехало. Более двухсот фильмов, в которых Одесса была, как минимум, героиней второго плана. И, если у вас по приезду в Одессу возникает чувство дежа вю, не пугайтесь, вы таки здесь были, если смотрели фильмы, снятые в Одессе.
Прогуливаясь по Приморскому бульвару, остановитесь возле Бельведера, полюбуйтесь на его стройные колоны и отметьте про себя, что мало у кого есть такие стройные и длинные ноги. Пока вы будете стоять и любоваться, какой – то местный гид поведает, что именно здесь снимали фильм «Интервенция». Да, да все значимые сцены этого фильма сняты  были в Бельведере и нигде больше.  И даже споёт  кусочек песни Высоцкого об Одессе, но почему-то не вошедшей в фильм. А  Вы, конечно же,  захотите этот фильм посмотреть. А посмотрев, вам в голову должна закрасться мысль, что и фильм гениальный, и  такой город единственный и неповторимый, и какие вы молодцы, что нашли время в нём побывать и полюбить. Ничего страшного в том не будет, если вы, как и я, навсегда отравитесь воздухом Одессы.

 Достойная пара Одессе это Севастополь. У них ведь одна мама -  Екатерина Вторая, только  папы разные. Мне он представляется  подтянутым морским офицером в белоснежной форме с волнами аксельбантов и золотом наград. Он построен из местного белого ракушечника и не похож ни на один другой город. В нем сквозит одновременно и южная лёгкость, и строгость. Согласитесь, это завораживает. Севастополь - город русской славы. И каждый камень говорит, нет, кричит об этом.

Очень жаль, но летом Севастополь грязный. И пачкают его приезжие. Господа туристы, не мусорите в моём любимом городе.  Любуйтесь им и восхищайтесь.  Ведь на небольшом каменистом клочке, на границе земли и моря соседствуют  античный Херсонес, средневековые замки Каламита и Чембало, пещерный монастырь,  музеи и памятники, установленные в честь героических защитников  Севастополя.

Каждый раз, гуляя по Приморскому бульвару, я наблюдаю одну и ту же картину: приезжие считают своим долгом сфотографироваться на фоне «визитной карточки» Севастополя – Памятнику Затопленным кораблям. Может, он и визитная карточка, но  для меня – прежде всего это памятник  трагедии  русского флота.  Летом на Приморском бульваре людно и шумно. В этом гаме остаётся не услышанным пушечный выстрел с  Константиновского равелина. Для города с морскими военными традициями этот выстрел может извещать только об одном событии: наступил полдень. Там же, на Северной стороне, на территории Михайловского равелина несколько лет назад открылся музей  истории Черноморского флота. На Северную сторону можно добраться на катере по бухте за 10 минут, но для меня это непреодолимо: не переношу качку. А на машине в объезд далеко. Поэтому равелин для  меня пока остаётся неразведанным. Но  экспозиции Михайловского напичканы оружием, а оружие на меня производит магнетическое действие, поэтому  рано или поздно, преодолев качку, головокружение и бухту мы непременно  встретимся с равелином. 

Севастопольская земля знавала много войн, поражений и побед.  Чего – чего, а оружия в Севастополе в избытке: действующего и бездействующего, разных войн, разных калибров, своего и трофейного. Я точно знаю, что между посещением Сапун–горы или Аквапарка мои наследники безоговорочно выберут Сапун – гору. Разве может сравниться процесс исследования танка или крупнокалиберной гаубицы с трёхсекундным спуском по трубе? 

Самое яркое событие для Севастополя – это день Военно–Морского Флота.
На Приморском бульваре, площади Нахимова, Корниловской набережной не протолкнуться, кругом оцепления, увидеть водное представление можно, забравшись на шею соседа,  и то при условии, если он даст на это  своё согласие. Но есть вариант попроще, мы его использовали всегда и ни разу  не было осечки. Надо подойти к офицеру группы  оцепления и, вложив в интонацию уверенность в  удачный исход предпринятого мероприятия, спросить:
- Ребята, неужели одесситов оставите за бортом?

Как правило, офицер улыбался и давал команду пропустить одесситов и тех, кто к ним примазался,  на трибуны.

Но День ВМФ всего раз в году. А, если учитывать генеральную репетицию, то два,  попасть на шоу сложно, короче, та ещё проблема. Поэтому ищем другой  путь для получения позитива. И таки находим  в виде  билетов на  спектакль театра имени Луначарского «И смех, и слёзы Херсонеса».

Наличие в Севастополе драматического театра и развалин античного Херсонеса  наводят на мысль  об их симбиозе. Кому, не знаю, пришла в голову  мысль давать спектакли на сцене античного амфитеатра, но она пришла в нужную голову в нужном месте.
 
Странные чувства охватывают, когда ты  сидишь на каменной скамье, которой  более двух тысяч лет, смотришь на сцену того же возраста, на которой  обыгрываются сюжеты из жизни людей, живших в тот же период. Груз времени весом в 2 тысячи лет усиливается шумом  моря и цокотом цикад.  После такого спектакля  я приезжаю домой с твёрдой уверенностью, что жизнь прекрасна.


Николаев. Сын всё той же Екатерины II, родной брат Севастополя и  Одессы. Город корабелов. Нигде вы не встретите столько прямых и широких улиц, ведущих к реке, вернее к двум рекам - Южному Бугу и Ингулу. Здесь дышится легко, во всём чувствуется простор и естественность. Город и природа - сплошная гармония (кроме промзоны), но это отдельная история.
А ещё Николаев - праздник вечного (или по крайней мере) затянувшегося детства. И не только потому, что там есть зоопарк.
Николаевцы - отзывчивые люди, кроме кассирши на автовокзале. Дамочка, вы бяка.

Кафа. Нынешняя Феодосия. Ты видела расцвет и закат Боспорского царства. Ты пережила страшное землетрясение. Ты уже не Европа, но ещё не Восток. От этого городок только выиграл, колорита - хоть торгуй им. Надо сказать, что базары Феодосии шумны, здесь получают удовольствие от процесса торговли и продавцы и покупатели. Здесь умеют и любят торговаться.

Кафа - бывшая турецкая крепость. Здесь был обширный рабовладельческий рынок. От турецкого владычества остались стены турецкого бастиона 15 века и генуэзской крепости. У любого колоритного города есть своя визитная карточка.  Так вот, крепость - визитная карточка города,  отсюда начинается знакомство с Феодосией.

А если отойти от привычных туристических маршрутов, можно пройтись не спеша по старой одноэтажной Феодосии, утопающей в кустах жимолости и ломоноса.
В маленьком южном городке у моря жили великий романтик Александр Гриневский и великий маринист Айвазовский. Только здесь, в солнечной Феодосии могла жить Ассоль. Каждое утро она сбегала по каменистой тропинке к морю в надежде увидеть свою мечту. И, хотя с возрастом облик Ассоль поблёк, уступив место здоровому цинизму, Феодосия так и осталась для меня навсегда островом Абсолютной гармонии в океане Обыденности.
 
Уже четверть века прошло после той  поездки на последних школьных весенних каникулах, но в память яркими пятнами почему-то врезались два момента. Обиднее всего, что это не посещение ни картинной галереи Айвазовского, ни музея Грина.  Первый – светлый и чистый - небольшая армянская церковь, проглядывающая сквозь густую зелень. Её стены покрыты орнаментом из крестов, но ни один из них не похож на другой. Двадцать пять лет назад церковь была в жутком запустении. Больно было смотреть сквозь железные прутья, как борьба с опиумом для народа губит не только Храм Божий, но и произведение архитектуры.  Вот так, просунув руки и любопытный нос, пусть не вся, пусть частично, я впервые побывала в церкви.

 Второй момент, напротив, связан с азартом и страстями, это -  встреча с «однорукими бандитами».  Опоздав на   киносеанс, мы с одноклассниками наткнулись на игровой зал. Вот там мы по полной  оторвались на ягодках-клубничках и  стрелялках - догонялках. Домой мы возвращались пешком за неимением финансов: народ мы был неискушённый в забавах, зелёный и нестреляный, за перетеканием пятнашек из наших карманов в щели автоматов никто не следил. С тех пор подобные места обхожу стороной, зная свой бесконтрольный азарт, доставшийся в наследство от прадеда-цыгана.
И, хотя я каждое лето провожу в Крыму,  за всё время не решилась съездить в Феодосию. Боюсь, что увижу её совершенно иной  и незнакомой,  и эта другая  Феодосия будет отличной от той,  которую я запомнила.

Самое красивое место на Земле - это село Орлиное в Байдарской долине, вернее, его окрестности: Байдарский перевал, ванночки молодости Скельская пещера, гора Бузюк. Красоты такие - мир не видел. Первый раз, спускаясь в долину, я  ощутила дикий восторг от езды по серпантину. С тех пор мне не нужны никакие  аттракционы. Горный серпантин – вот самый лучший аттракцион. Особенно, когда с одной стороны скала, а с другой пропасть и ни одного отбойника. Здесь, на серпантине, ведущим в Орлиное, снимали сцену из «Кавказской пленницы», где великолепная тройка в составе Бывалого, Труса и Балбеса  преграждала путь автомобилю.  В таком живописном месте грех не снимать фильмы.

В самом центре села, ниже почты, со времён турецкого владычества бьёт родник. Сельчане поговаривают, что,  будучи отправленным батюшкой- царём на  крымские курорты, Александр Сергеевич пил из него воду.   Хотя биографы Пушкина пребывание в Крыму объекта своего исследования называют ссылкой, не могу понять почему. Чистый воздух,  горы, солнце, море, необыкновенной красоты природа, татарская кухня,  бесплатное проживание в доме Раневских, приятная женская компания – об этом современный курортник может только мечтать. 
Попал Александр Сергеевич в Орлиное  по единственной в то время дороге, ведущей  на ЮБК - Шайтан-Мердвен ( или Чёртовой лестнице), держась за хвост осла. 

Добравшись до верхней точки перевала, я отдала должное альпинистским задаткам великого поэта и категорически  отказалась спускаться в ущелье. 

Так как я плохо ориентируюсь на местности, то не могу с точностью сказать, насколько далеко от Чёртовой лестницы находятся ванночки молодости, но  недалеко, это точно. Это не совсем ванночки и уж точно не молодости. Просто  речка Чёрная в меловых породах  пробила и отшлифовала  себе русло, отчего оно стало похоже на каскад каменных ванн. Вода кристально – чистая, тёплая, лежишь в ней, и думаешь, что молодеешь. Вот мы и ходили, молодели, пока по берегам  речки не расцвел ясенец. Ох, не стоило его рвать! А кто ж знал, что красивые цветы ясенца  содержат эфирные масла?  На следующее утро после похода  руки покрылись жуткими волдырями, и две  недели отдыха ушло коту под хвост. Но, благодаря этому мы сделали открытие: ожоги, полученные от знакомства с ясенцом,  отлично заживляет морская вода.

Пока из-за дурной головы страдали руки, мы решили посетить Скельскую пещеру, тем более что от Орлиного она находится недалеко – в селе Родниковом. Между сёлами расстояние всего 7 километров, а для бешеной собаки сто вёрст – не крюк. При въезде в Родниковое у обочины натыкано пять странных фаллических неотёсанных камней. Это древние менгиры, возраст которых  более 6000 лет. Получается, это мини-Стоунхэндж крымского разлива. Местные поговаривают, что если прикоснуться к центральному менгиру, то можно  излечиться от бесплодия. Бесплодием я не страдала, поэтому от камня держалась подальше. Мало ли… бережёного Бог бережёт.

Чтобы попасть в Скельскую пещеру, надо свернуть с дороги, ведущей в Узунджу,  и пройтись по самой настоящей Римской тропе. Римской империи уже 15 веков как нет, а тропа, по которой хаживали римские легионеры, осталась.

Если у вас есть клаустрофобия и нет воображения, то в пещеру лучше не соваться. У меня не было ни того, ни другого. Я никак не могла разглядеть в сталактитах органного зала, дельфина и прочих химер, которых взахлёб живописал экскурсовод. Поэтому не стала напрягать то, чего нет, и наслаждалась пещерным воздухом, прохладой и марсианскими багровыми пейзажами.
 
У меня сложилось впечатление, что каждый город пахнет по-особенному. Львов меня встретил в пять утра крепким запахом кофе. Лычаковское кладбище пахнет прелыми листьями и величием Вечности (если оно действительно пахнет). В старом Львове меня не покидало ощущение остановки времени. Улицы запутаны,  площади великолепны, костёлы богаты и грандиозны. Они подавляют тебя своим великолепием, а от органа нельзя оторвать ушей. Ты ныряешь в барокко с головой и не хочешь возвращаться.

Каждый человек найдёт в чужом городе что -то своё, родное. Для меня это книжный магазин (скорее, храм книги) на площади Адама Мицкевича. Если бы не жесткий экскурсионный режим, пропадала бы там часами. Тем более, что чувство времени в этом магазине вообще исчезало.
Мне, как южанке, оскомину набили байки о том, что жители приморских городов и посёлков в летний сезон умудряются курортникам сдавать под жильё чуть ли ни коробки из-под холодильников. Должна сказать, что жители Львова отличаются не меньшей изобретательностью. Ибо поселить экскурсионную группу, пусть даже подростковую,  в количестве тридцати человек в две комнаты по пятнадцать человек обоих полов в каждой да ещё без элементарных бытовых условий это ж надо уметь постараться.  Единственный плюс -  исторический  центр города, в нескольких минутах ходьбы от Арсенала.

Люди мы были уже довольно взрослые – по 16-17 лет, поэтому вечерний досуг в отсутствие элементарных прелестей цивилизации в виде хотя бы чёрно-белого телевизора организовывали себе сами. Вот так, гуляя по Львову, забрели на вечернюю службу в костёл Петра и Павла. Шикарное убранство, позолоту, лики святых, горящие свечи - всё собой затмила органная музыка. Она переносит тебя в иные миры с иным восприятием реальности.

Хмельницкий  пахнет  романтикой и осенними заморозками. Хотя многие челночники утверждают, что Хмельницкий пахнет вокзалом и рынком. НЕ спорю, у каждого свои пути-дорожки.  Сам областной центр запомнился разве что разноцветными листьями на сером асфальте и огромным монументом Воинской Славы. То ли дело Каменец-Подольский, Самчики, Меджибож, Летичев, Карыжин! Куда бы мы ни заезжали, меня не покидало ощущение, что вот - вот встретишь  опрышка или партизана из отряда Ковпака. Не зря ведь Хмельниччина   по праву считается  областью  партизанской славы.   

Где-то в классе шестом я  прочла повесть "Устим Кармелюк" и сказки о нём, которые одна сказочнее другой. Но, оказывается,   в отличие от английского Робин Гуда, украинский лесной разбойник очень даже реальный персонаж, раз  в Летичеве даже сохранилась его могила.

Конечно, мы никак не могли обойти вниманием Каменец – Подольскую крепость. Там я отстала от экскурсионной группы, потому что   в очередной раз (и как всегда не вовремя) стукнула моча в голову исследовать площадь обстрела, открывавшуюся с крепостных бойниц.  Любопытство было настолько огромным, что я наплевала на страх перед высотой и по какой-то незакреплённой доске через глубокую яму перебралась к бойницам. Оттуда открывался умопомрачительнейший вид на глубокий отвесный  каньон, на город, на дальние дали.  Вместе с удовлетворением любопытства вернулся страх перед высотой. Обратный  путь  вспоминать не хочется, тем более, что он проходил не без посторонней помощи. О предназначении ямы я так и забыла спросить. И больше никуда не лезла, даже по галереям. Ничего, я ещё своё наверстаю. Тем более, что каньон тоже остался неразведанным.

Многие считают себя патриотами, кто страны, кто своих малых родин. Хотя говорят, что патриотизм – это  последнее пристанище негодяев. Не причисляю себя ни к первым, ни ко вторым.

Итак, моё родовое гнездо - Ананьев. По нему можно изучать  тему планиметрии - "Квадрат". То есть город застраивался изначально, как город - кварталами. Строили его помещики, чтобы не ехать за всякой всячиной в Одессу.
В детстве я была уверена, что все города выглядят именно так: красные кирпичные дома за зелёными заборами с арками, увитыми виноградом,  прямые улицы и речка воробью по колено. Для русских провинциальных городов характерны деревянные  резные дома-терема, а в малороссийском Ананьеве был свой архитектурный стиль, в котором преобладала резьба по… красному кирпичу. 
Дореволюционный  Ананьев можно сравнить со сверхновой звездой. В смысле, жизнь бурлила. За период так называемой Нэзалэжности  город превратился в чёрную дыру,  засасывая всё в свою утробу. Вот такая астрономия с геометрией.

Нашла на "Одноклассниках" свою подругу из Питера. Мы не виделись, даже страшно сказать сколько. Так долго не живут.
В Ленинграде мне довелось побывать ещё в сопливом детстве. Говорят, детские воспоминания самые цепкие.
 
О поездке в Ленинград  в далёком 1976 году в памяти остались сплошные музеи, Адмиралтейство, Нева, эскалатор в метро и случайная бабушка в троллейбусе, которой я хвасталась, что мой папа начальник и показывала размеры начальника в полмизинца.

Сенатская площадь, Сенат и Синод как-то прошли мимо моего детского внимания.  Может быть, потому что всё моё внимание было занято совершенно другим, более прозаическим делом, но от этого не менее жизненно важным – не потеряться от  мамы. Вот тогда-то во мне родился страх перед толпой, и умер стадный инстинкт. 

В 5 лет я ещё не успела прочесть повести Чехова «Невский проспект» и мой Невский сильно отличается от чеховского. Адмиралтейство врезалось в память длинным острым шпилем, протыкающим небо. И так там и осталось. 

Мы долго стояли на набережной, ожидая развода мостов. Но не с нашим еврейским счастьем. К сожалению, наблюдать, как разводят мосты было не суждено, хотя просила задержаться подольше. Глупая, надо было не просить, а настаивать. 
Знаменитый Аничков мост с  конями. До этого я, конечно, видела лошадей, но, как правило, они были живыми и запряжёнными в подводу.  И не такими строптивыми. Процесс укрощения лошадей в камне меня не особо впечатлил. Может, потому что вынос моего маленького мозга устроили Ростральные колонны. Они  до сих пор мне кажутся произведением какой-то параллельной цивилизации. А заодно и эталоном стройности.

Экспозиции Эрмитажа у меня слились воедино. Картины, картины, ещё картины, столы, стулья венецианской работы, часы , камины, канделябры  и снова картины…

Петропавловская крепость. С гордостью могу сказать, я там СИДЕЛА. Недолго, правда. Всего пару минут. В камере было сумрачно и тошно. Унылое место, превращённое в музей.

Усыпальница русских царей. Там я устала. Заснула у надгробия красного мрамора. Меня искали. В общем, без ложной скромности скажу                ( впоследствии узнала) я спала у  могилы Александра II. Может, пока я спала, в меня пробрался русский шовинизм и пустил там глубокие корни.

Пушкинский музей. Неужели этот мот, игрок и дамский угодник мог содержать такое великолепный дом? Его нельзя было обойти!!!
Из - за этого я Пушкина  лет пятнадцать ненавидела! Для меня, пятилетней пигалицы, Пушкинский музей после музея Ленина оказался непосильным испытанием. Там я рухнула на экспонат в виде кресла и на все уговоры возмущённого экскурсовода отказывалась встать.

Петергоф. Сказать, что там сказочно красиво - не сказать ничего. Как можно было такое чудо построить на болоте? Версаль, тебе и не снилось! Виват Петру Первому.

Киев. Первое наблюдение, сделанное на железнодорожном вокзале в надежде уехать в сторону Голосиевского леса о матери городов русских, - глубокая озабоченность и полный пофигизм киевлян ко всему, что не касается их персон.
Второе наблюдение: Киев - это большое одеяло в стиле пэчворк.
Третье наблюдение: ожидания чаще всего заканчиваются глубоким разочарованием.
Правда, есть места, которые потрясли: Лавра. Ходила туда после занятий, как на работу. Любовалась архитектурой, Лаврской колокольней и не только. Моё любопытство занесло меня в пещеры. Нормальные люди руководствуются интуицией,  я же – любопытством. Так вот, в  пещерах среди мощей святых   меня началась паника. Узенький арочный проход, справа и слева - мощи, впереди и сзади - верующие, паломники и просто ротозеи вроде меня, а сверху  доносится грохот автомагистрали.
Четвёртое наблюдение: люди на территории Лавры ведут себя по - другому, в смысле корректно и внимательно к окружающим,  а выходят – и  снова возвращаются в состояние глубокой озабоченности. Да, тяжело быть столичным жителем, особенно если ты столичный житель в первом поколении.
Музей украинской архитектуры и быта в Пирогово весь обойти не удалось. Шутка ли - 156 гектаров и у каждой области свой стиль! До своей родной Бессарабии не дошла, зато хорошо изучила Слобожанщину и Полесье.
Андреевский спуск. Дом - музей Булгакова был на ремонте. Опять дало о себе знать моё еврейское счастье. Ну, а прогуляться по Андреевскому - тоже удовольствие да ещё и на картины поглазеть. Правда не Бог есть что, но и гении тут не выставляются.
Софиевку, с лёгкой руки кое - кем превращённую в ресторан для VIP- персон, своим вниманием мы не почли, а вот на Владимирской горке погуляли. Пятое наблюдение: прогулки на Владимирской горке дают заряд на всю рабочую неделю. Не зря там народу, не протолкнуться. Знают киевляне, видимо, что - то.
Единственное, что не увидела, из того, что хотела - Дом с химерами. Ладно, оставим до следующего раза.
Музей археологии - когда - то бы впечатлил, но после потопа, когда пришлось музейщикам спасать экспозиции, вызывает только жалость.
Шестое наблюдение, сделанное на станции метро Арсенальная. Очень хочется с красным флагом пройтись по мостовой. Ассоциация только с Первомайской демонстрацией. Правда, соседство с Лаврой этот пыл гасит.
Ботанический сад имени Глушка подарил мне седьмое наблюдение: это оказалось единственным местом в Киеве, где аллергия не напоминает о себе. Казалось бы, должно быть наоборот.

За отличную учёбу и примерное поведение родители отправили меня в ссылку на три недели – в Карпаты на турбазу «Гуцульщина», что в окрестностях Яремчи.  В советское время были такие автобусно-пешие маршруты, по окончанию которых присваивался  разряд по спортивному туризму. Вот таким образом  я стала разрядницей. Фиктивной разрядницей, так как покорять  Говерлу я наотрез отказалась, руководствуясь принципом «умный в гору не пойдёт».
 При въезде в Яремчу  нам повстречалась гуцульская свадьба. Самая что ни на есть настоящая. с троистыми музыками, трембитами, лошадьми в лентах и свадебным деревом. Это сейчас устраивают туры на гуцульские свадьбы. А тогда нам просто повезло. Кто-то в  нашей группе был фартовый, и это точно не я.
Парк имени Довбуша стал для меня настоящим открытием: не совсем парк  с гаревыми дорожками и удобными лавочками, а сплошной лес с кабаньими тропами,  нагромождениями  валунов и слишком прытким экскурсоводом.  О чём он толкал речь, уже и не вспомню, так как в это время знакомилась с местной флорой.  Вдоль едва видимой тропинки мы заметили маленькие чёрно-синие ягоды. Экскурсовод сказал, что черника.  Мы её срывали и горстями отправляли в рот. Попадались на пути  и шикарные мухоморы,  никогда таких не видела, ведь у  нас в Бессарабии они не растут. А если на пути попадалась мелкая речушка, можно было смело из неё пить. Последствий никаких, кроме приятного вкуса.
А какой запах от смерек. Надышаться нельзя. Ты задыхаешься в этом кристально чистом воздухе. Горожане, вам надо дышать таким воздухом небольшими дозами, постепенно их увеличивая. Я до сих пор его помню этот запах сосновой смолы. Больше в Карпатах мне быть, увы, не довелось.
Недавно мои знакомые, побывавшие в Яремче, сообщили, что от турбазы всесоюзного значения, где мы останавливались,  остался только один ресторан.
В Черногоре наши палатки стояли недалеко от Прута. Кому, не помню, пришла в голову сумасбродная идея перейти реку. Брода мы не знали, поэтому полезли, где кому взбрело.  Вы видели как реку переходит стадо коров? Наше форсирование напоминало стадо, только в уменьшенных размерах.  Откуда нам, степнякам, было знать, что вода в горных реках даже летом ледяная. Кто дошёл до противоположного берега, кто повернул обратно, но из всех форсировавших только я умудрилась заболеть. С  температурой  под 40 градусов и жутким кашлем ( не пропадать же деньгам) поехала в Ворохту кататься на канатной дороге.  Впоследствии, будучи на Ай-Петри в здравом уме и при нормальной температуре, катанию над пропастью в люльке предпочла езду по серпантину. 

В детстве летом родители сплавляли меня на хутор Богдановский, что в Николаевской области. Места, надо сказать глухие, хотя в тридцати километрах находится Южноукраинская АЭС. Такая близость цивилизации на Богдановском сказывалась разве что на размерах овощей. Это были гиганты! Да и шелковица радовала своими размерами в палец длиной.
За Богдановским течёт речка Чичиклея. В переводе с турецкого уже не помню, что означает. Речка небольшая, корове по брюхо, но плавни какие!!! А в плавнях, естественно, дичи! Осенью просыпаешься ни свет, ни заря от хаотических выстрелов: начался сезон охоты. Да и рыбалка на Чичиклее была отменная. Никогда без улова не приходили. Сейчас не знаю. давно там не была.

Все учились в школе и всем известно, что тайга – это хвойные леса Сибири. Я тоже училась в школе и тоже знала, где находится тайга до тех пор, пока не попала в Савранский лес. Он находится на границе Одесской и Кировоградской  областей и плавно переходит в  знаменитый Чёрный лес. Я кардинально пересмотрела свои знания по географии и  исходя из характеристик тайги, утверждаю, что Савранский лес – это самая настоящая тайга. Во-первых, он дикий, во- вторых, он хвойный. Да, кедра нет,  но зато есть сосны. В –третьих, это огромных размеров комары и прочая летающе -жужжащая живность. В - четвертых, это непролазные дебри подлеска в лиственном лесу и крапива размером в человеческий рост. Если когда-нибудь придется уходить в партизаны, я уйду в Савранский лес, там меня никто не найдёт, тем более опыт  блуждания по едва заметной колее, заросшей крапивой уже имеется. Не знаю, как можно ориентироваться в диком лесу, но наш проводник, местный житель, нас, исколотых крапивой, изъеденных комарами, с паутиной на лице вывел на Гайдамацкий колодец, которому уже более трёхсот лет. Оказывается,  до меня кто тут только не партизанил, в том числе и гайдамаки.
Счастье -  вещь относительная. Не думала, что его можно было испытать, выйдя на открытую местность и увидеть дорогу, ведущую к людям и цивилизации.

Не вздумайте  со мной спорить, что горные реки текут только в горной местности.  Железно проиграете.  Сама бы в эту муть не поверила, если бы не побывала в Мигее. Представьте себе горную реку  в бескрайней украинской степи. Неторопливый Южный Буг в районе Первомайска превращается в бурную горную реку с порогами, обрывистыми глубокими каньонами и крутыми поворотами.   Об этой метаморфозе мне рассказал родственник. Его команда часто сплавлялась по Южному Бугу. Самое обидное то, что эта самая  Мигея находится  всего лишь в сотне километров  от родного дома, а я о ней не слышала.  У меня отвисла челюсть, когда в интернете наткнулась на информацию, что таких уникальных мест на всём земном шарике только 2 - это Большой Каньон в США и наши бугские каньоны на юге Украины.
Если когда-нибудь вам тоже вздумается побывать в Мигее,  помните, что здесь много всяких ползающих гадов.  На Мельничих порогах есть старая дамба,  единственная функция которой состоит в отделении стоячей воды от бурлящего потока.  Естественно, из всей группы,  фотографирующейся на дамбе, серая змея атаковала именно меня.
- Да не бойтесь вы. Это всего лишь уж. Правда, он довольно редко встречается. И  водятся эти ужи только здесь. Их ошибочно принимают за змей, – успокоил  местный житель.
Южнее Мельничих порогов в Протычанском ущелье находится порог Интеграл. Его лучше всего рассматривать с высоты Протычансокй скалы. Он один-в-один  похож на математический знак неопределённого интеграла. Так быть не может!!!  Скорее всего, это Лейбниц его срисовал, сидя на Протычанской скале.
В Актовском каньоне, который ещё называют Долиной Дьяволов, времени смотреть себе под ноги у меня не было. Вот так  прыгала с камня на камень, пока не навернулась в воду и не искупалась. Даже, если бы я не оступилась, то по- любому искупалась бы в реке.  Потому что  это  была не простая река, а сакральная река скифов с жизнеутверждающим  названием Мертвовод.
Вместо того, чтобы сушиться ( уже было далеко не лето), я «мстила» племяннику, взахлёб рассказывая ему по телефону  об Актовском каньоне, Мертвоводе, Трикратском лабиринте, и ущелье Гард. Племяш, чтобы отыграться, в  следующем году меня обещал взять   в команду сплавляться по Бугу на рафтах.  Уже начала готовиться, купила шлем и спасательный жилет.  Весло не решаюсь покупать по двум причинам: а вдруг выдадут в клубе, как орудие труда, то есть гребли. И ну, совсем уж не хочется, чтобы  прилепилась кличка "девушка с веслом". 
2012 г.