В дороге случается всякое. Но не всякое вспоминается всю жизнь так ярко, до мельчайших подробностей, как будто произошло накануне.
Последние, предновогодние дни 1980-го. Я с мужем-военнослужащим и трехлетним сыном Андрюшей нахожусь за пределами СССР, а дома осталась больная мама, здоровье которой все ухудшается. Выехать по собственному желанию из гарнизона нельзя – только раз в год в отпуск. Телеграмма о состоянии здоровья мамы является уважительной причиной, и я с сыном собираюсь в путь.
До Львова добираемся довольно легко – в тесноте, как говорится, да не в обиде. Ждать поезда на Минск предстоит целый день, но купить билет, судя по толпам у касс, представляется почти невозможным. Занимаем очередь и идем сдавать вещи в камеру хранения. На обратном пути мой взгляд падает на окошечко с надписью: «Касса для военнослужащих», и очередь здесь гораздо короче. «Так мне же именно сюда!», - радуюсь я и примыкаю к этому сообществу жаждущих уехать. Андрюша держится стойко, с пониманием относясь к ситуации, и лишь молча переминается с ножки на ножку. Через час касса неожиданно закрывается на неопределенное время, и я мчусь туда, где заняла очередь прежде. До моего слуха доносится тревожная информация о наличии всего трех билетов на наш поезд, а к моему месту в очереди пробраться уже невозможно – оно у самой кассы. Достаю из сумочки червонец и прошу людей передать его человеку, за которым занимала. Увы, билетов больше нет, и моя купюра возвращается назад. Чуть не плача, пытаюсь положить ее в кошелек, но обнаруживаю, что класть некуда – кошелек из открытой сумки, естественно, исчез. Сообразив, что вместе с кошельком исчез и жетон камеры хранения, опрометью бегу туда, чтобы опередить вора. Слава Богу, успела… Написав заявление и заплатив рубль за утерянный жетон, забираю багаж. Вещей много, обе руки заняты, Андрюша держится за сумку. Пытаясь найти начальника вокзала, разглядываю указатели. Обернувшись, холодею от ужаса – ребенка со мной нет. Тут уж я просто бросаю на пол сумки и, ополоумев, ношусь по вокзалу, спрашивая у каждого встречного:
- Маленького мальчика не видели?
В ответ – отрицательные жесты. Сколько продолжался этот кошмар, уже не помню, но, наконец, одна из попавшихся на пути старушек показывает рукой на почтовый зал. Мой рассеянный мальчик, не выказывая никакого беспокойства, молча бродит вокруг столов, разглядывая открытки. Увидав рыдающую мать, он лишь невозмутимо спрашивает:
- А где ты была?
Обессиленная, возвращаюсь назад к вещам – какая-то добрая женщина решила по своей инициативе присмотреть за ними. Поблагодарив ее, пытаюсь тащить сумки прямо по полу одной рукой, потому что второй крепко сжимаю руку сына. У проходящего мимо человека спрашиваю, где найти начальника вокзала. Он указывает нужное направление и, обратив внимание на мое заплаканное лицо, участливо спрашивает:
- Что у Вас случилось?
Естественно, я тут же выкладываю ему печальную историю о краже и отсутствии билетов. К тому времени осознаю еще и пропажу вместе с кошельком спасительной телеграммы, благодаря которой у меня был шанс добраться до Минска…
- В милицию обращались? – спрашивает мой случайный слушатель.
Я безнадежно машу рукой:
- Какая милиция? Кто найдет мой кошелек на вокзале? Вора, поди, уж и след простыл.
Он согласно кивает, но с уверенностью говорит:
- Скорее всего, ваш кошелек куда-нибудь подбросят. Без денег, конечно.
Удивляюсь его словам, пожимаю плечами и плетусь дальше – к начальнику вокзала. Тот, видимо, моей истории о пропавшей телеграмме не верит и советует ждать возможного снятия какой-нибудь брони за два часа до отправления поезда. Больше ничего предпринять я не могу. Садимся мы с Андрюшей у стеночки напротив касс на свои сумки и ждем вечера.
Тем временем, мой новый знакомый в расстегнутом пальто несколько раз пробегает мимо нас, явно кого-то ища. Через некоторое время я вижу его уже с милиционером. Они внимательно оглядывают зал и направляются прямо к нам.
- Где Вы были? Я уже часа два Вас ищу! Нашелся Ваш кошелек! С жетоном и с телеграммой, но без денег, как я и говорил.
У меня округляются глаза, а этот странный человек неожиданно представляется:
- Майор уголовного розыска… (Жаль, фамилию я не запомнила). А вот это – (указывая на милиционера) – сержант милиции … (тоже не помню).
- Где Вы нашли кошелек? – спрашиваю майора.
Он отвечает вопросом на вопрос:
- Вспомните, вы никаких газет не покупали?
- Да нет же, его не стало, когда я еще от касс не успела отойти! А почему Вы спрашиваете? – недоумеваю.
Он говорит:
- Киоскерша его у себя на газетах увидела, позвала сержанта – он как раз дежурит сегодня. Тот мне сказал, а я уже знал, чей это кошелек, вот и стал Вас искать.
Тут вступает в разговор сержант:
- Моя жена в кассе работает. Как только бронь появится – я принесу вам билет. Так что не беспокойтесь и никуда отсюда не уходите.
Не веря своему счастью, я даю ему деньги, которых только-только могло хватить на билет (какое счастье, что по дороге от кассы и они не растворились где-то в той длинной очереди!).
Теперь уже шансы на отъезд увеличились серьезно, и я без устали благодарю своих спасителей, удивляясь фантастической удаче: «Надо же, прямо на майора уголовного розыска наткнулась!». Как тут не поверить, что «моя милиция меня бережет»?
Сержант действительно принес мне билет, а ко времени отправления поезда подошел, взял вещи, и проводил нас прямо до вагона. Утром я вышла из поезда в Минске. Правда, без копейки, но здесь это уже было неважно. Такси домчало нас до дома, навстречу вышел папа и расплатился с водителем. А мама, увидев нас, воскликнула:
- Мое лекарство приехало!
И встала с постели.
Вот такая страшная сказка с хорошим концом.