Все знают, что дать исчерпывающее определение счастью сложно. Как и творчеству...
Говорят (например, Нильс Бор), что одна из черт творческого человека - умение соединять несоединимое. Держать в уме две противоположных идеи, две разнополюсных истины и не впасть при этом в безумие шизофреника, сохранять адекватность. И более того - даже испытывать при этом состояние счастья, близкое к абсолютному. Пожалуй, что-то в этом есть...
Но не таковы ли дети? Они и есть счастливые творцы, живущие в той реальности, где возможно всё, причём одновременно и вместе. Где любая палка может быть прекрасным конём и скакать над облаками, уместив на себе всех-всех любимых - маму, папу, бабушек, дедушек, братика-грудничка, старую собаку и четверых соседских котят. Где нет пространства и его железных тисков. Где нет часов и минут, а есть одна счастливая бесконечность. Где дикарь и язычник вполне органично соединяется со Христом...
В ноябрьский выходной прошлого года попала я с детьми и внучкой в Царское Село, то есть в город Пушкин.
Дочь с зятем-фотохудожником отправились на выставку, посвященную Первой мировой войне.
А я осталась с шустрой как огонь, пятилетней Евой. Бабушка из меня, надо признать, никудышняя - опыта кот наплакал, нянчиться доводится редко. И я всерьез тряслась за энергичного - ни секунды покоя - ребенка: как бы чего не вышло. А оно и вышло! Таки влезла моя внучка непостижимым образом в лужу и насквозь намочила себе джинсики. Это по холоду!
Ничего не оставалось нам с ней, как бегом бежать в ГУМ - старинный, обшарпанный, длинный как непрямая кишка, с налетом одновременно доисторической провинциальности и намёка на столичные ГУМы - их младший брат. Тоже дореволюционной постройки.
Не люблю магазины, терпеть не могу... Но вот нужда случилась - искать там, в этих закоулках новые штаны для Евы, дабы заменить мокрые, пока родители не узрели.
К счастью, мы их нашли (не родителей, а джинсы), подходящие по размеру, правда, нельзя было рассчитаться картой. Пришлось опять через весь ГУМ тащиться на другой его конец к банкомату. Ох! Ну наконец-то переоделись и вдруг... в соседнем отделе увидели дивные белые туфельки - ну, просто как у Золушки. Вижу - Ева мнётся, стесняется попросить их у меня. И запрещают родители что-то клянчить "купи-купи". Но жаждет эти туфли смертельно... Как мечты всей жизни.
Конечно, нельзя было не взять это чудо. Вот так - не было бы счастья, так несчастье помогло.
Выходит внучка счастливая - светится вся насквозь - из магазина с коробкой подмышкой, а я - еще радостнее, чем она. Главное - штаны у ребенка сухие, а то знаю я свою дочь и ее требования! Я у нее как провинившаяся школьница - вечно оправдываюсь. Она говорит, что "Жил человек рассеянный на улице Бассейной" - это про меня.
А тут и они - родители возникли на горизонте. Слава Богу!
И надо же такому случиться, что в этот момент ударил мощный колокол Екатерининского собора, только что открытого после длительного ремонта. Прямо напротив ГУМа...
Робко говорю ребятам: может, зайдём?
Сама думаю, вряд ли их туда заманишь - скажут: уже темнеет, ехать до Питера неблизко, пробки, туман и так далее и тому подобное.
Но, к моему вящему удивлению, суровые, практичные и не слишком набожные родители отчего-то вдруг не стали возражать.
А Ева - та вдруг еще раньше сорвалась с места и кометой помчалась по аллее, ведущей к собору, не дожидаясь решения семьи.
Мне не забыть до конца своих дней эту живую картину: сквозь фонарно-золотистый дым и багряную медь осенней листвы бежит... нет, летит на прозрачных крылышках девочка с коробкой туфель, словно кому-то в небе показывая ее, протягивая ее, коробку эту - на вытянутых ручках вперёд. А впереди - светящийся огнями, стройный, уходящий в облака храм с высоким крыльцом. Подобный миражу... Девчушка - тоже фантастически - зависает в каком-то спиралевидном полёте, в сумеречно-сиреневом воздухе и в полной эйфории.
Отчего? Сразу и не скажешь... Ведь не первый раз в жизни купили ей обувь, совсем не обижена она ничем материальным. Но чтоб самой полететь от этой покупки в храм? Именно в храм?! Невероятно! Ведь год назад эта баловница не захотела причаститься - отвернулась от ложечки, чем расстроила меня на целый день.
Мы трое наблюдаем за этим видением, за этим порывом, за этим приступом религиозности вкупе с вещизмом-консьюмеризмом, следим с превеликим изумлением. Что это?! Пробуждающаяся женственность? Желание разделить радость от покупки с кем-то там, на небесах? Не знаю...
Ева меж тем уже взбегает на крыльцо, тянет на себя тяжелую дверь. Кто-то ей помогает.
И всё льётся, льётся над этой северной стылой землёй колокольный перезвон, как будто сдвигая пласты вечной мерзлоты в наших душах...
Чуть позже заходим и мы.
И что же? Наша Ева в розовой шапке с заячьими ушками стоит пред образом Божьей Матери, пытаясь положить на себя крест - как все, потом неуклюже целует - клюет как птенец - нижний край иконы, а потом - коробку с туфлями! Снова - икону и снова - туфли... А в глазах - благоговение и восторг до слёз. И безмерное, вселенское счастье...
А сзади стояли мы. И отец Евы, вполне светский и ироничный журналист достаточно вольных взглядов, не мог скрыть свои слёзы, глядя на эту трогательную "странность" своей дочери. И как в замедленной съемке, увидела я с волнением и впервые, как он поднял руку, чтобы тоже перекреститься...
"Будьте как дети".
П.С. А вчера узнала из телепередачи, что в этом храме Анна Ахматова и Николай Гумилёв крестили сына Лёвушку. Интересно. Вот и вспомнила...