«Где Кульнев наш, рушитель сил...?»
«Православная жизнь - август 2012 года
1 августа исполняется 200 лет со дня гибели Якова Петровича Кульнева – уроженца Латгалии, легендарного генерала российской армии, участвовавшего в семи военных кампаниях.
Я.П.Кульнев героически погиб в начале Отечественной войны 1812 года, став первым русским генералом, погибшим в этой войне. Это известие вызвало потрясение не только среди различных слоев российского общества, но и в кругу военных противников. Известно, что Наполеон, узнав о героической гибели Кульнева, назвал его «одним из лучших генералов русской кавалерии». Обратимся к одному из мемуарных свидетельств, подтверждающих, насколько тяжело было воспринято россиянами трагическое известие о гибели генерала: «Весть о его кончине пришла в Москву вечером. В Большом театре давали оперу «Старинные святки»; среди действия Сандунова – знаменитая тогда артистка, - подойдя к рампе, неожиданно для заполнившей зал публики, дрожащим голосом запела: «Слава, слава генералу Кульневу, положившему живот свой за Отечество». Дальше продолжать она не смогла от слез. Весь театр заплакал вместе с ней.» Подобное настроение присутствует и в классическом стихотворении В.А. Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812):
Где Кульнев наш, рушитель сил,
Свирепый пламень брани?
Он пал – главу на щит склонил
И стиснул меч во длани.
Разумеется, Кульнев не был забыт после смерти. Его имя неоднократно упоминалось не только в контексте российской истории, но и в разнообразных художественных текстах. Например, о Кульневе писали В.Жуковский, А.Пушкин, Ф.Глинка, Д.Давыдов, Ю.Тынянов, В.Пикуль и многие другие, менее известные, авторы. Я.П.Кульнев часто воспринимался как легендарная личность, и этому процессу во многом поспособствовали две книги, изданные в Санкт-Петербурге в 1815-1817 гг.: «Жизнь, характер и военные деяния храброго генерал-майора Якова Петровича Кульнева в Польше, Германии, Швеции, Турции и в достопамятную Отечественную войну 1812 года в России» и «Дух генерала Кульнева, или черты и анекдоты, изображающие великие свойства его и достопамятные происшествия как из частной, так и из военной его жизни». Но самым авторитетным мемуарным источником о легендарном генерале считаются «Воспоминания о Кульневе» гусара и поэта Дениса Давыдова, многолетнего кульневского друга, считавшего, что «(...) Кульнев был последним чисто русского свойства воином, как Брут – последним римлянином».
Кульнев родился 25 июля (6 августа) 1763 года в Люцине (Лудзе), на тот момент - составной части Инфлянтского воеводства Речи Посполитой. Отец будущего полководца Петр Васильевич долго служил под началом Суворова, какое-то время был городничим Люцина, оставив о себе только позитивные воспоминания. Мать Якова Петровича – Луиза Ивановна, урожденная Гребениц, была родом из Пруссии, лютеранкой, матерью семерых детей. Кульнев заботился о матери, долгие годы посылая ей в Люцин треть своего жалованья. Однополчане часто называли Кульнева «люцинским Дон-Кихотом». Судя по всему, он делился с ними детскими впечатлениями. Например, о Люцинской крепости, связанной с легендарным миром королей и рыцарей, расположенной неподалеку от кульневского дома в Люцине. А с Дон-Кихотом Кульнев соотносил себя и сам. Об этом говорится в давыдовских воспоминаниях о Кульневе и во многих художественных текстах о генерале. В качестве примера приведу фрагмент рассказа Ю.Галича «Авангардный генерал»: «Живу по Дон-Кишотски! – говаривал он приятелям. – Странствующим рыцарем Печального Образа, без кола и двора, но милости прошу пожаловать!.. Голь на выдумки хитра!.. Попотчую собственным стряпаньем и чем Бог послал!» Но соотнесение с Дон-Кихотом связано еще и с комизмом, странностями, причудами. Как писал Денис Давыдов, причуды Кульнева «происходили от его веселого нрава, никогда ни от чего не унывающего и от неподдельной самобытной оригинальности его характера». К тому же Дон-Кихот менее всего думает о себе, стремясь помочь другим, и такое бескорыстие было очень характерно для Кульнева.
В Латгалии есть два основных места, связанных с Я.П.Кульневым. Во-первых, семейная усадьба Кульневых в Лудзе, где ныне расположен лудзенский городской краеведческий музей, одна из экспозиций которого, как правило, рассказывает о знаменитом земляке. Разумеется, в Лудзе есть улица Кульнева, как впрочем, и в Полоцке, и в Москве. Во-вторых, Кульнев похоронен в Латгалии. Он погиб около деревни Клястицы Витебской губернии, неподалеку от тех мест, где прошло его детство. Прах Кульнева по просьбе родственников дважды перезахоранивался и в конце концов был перенесен в имение кульневского брата – Михаила Петровича – Ильзенберг Режицкого уезда. (Сейчас – Ильзескалнс Резекненского края.) Кульневский прах находится в ильзескалнском храме-усыпальнице в честь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость». Существует достаточно много текстов о посещении этого храма. Например, «Прошлое» Кирилла фон Моора, «По старым гнездам (Из поездки по Латгалии)» Сергея Минцлова или «Часовня в Ильзескалнсе» Сергея Журавлева. В настоящее время заканчивается капитальный ремонт данного храма.
Личность Я.П.Кульнева – яркий пример сохранения духовности и нравственности в сложнейших военных обстоятельствах. Даже будучи генералом, он носил шинель грубого солдатского сукна и ел самую простую пищу. Он считал себя последователем Суворова, по-отечески относился к солдатам, всегда был толерантен и милосерден к пленным и гражданскому населению завоеванных территорий. И в результате даже военный противник мог испытывать к Кульневу огромную человеческую симпатию. Об этом, например, свидетельствует текст баллады «Кульнев», созданной классиком скандинавской литературы, шведско-финским поэтом Йоханом Людвигом Рунебергом и вошедшей в состав его знаменитого цикла «Рассказы прапорщика Столя», посвященного русско-шведской войне 1808-1809 годов. Военные действия происходили и недалеко от Якобштадта, где жили Рунеберги. Кульнев останавливался на постой в их доме, и четырехлетний Йохан, будущий поэт, неоднократно сидел на кульневских коленях. Интересно, что в Скандинавии даже существовали гравюры с таким изображением, и некоторые из них сохранились до наших дней. Да и портреты Кульнева, что любопытно, в 19 веке нередко можно было увидеть в избах скандинавских крестьян. Рунеберг пишет об этом в тексте баллады так:
Увидишь ты в улыбке рот,
Открытый будто гротный вход,
И ласковый, и честный глаз,
Вот Кульнев наш анфас.
В балладе Рунеберга Кульнев изображен как честный воин, заслуживший всеобщее уважение, хотя его полководческий талант доставил шведам много неприятностей:
На нас рука его несла
Беду и смерть, и ужас боя,
Но честь его и нам мила,
Как честь родного нам героя...
Феноменальный факт, не имеющий аналогов: в шведской армии был издан приказ, запрещавший стрелять в Кульнева. Насколько же был велик его человеческий и нравственный авторитет даже среди, казалось бы, врагов!
Однажды генерал Кульнев сказал: «Герой, служащий Отечеству, никогда не умирает и в потомстве воскресает». Это высказывание можно отнести и к его собственной судьбе.