Слышал, значит, это я недавно историю одну, об ихней принцессе, не помню, как ее величают-то. Ну, так вот, это уже у нас было, а потом уже заезжему немецкому барину рассказали.
А он конечно все приукрасил, разных фей по напускал, но это для большего пригляду-то. А дело было простое да давешнее, мне еще бабка рассказывала.
Жила значит у нас, у жены уездного приказчика, который в ту пору скончался уже, девчушка небольшого росточка, еле от земли-то видно. А хохотушка, на язычок остра, в рот палец не клади, откусит. А смышленая-то была, все на лету хватала. Да вот нужда ее к разному ремеслу-то и приучила. Она и шить, и рисовать, да разные штучки из камешков научилась делать всем на радость, да на забаву. Но главное, глазок у нее был острый. Там где другой пройдет и не заметит, так она в глине аль в руде какой пальчиком ковырнет, и прыгнет ей прямо в ладонь камешек белый, блестящий, и шлифовать не надо. И любили все ее за добрый и веселый нрав, за сердце незлопамятное. Да только нечасто она веселая-то бегала. Понятное дело, в прислугах, да еще у мачехи живет, у которой своих две дочки. Не до веселья будет. Вот и бегала она к деду своему посмотреть, как он разные штучки из камней делает. А он сделает украшение и даст Степаниде поиграть. А она наденет на себя бусы и кольца, и пойдет выколупываться, кривляться, ну, играть значит будет. То как барыня пройдет, то покажет, как дочки капризные просыпаются и спорить начинают, кому из них раньше вставать надо. Ну а деду и радость – сядет на лавочку, посмеются вдвоем, потом пойдут чайку попьют. Да и побежит Степанида в дом мыть, стирать, да пыль вытирать.
;
***
Ты где же энто целый день шлялась? Ась?- напустилась на нее мачеха. Стоит – покраснела вся, руки в боки. Видите ли ей чепчик с утра забыли возле подушки положить, вот она на всех и напустилась.
Ну, а Степанида возьми да и скажи:
- Да чепчик с подушки сами во сне сбросили. На полу валяется. А самовар я уже два раза ставила. А Вы все спать изволите. Ну я к деду своему и забежала.
А мачеха-то не привыкла, чтоб ей перечили. Она позеленела от злости, как же так, ей кто-то что-то сказал. Она и расшумелась, раскричалась, посуду всю перебила, платье все изодрала, только тогда и успокоилась. А дочки-то ее все и подтрунивают. Очень уж они не любили Степаниду-то. Одна из сестер и говорит:
- Смотри-ка, а ей все весело, смеется над нами!
А вторая нашептывает:
- А я вчера видала, как она перед зеркалом пела и кривлялась, во!
- Что, в моем доме, - закричала мачеха – устраивать всякое фря! Я покажу вам комедию. Схватила зеркальце и об пол его хрясь. Оно и вдребезги. А зеркальце-то не простое. Барином подаренное, ювелирной работы-то. Опомнилась знать, ан уже поздно. Села рядом на пол и завыла. А дочки с двух сторон подвывают, да все нашептывают.
- Это все Степанида виновата, если бы не она, не разбила бы ты этого зеркальца, антикварной работы, аж из чистого хрусталя.
- Ой! Маменька, второго такого и во дворце не сыскать. Да Вы еще и бусы хрустальные порвали, не собрать-то уже нитку жемчужную.
- А Степаниду наказать надо. В старую штольню послать. Да привязать ее там, чтоб не убежала.
- Ага! Пущай там посидит, да подумает. Найдет камней драгоценных, вот тогда может, и простим ее. А то парни только на нее и засматриваются. Срам просто! На том и порешили.
Да о таком своеволии приказчицы узнал дед Матвей. Собрал всех своих слободских, идут с баграми, лопатами, а кто и с коромыслом, к дому, значит. А мачеха-то, знамо дело, перепугалась Степаниду-то и отпустила, а сама бегом к барину. Он только что из-за границы с сыном приехал. Весь расфуфыренный такой. Разговаривают только на английский манер, по утрам кофе кушают да разным пряником закусывать изволят.
Забежала мачеха в дом к боярину, на колени бухнулась и давай его стращать. Что прислуга, дескать, взбунтовалась, саботаж там всякий устраивает. А главная заводила-то у них – это Степанида, народ, мол, подбивает на разбой там всякий. Змею подколодную пригрела на своей груди. А дом-то чуть не сожгли. Помогите, мол, отец родной.
- Я такого своеволия терпеть не буду. Всех в острог посажу. А защитницу на цепь да в штольню. Пущай там посидит, да пообразумиться малость-то.
Ну, поохали все, поохали. А что делать, против барина не пойдешь. А как помочь девушке, не знают - знамо дело начальство. Хотел дед Матвей к барину идти, да в ноги ему поклониться, да всю правду-то и рассказать, все оно как есть-то. А барин-то и не принимает никого, свое горе-то. Сын единственный, что из английских земель вернулся, загрустил. Говорят, зазноба его там осталась. Все забыть никак не может, горемычный. Не есть, не пьет, все только на портрет ихний смотрит, да вздыхает тяжко так. Извелись все. Все, что не делают, все не так, да ни этак. А какой парень видный был, чубастый. Глаза огнем горят, веселый да гордый. Ну, совсем не боярский сын. Это потому, что нянькой у него наша уездная слободская была, вот и нянчила его, да байки ему всякие раскалывала. Вот и вышел парень видный, да добрый. Ну а то, что ч молоком матери в тебя вошло, ни огнем не выжечь, ни топором не вырубить знамо дело-то. Во. Перепугалась барыня, дитя единственное чахнет прямо не по дням, а по часам.
- Ой, что делать будем, Поликарп? – так значит, барина звали. – Помирает сын-то. Не есть, не пьет, все на портрет смотрит, исхудал-то весь. Еще чего доброго, заговариваться станет.
Ну, а сто делать-то, не знают. Думали – думали, гадали. Ну и решили его женить. Да как женить-то, коль он из дому не выходит, ни на кого не смотрит. Все зазнобу-то свою забыть не может. Тут уж и барин не на шутке встревожился и говорит:
- Кто сможет сына моего единственного из ентого дурмана вывести, да радость вернуть, как прежде, значит, дом построю. Да еще с мешком золота вручу.
Тут суматоха-то и началась. Стали к барину девок разных приводить. Вначале все слободские хороводы вокруг дома водили, потом городские стали приезжать. То ему на фортепианных играют, глазками хлопают, по-англицски лопочут. Чудно так говорят все, да все равно без толку. Он сидит на портрет все смотрит и молчит как пень. И никакого интересу не проявляет. А одна, из ихней Америки, так вообще полуголой залезла на стол, последнюю одежонку с себя сдернула и давай себя плетью бить-то. Это, наверное, чтоб не стыдно на столе без одежды стоять было. А то иначе, зачем же себя да еще плетью-то бить?
Терпел молодой барин до последнего, да уж не выдержал, родителям и говорит:
- Больше эту срамоту смотреть и слышать не могу. Делайте что хотите, но чтобы духу здесь больше никого не было. А то уеду от Вас обратно в англицкую землю.
Взял ружье, портрет и вышел в лес, вроде на охоту-то.
***
Ну, а Степаниду в старую штольню-то отправили. Сколько время прошло о том не ведомо. Уж и весна пришла, а о ней словно никто и не вспоминает. У людей-то память короткая. Поехали, поехали, да и позабыли обо всем. Решили, что померла девка-то.
А дед Матвей потихоньку приходил к Степаниде в старую штольню. Еду ей приносил. Тулуп старый, чтоб не замерзла. Да развлекал помаленьку…
Посмотрел, подождал – о девочке никто и не вспоминает более. Никому дело-то нет. Взял он свой инструмент и пошел в штольню – Степаниду выручать, да поселить ее в лесу у своего друга Демьяна, что в избушке живет среди леса. Пробирается по заброшенной штольне и думает, как же это девчонку успокоить, что сказать-то. И вдруг слышит – словно кто смеется. Подходит он и глазам своим не верит. Сидит Степанида на камешке, а перед ней две ящерки прыгают, камешки вдруг друга кидают. Ну, ни дать на взять – словно дети малые хулиганят-то.
-Ой, дидо! Смотри, - крикнула Степанида – Ты только посмотри, какие они шустрые да красивые!
А ящерки как увидали деда, так юрк в норку, словно их там и не было.
- Надо же, - почесал старик бороду. – Это же с тобой сама хозяйка медной горы играла. Видать понравилась ты ей чем-то. Ну и нечего здесь сидеть. Только дома тебе нельзя, мачеха изведет совсем.
- А что же мне делать?
- Не робей. Вот тебя и хозяйка медной горы поддержала. Знамо дело, все будет хорошо. Мы с тобой пока в лесу поживем, в избушке моего приятеля. Он вроде в город уехал, а дом оставил на меня. Присматривай, говорит, пока меня нет. Ну вот мы у него и поживём пока. Только дед взмахнул топориком, а цепь возьми сама и развались на мелкие части. Вдруг из глубины свет струится, озаряет все вокруг. Идет из глубины пещеры женщина красоты неописуемой.
- За то, что делилась, не обижала моих ящерок, играла с ними и помогала в беде, да за нрав твой добрый и веселый, за сердце верное – возьми на память эти камешки, авось на что и сгодятся-то.
Собрала Степанида камешки в платок, встала, поклонилась в пояс и говорит:
- Спасибо, тебе хозяйка за заботу. Не забуду тепло твое никогда.
- А теперь – ступай! – отозвалось эхо где-то в глубине горы. А хозяйка-то исчезла. Расступилась перед ними гора, и оказались они прямо около дома.
Дед Матвей пошел дрова рубить, а Степанида схватила ведерко и бегом по тропинке в лес за водой, значит. Вдруг слышит – сверху с горы раздался треск, выстрел, упало ружье и как будто что-то упало. Свалился человек и прямо к ногам девушки-то. Да так неудачно- головой – сознание-то и потерял. Она платочек свой намочила, тихо подошла, да на лоб его положила. Он глаза свои приоткрыл, как глянул на Степаниду, как будто что-то сказать хочет. Вытащил из-за пазухи какой-то сверточек, да вроде как ей отдает. Да опять сознание потерял.
А тут на шум дед Матвей появился. Посмотрел на все и говорит:
- Ты бери ведерко с водой, да марш домой.
-А что такое, дидо?
- Да сыночек этот барский, видать подскользнулся да головой и тюкнулся. Ты уже иди от греха подальше.
- Хорошо, дидо. То-то я смотрю, одежонка у него уж больно не нашенская.
- Да только из англицких земель приехал.
***
Привез дед барчука домой. А там переполох – сын изчез. С утра ушел, да и не показывался боле. Ну на радостях, что сын живехонек, отвалили ему сто целковых за спасение их благородие. Дед и ушел, да подорог в лавку зашел. Купил матери для девчушке, пускай, мол, порадуется малость.
Ну а дальше закрутилось уже все совсем по-сказочному.
Как господский сынок в себя пришел, да пошел чайку откушать, отец-то ему и говорит:
-Если ты, паршивец такой – этакий, не перестанешь на энтот свой портрет пялиться, в холодную тебя посажу и не посмотрю и не посмотрю, что ты мой сын кровный. Или женись, а то знать тебя не желаю!
А мамаша даже вспыхнула, платочек к глазам поднесла, чаю не допила с сахаром и говорит так жалобно, ну прям помирать собралась:
- А как нам теперь людям-то в глаза смотреть-то? Ты же у нас единственный. А говорят, что ты в голове повредился. А теперича еле живого привезли.
Сказала барыня и упала значит в обморок на диван-то.
- Иль женись, иль не сын ты мне боле, коль не женишься, а аспид злой, понял? И видеть тебя боле не хочу, пока невесту не покажешь, - вскричал барин, подбегая к своей супружнице обмахивая ее варежкой.
- Ну раз такое дело – говорит молодой барин – жениться так жениться. Пусть на мои именины приведут всех своих дочерей, там себе невесту и выберу.
У маменьки обморок-то сразу и прошел весь, а папенька варежку-то выбросил.
И началась в слободке суматоха. Кто материю покупает, а кто старые сундуки ворошит, платье перешивает по последней моде, по журналу из Парижа. А дед в это время пришел к другу своему, что в лавке материей торговал. Глядь, а там народу видимо-невидимо. Все кошельками трясут, друг у друга материю выхватывают, ругаются.
- Да что они все тут белены, что ли, объелись? – спросил дед у своего приятеля, отведя его на минутку в сторону.
- Да нет. То они все на аменины готовятся. Приглашенные, значит. А по секрету говорят, сын барский себе невесту выбирать будет.
- А, - махнул дед Матвей рукой и говорит – Барское дело – с жиру беситься. Только всех девок перебаламутят. А женят-то на мешке с деньгами. Пошли Степаныч, ко мне, отдохнешь от такой суеты. Пойдем, посидим, чайку попьем.
- Ну, пошли. Знамо дело, не прогонишь.
Закрыл он лавку-то, товару-то уже и не осталось, все невесты понарасхватали. Идут себе тихонько по тропинке к лесу, да по-нашему, по-стариковски переговариваютя, значит.
А Степанида-то втихомолку от дела сюрприз им готовит. Платье по портрету, что парень ей дал, сшила. Старается, чтоб не хуже, а лучше бы вышло.Правда, она еще свои украшения понаделала, да все с выдумкой. Ну и решила-то она платье примерить. Одела, значит, платье-то, на волосы диадему, сияет. Ну ни дать, ни взять – заморская принцесса. Глянула в окно – а по тропинке к дому дед Матвей с приятелем идет. Ну и решила она поиграть с ними. Дверь распахнула, на порог вышла, да как грозным голосом скажет:
- Ты что это, старый дед, Степаниду-то прячешь? А ну подавай мне ее сюдать!
Старик с перепугу и бухнулся на колени. А приятель стоит, рот раскрыл, ни жив ни мертв, понять ничего не может - откуда в такой глуши такая барыня-красавица взялась – ну прям остолбенел весь.
- Да ты что, дидо! Аль не узнал меня? Это же я, Степанида, внучка твоя, - а сама смеется, заливается. –Это я вас разыграла. Ты что, забыл, как мне всяких материй покупал? Ну я себе платье-то и сшила. По портрету. Продадим – деньги будут.
-Ну, егоза!-говорит дед. –До смерти перепугала. Так же и заикой станешь. Ну, егоза.
-А я-то чуть с ума не сошел. Откуда, думаю, в этой глуши такая королева залетела.
-Да не, это я просто решила платье померить. Проходите, я сейчас все сниму и мы чайку откушаем, - сказала Степанида и вошла в дом, самовар ставить.
-Слушай, старик, - сказал приятель, присев на лавочку возле дома и доставая свой кисет, - а ты отправть Степаниду-то на аменины. Ее в этом наряде никто и не признает боле.
-А что, -согласился дед Матвей, - пусть погуляет. На людей посмотрит да и себя покажет.
-Да вы что! – Никуды я не пойду. Засмеют еще, - сказала Степанида, выходя на улицу. –Да и узнают еще, чего. Да куды мне…
Тут дидо встал с лавочки, кушак поправил, ус подкрутил и говорит:
-Знамо дело, егоза. Марш в дом, не мешай сурьезному разговору. А чем мы не люди, а? Нам тоже хочется на праздниках-то ногой топнуть,а? Ну что, пошутим, значит.
Степанида пожала плечами: со старыми, что с малыми – лучше не спорить. Все равно по-своему сделаю.
Вошли старики в дом, зажгли лучину, сели возле самовару. Да за чайком поговорили ладком. И порешили такую шутку сотворить. У друга ентого знакомая прачка в дом к барину с черного хода проходит. И ключ у нее свой есть, в барскую усадьбу-то. Ну а в день аменин пропустит она Степениду в подсобку. Степанида там переоденится, а потом выйдет к гостям, подойдет к барскому сыну-то и портрет отдаст и скажет, мол, вот нашлась на улице-то. Он может и отблагодарит чем. Главное, мачехе на глаза не попадаться. Если че, обратно в подсобку беги, моя знакомая тебя спрячет.
-Поняла все? – спросил дед Матвей.
-Да чего тут не понять-то. Только уж больно идти неохота. Все это барчуку гордые да жадные.
А дед и говорит:
- Так ты ему портрет отдай только. А если чего не так, ну и не оставайся там всякие кренделя выписывать. Тихонечко выйдешь в людскую, мол, попить захотела, а там в подсобку. Переоделась, платье в корзину, свою рубашонку накинешь, ну так только тебя и видели. И нету тебя.
- Ну ладно, дидо – согласилась Степанида. – Хоть посмотрю, что это за новомодные такие танцы появились, бал какой-то.
Ну на том и порешили.
А у барина в хоромах суета велика! Полы моют, люстры натирают, вилки-то полоскают, а чашки – ну прям звенят как серебрянные. И еще говорят, что из самого Петербурга артистов пригласили. Ну вот и народу-то понаехало видимо-невидимо. И каждый с дочкой аль с племянницей. Все красавицы писаные, шелками шуршат, веерами да перьями на шляпах потряхивают. Ну прям не прием, или их там по-новомодному, не бал, а птичий двор.
- Ну, они ходят-то друг перед другом-то, похваливаются, квасок попивают, да разными пряниками заедают. А один даже мечи поглотал-то и огнем дышал. А барина все нет.
А молодой барин как увидал все эти перья, заперся у себя в горенке и не выходит.
- Не хочу, - говорит, - смотреть эту ярмарку ихнюю. Что я им, петух на насесте? Перья поодевали, словно куры, и ходят, и ходят. Смотреть противно. И не просите, не выйду. Его и так, и этак упрашивали. А он, шельмец, ни в какую.
- Не пойду, - говорит, - и все тут. Не пойду!
Делать-то нечего, гости собрались, не отменишь. И пошел отец на последнюю хитрость.
- Ты только выйди, посиди с гостями, а потом можешь опять в свои англицкие земли ехать к своей зазнобе. Не позорь ты уже нас на старости лет. Выйди, ну будь человеком. Христом богом тебя молю.
Ну а мамаша ихняя опять в обморок шмякнулась. Что за мода пошла, все время на полу воляться?! Ели откачали.
Да! Делать нечего, гости-то ждут-с. Вылетел сынок из дверей, чтоб побыстрей все начать и закончить.
***
А в залах-то горят люстры, блестят натертые полы. А вот тут и мачеха с дочками рыщут по залам, где бы им кавалеров найти побогаче, да поглупее. Да и сама она, хоть дама и в возрасте, не прочь еще в кого-нибудь влюбиться. Вдруг смотрит – дочка с лица изменилась, в зеркало уставилась и не отходит. Знамо дело, мамаша перепугалась и говорит:
- Дочь, ты что, здесь же люди, отойди от зеркала.
- Маманя, там, в зеркале приведение.
- Приведений не бывает.
- Вон посмотри, в зеркале Степанида! – прошептала одна из дочек.
Мачеха посмотрела в зеркало и замерла. Через преломление в зеркалах отражалась Степанида, живая и веселая.
Залетел барчонок в зал, хотел быстро подойти к столу, повернулся, да и остолбенел. Около зеркала его зазноба заграничная прическу поправляет. Она увидала его, улыбнулась. Подошла к нему, знамо дело по-деловому, потом мило улыбнулась, протянула портрет и говорит:
- Вот, Вы потеряли, возвращаю. Мне чужого не надо.
Барчонок взял портрет и от удивления слово сказать не может. Мачеха повернулась к ним и сказала дочери:
- Надо за этой королевой проследить. Не иначе здесь колдовство.
- Точно, маменька! Смотри, барский сын от нее глаз отвести не может.
- Мам, а что это она ему дала? Никак заговоренная вещь. Во как люди женихов одурманивают. Во, нахалка!
А это, конечно Степанида, переодетая в покоях ходила, ходила, да скучно ей стало-то. Вот она и решила на себя в зеркале полюбоваться. Похожа она на мадам с фотографии, аль нет. В это время барский сынок ее и увидал, да остолбенел. То же платье, та же прическа. Все то же, да не то. И кто ее научил по-нашенски говорить?! Так думал сынок, да и додумал, что все это ему почудилось. Не поверил сам себе, знамо дело. От такого чуда дыхание перехватило. Он попятился и оказался среди толпы гостей. Те его окружили, залепетали. Кто квасу, кто пряник предлагает. А он все берет и на все вопросы просто кивает головой.
Степанида постояла, пожала плечами и пошла в другую сторону. Вошла в людскую, а затем быстро вошла в подсобку. А за ней тихим шагом шла дочка мачехи. Но зайти в людскую не решилась, а просто встала у окна и стала наблюдать. И каково же было ее удивление, когда из дверей, прямо под окном, где она стояла-то, вышла Степанида, подбежала к калитке, где ее ждал дад Матвей.
А Степанида сняла платье в подполье, сложила все в корзинку, одела свой сарафан и ушла, как будто там ее и не было.
- Ты енто что, егоза – спросил дед Матвей – так рано, аль не понравилось, ась?
- Да почему не понравилось, все понравилось. Да только каждый сверчок знай свой шесток. Да и скучно там. Там все говорят, какие они все хорошие. Неинтересно.
- Ну, это ты верно решила. Всему свое место и время.
Ну, а в доме у барина пир в разгаре. Все веселятся и танцуют. Выпили две бочки кваса, съели целый воз пряников. А барчонок разволновался, все в портрет смотрит, да по залам бегает. А отец с матушкой довольны, значит, развеселился их мальчик. Кого-то высмотрел.
Тут подходит сын к родителям и говорит:
- Нашел я невесту себе. Хоть завтра готов на ней жениться. Вот, портрет мне вернула и исчезла!
- Как это исчезла? Ты что, пьян, сынок, а?
- Да не пил я. Вот все комнаты прошел, да нет ее. Исчезла.
- Да что же это не везет тебе с девушками – вмешалась барыня, обмахиваясь веером и доедая печатный пряник. – Ты, главное не волнуйся! Сейчас твой отец что-нибудь придумает.
Ну, совсем осерчал барин от таких слов. Вышел на середину зала и грозным голосом сказал:
- Кто приведет девушку, что была в голубом капоте, получил золото столько, сколько унести сможет. Вольную ему отпишу, если крепостной. Эта девушка и есть невеста сына моего.
- Ой! Ваше высокоблагородие! – взвыла мачеха. – Не серчай, отец родной. Знамо дело, знаю я энто, где ета красавица живет. И сегодня – завтра приведем мы ее под белы рученьки, под Ваше всемилостивое око.
- Ну что ж. Коль приведешь, золотом тебя осыплю. Желанной гостьей будешь в моем доме.
На том и порешили. Барчонок ушел к себе в комнату, мамаша с папашей – в свою. Гости все разошлись обсуждать события дня, да наряда, у кого, знамо дело, было лучше. Ну, а мачеха с дочкой домой побежали, не дождутся, когда старшенькая придет и все им расскажет.
А дочка тем временем шла за Степанидой по лесу, да и заблудилась. То направо, то налево смотрит – везде деревья, да кусты, а уже смеркалось. Она и стала звать на помощь. А она недалече от домика стоит. Ее и услыхали, в дом привели, чаем напоили, спать уложили, успокоили. Степанида, правда очень удивилась, чего енто мачехина дочь одна-одинешенько по лесу бродит, да еще в таком платье красивом.
- Это я по ягоды решила пойти, да покрасивее оделась.
- Зверям, что ли хотела понравиться?
- Вот и не зверям! – обиделась дочка мачехи. – Мы, люди образование имеем, нам не пристало в лаптях, да в сарафанах по ягоды ходить.
- В пансионе у француженки полгода пожила и туда же, уже и образованная.
- Полгода не полгода, но по-французски мерси сказать могу.
- Ладно, отдыхай! Утром тебя дед Матвей в город отвезет. А я за грибами пойду пораньше. Ты только никому не говори, что видела меня тут.
- Ну что ты, Степанида. Я – могила!
Лампадку зажгли, богу помолились, лучинку потушили и спать легли. Дочке в горнице постелили, а Степанида на сеновал пошла, так как ей утром надо рано вставать, пойти в лес по грибы, да ягоды.
Проснулась дочка мачехи, глаза не открывает и слушает. Вот Степанида вышла. Дед Матвей пошел лошадь запрягать. Она быстренько встала с постели, оделась, да корзину, в котором платье лежало, накрыла платком, да и с собой прихватила. Не успел дед Матвей обернуться, а она уже в причке сидит и говорит:
- Слышь, дед, отвези меня домой, а то маман моя уже заждалась. Да побыстрее.
- Побыстрей, так побыстрей – сказал дед, сел на козлы и поехал через лес.
II часть
(Заключительная)
Прибежала мачехина дочка домой, в руках корзинку с платьем несет, довольная, аж передать нельзя. Ну еще бы, гадость сделала, а за руку и не поймали. Вот умной-то, да хитрой себя и считает. А то, что люди ей попались честные, да добрые, что плохо подумать о человеке не могут, так на то сердце надо доброе иметь, а душу большую. А ни того, ни другого ни у мачехи, ни у ее дочерей-то и не было. Увидала мачеха платье, на младшую дочь надела. А оно ей тютелька в тютельку подошло. И говорит:
- Ну теперь только разыграть все как по картам, и глядишь – станешь ты женой барчонка. А там-то и в Санкт-петербург поедешь. Нечего нам тут в провинции околачиваться. Не для такой жизни мы рожденные, чтобы жить как поденщики. Эх, только бы барчонок на тебе женился…….
- Маманя, а как энто сделать-то? Я вон и не похожа на Степаниду, вота…..
- А у меня есть план!
А в ту пору жил в слободе инозмный деятель.Икак говорил он всем
-Я мол любимец, царя и царицы их личный доктор и пророк. А на самом-то деле лиходей-то земли русской.И взял он себе псевдоним Распутин. Подражать великим значить любил. Да и чтоб снего мало ,что спрашиаваи.. Мол я не я и фамилия не моя. А все равно в простонародье-то его Алексашкой звали, да антихристом. Не любят у нас когда .другим именем называются.Ну да ладно….Приехал он, чтоб шкатулку из малахита антикварной работы выбрать, да на именнины-то императрицы преподнести, значит. Да все ему что-то и не нравится. То крышку не тем узором выложили, то каменья не тем узором выложили. Замучил всех, живет в лучших комнатах, каждый день с девками в игры играет, да все богом прикрывается. От тоски не знает чем заняться.Вот и пошел он как то в лес погулять. По грибы ,да по ягоды, зайдет в самую чащу, выйдет к озеру, сидит и сидит, думу свою черную думает. И не подойти к нему. Неприкосновенная личность. Грамота у него такая, самим императором выданная. Вот начальник-то и боиться, лебезет перед ним, а его все это раздрожает. Но знамо дело нравится.
А в это время Степанида к другому берегу озера подходила. Набрала полное лукошко ягод и грибов и решила искупаться. Сплела венок из луговых цветов, надела на голову. Вошла в воду, распустила свою русу косу. Волосы рассыпались по плечам, легли на листья кувшинок золотистыми волнами – ну ни дать, ни взять водяная русалка. А она смеется, кувшинки рвет, да в волосы вставляет, брызгает, да стрекоз ловит.
Увидал ее Алексашка, что сидел пригорюнившись на берегу, да от такой красоты и обмер. Встал, хотел тихонько подойти, чтоб не мпугнуть такое диво дивное, да наветку-то и наступил, она и треснула. Степанида вначале испугалась, вдруг зверь какой иль лиходей за ней охотится. Смотрит – а энто старичок в черной рясе из-за кустов выглядывает. Рассмеялась она и говорит:
- Ты что энто,как черт , из-за кустов за девицами подглядываешь,а? Ой, не поповское энто дело, не поповское.- и смеется еще пуще.
- А кто же, красавица, тебе говорил, что я поп? Гость я здесь. Из самого Санкт-Петербурга прибывший! Подарок хочу императрице приобресть.
- Уж не на дне ли озера ты подарок решил сыскать-то? – сказала Степанида и поплыла к противоположному берегу.
- Постой, красавица. Пойдем со мной, золотом да бриллиантами тебя осыплю. Жить будешь в столице как королева.
- И не стыдно тебе такие вещи девице говорить? Я же тебе во внучки гожусь.
Вышла на берег Степанида, зашла в лес, набросила сарафан, взяла в руки корзинку и собралась уходить, перед ней Алексашка вырос и говорит:
- Ты не смотри, что я старый. Я еще любому молодцу не уступлю.
- То же мне, седина в бороду, бес в ребро. Не надо мне ентого….. Засмеялась девчонка, да в сторону с тропинки и юркнула, как буд-то ее там и не было.Попытался было старик за ней пойти, да нигде ее и не видно. Только лес да травы растут по пояс, птицы щебечут, да ветерок в лестве играет. И вдруг далеко в лесу раздалась песня. Все тише и тише, через какое-то время не стало слышно и ее.
Рассерчал Алексашка: такую обиду от какой-то девчонки стерпеть. Вот и затоил злобу на весь мир.
Вернулся он к себе в хоромы мрачнее тучи. Ни с кем разговоры не заводит, вошел к себе в комнату и никого не впускает. Всполошились его приходские девицы: никак Распутин углядел что, видение ему какое было. Во спасение России, значит, вот и заперся, богу помолиться.
А Алексашка-то вошел к себе, налил стопочку, выпил, да никак девицу, что в озере плескалась, забыть не может. «Надо куда-нибудь в гости сходить, развеяться» - подумал он, да и вспомнил, что барин здешний уж целую неделю в гости зазывает. Но прежде чем идти, надо бы просителей принять, уважить одного или двух. Вышел он в приемную и говорит:
-Дети вы мои православные. Время у меня мало, так что давайте быстро. Если исповедоваться, то в двух словах: мол, убил, каюсь; согрешил, каюсь;обманула, каюсь и все. А коль просьба какая, то тоже покороче.
А тут к нему мачеха подходит, мило так ему улыбается, чарку вина с разными пряниками подносит, да золотой кисет с алмазной застежкой в руку сует.Алексашка чарку выпил, закусывать не стал, кисет золотой в карман положил и говорит, значит:
- Ну и что ты от меня хочешь? – и посмотрел своим сумрачным взглядом прямо мачехе в глаза.
А та заерзала, засуетилась, понесла какую-то околесицу.
- Короче, время мало, а то прикажу розгами тебя побаловать!
- Ой, не надо – взмолилась мачеха – все скажу. Есть у барина сынок, а у меня дочь красавица. Посодействуй, чтоб он мою дочь в жены взял-то. А то все на какой-то портрет смотрит. Да еще одна катаржанка его окрутила. Ну как такой парень пропадать-то будет? А моя-то и румяна, и красива, и богата.
Привстал Алексашака со своего места и говорит грозным голосом:
- Да, нехорошее дело ты затеяла, мать, нехорошее. Насильно мил никто же не не будет. Ну да ладно. Исполню я твою просьбу, коль даставишь ко мне девку, что живет в лесу, с длинными русыми волосоми, да и смеется так, что за сердце хватает.Доставишь – сосватаю твою дочь за барчонка, не отказать не посмеют.
Поклонилась мачеха распутину в пояс, да сразу и смекнула, в чем дело-то. В лесу сейчас окромя Степаниды-то никто и не живет вообще-то.
- Батюшка родимый, знаю я эту кралю-то. Да характер у нее строптивый, сама своим ходом не пойдет. Дай ты мне слуг посильнее, да повозку понадежнее, я ее тебе вмиг и представлю.
- Ну что ж, бери – сказал Алексашка и направился было к двери, обернулся и говорит:
- А как барчонок-то твою дочь признает?, звать-то ее как?
- а зовут ее Аграфеной. А будет она в синем капоте, да голубой шапочке с вуалью.И чтоб до самой свадьбы-то шапочку и не снимала!
- о господи, да что она у тебя, носатая аль усатая, что своего лица боится?
Не обессудь, батюшка, в детстве оспой береболела, вот с тех пор рябая и ходит, в девках-то.
- Ну что ж. Еду я сейчас в хоромы к барину, там и о твоем деле потолкуем.А ты девченку енту, если меня здесь не будет, то туда доставь.Да своей дочке прикажи, пусть тоже там поблизости ходит, авось и получится что. А теперича ступай с богом.
А в доме у боярина полы-то блестят, в люстрах свечи горят аж стоцелковые. Столы стоят дубовые, на них брага медовая, да рыба копченная. Все ходят, волнуются, ждут дорогого гостя. Боярыня-то приказала все, все, что ни скажет гость, все записывать. Ну и выходит-то по ее словам, в этом мире лишь приближенные к богу и царю знают, что Распутин – святой посланец, говорящий от самого бога.
А Алексашка идет по слободе – то там сторку примет – кого крестом осенит, кому что скажет. Ну все ему в ноги и валятся. А как на кого косо поглядит – у того аж мурашки по коже бежать начинают-то. Вот такой аспид-то и появился на земле русской, да в тереме царском. Сколько он делов понаделал, смуты посеял. Из-за него-то, окоянного, люди-то и бунтовать-то начали. Да то потом было, а сейчас-то он еще смирный был, только-только в
Доверие к царице-матушке входил-то. Забыть бы его надо, да и не вспоминать никогда. Но как не выкинешь слов из песни, так из истории нельзя, значит, стирать факты. Искажая прошлое, знамо дело, меняем настоящее.
Ну вот, подходит Алексашка к барскому дому, а там ему на деревянной резной скамеечке выставлены три шкатулки, одна краше другой. Вокруг народ толпится, удивляются все, кто такую красоту сделал. А барин гордый ходит, вот мол какой он хороший, как быстро заказ-то царский исполнил. Да сына своего в бок пихает, чтоб кланялся ниже. Ведь гость высокопоставленный не часто в дом заходит.
- Забираю енто все, а за быструю да хорошую работу расскажу о вас нашему царю-батюшке.
Завернул шкатулки в тряпицу, в свой скраб положил. Да только собрался уходить, вдруг откуда ни возьмись мачеха к нему ринулась, всех распихала. И откуда в ней сила-то такая нашлась? В ноги к нему бухнулась и говорит:
- Нашла я, родимый, дивчину, что провенилась перед тобой. Сейчас, если хочешь, тебе ее сюда доставят, аль к тебе в комнаты доставить?. Да ты уж не забудь своего обещания.
- Я никогда ничего не забываю.
Повернулся он к барину, подошел, сел рядом, взял со стола рюмку водки, выпил и говорит:
Привиделся мне тут один сон странный. Чтоб жизнь твоя пошла лучше, да чтоб перебрался ты под светлые царсие очи в сам Санкт-Петербург, должон твой сын жениться на девушке в синем капоте, что на портрете у него нарисована.Да чтоб она, да не она была. Барин и его жена ну остолбенели прям, слово молвить не могут. Да и сын стоит ни жив, ни мертв.Откуда, мол, столичный гость о зазнобе-то сына знает? А вокруг люди шушукают все громче:
- Примечайте, ой примечайте….. Пророчествует святой-то наш….Записывайте…..
- Прости, отец родной, мы и сами бы рады женить сына-то, да где же искать-то эту кралю в синем капоте? –взмолилась боярыня. –Не взыщи, отец родной, кто нам поможет,как не ты?!
Повернулся к ним Алексашка –то, грозно посмотрел на них, они аж все затрепетали и говорит:
- А есть у меня на примете женщина, которая помочь Вам сможет. Поди сюда, да покажи кого ты привела с собой. Да только барин, обещай, чтоб до самой свадьбы шляпу с невесты сымать не смел. А то проклятье на вас нападет аж на всю жизнь.
-Слушаюсь, батюшка!
Народ расступился. И выводит мачеха свою дочку. Одета та в платье голубое, на голове шапка-то синяя, да вуаль темная. Смотрит барчонок – вроде бы наряд тот, да что-то не так. И говорит:
- Батюшка, не та это девушка, что со мной на празднике говорила и портрет мне дала. Не та.
- Молчи, сына, коль счастье себе хочешь. Должон жениться на этой девушке, что тебе господин Распутин советует. А ослушаешься меня – не сын ты мне боле, не сын.
- Батюшка! – вскричала мачеха. – Вот она та, которая народ взбунтовала. В старую штольню вы ее приковала, а она от Вас сбежала. Ведите ее под светлы очи нашего благодетеля.
Раступилась толпа и вывели на середину Степаниду. Волосы русые ниже пояса растрепалися, сарафан порванный. А она не плачет, а смотрит свысока и прямо в глаза. Обомлел Алексашка.Встал, прямо ей в глаза посмотрел, взял ее за руку и говорит:
- Где тут, барин, комнату для меня отвели? Отвесть ее туды. Я там скоро буду.
- Не тронь ее! – Раздался голос из-за спины Распутина.
Это барчонок вышел вперед, взял за руку Степаниду, руку Алексашки отбросил и говорит:
- Вот она, невеста моя, Благослови, отец. Никакой мне другой не нужно.
- Что? Мне перечить? Да я тебя на каторгу!
- Не гневайся, -взмолилась барыня. – Молодой, зеленый, сам не ведает, что говорит. Пожалей, не отнимай сына моего единственного.
И упала перед ним в своих кринолинах и кружевах прямо на колени.
- Встань, не гоже барыне перед мужиком, хоть и царским любимцем, на колени вставать. – Сказал Распутин. –А если найдется здесь девка, которая возьмет его себе в мужья, так и быть – пощажу его.За вольность, да их обоих в дальний скит-то и отправлю.
Посмотрел вокруг Алексашка –а людей-то поубавилось. Мачеха с дочками и вообще исчезла. Знамо дело, кому охота свою дочь за сосланного выдавать.
- Я его возьму, - казала Степанида
- Тебе нельзя.- сказал Распутин. – Ты со мной в Санкт-Петербург поедешь.
-Я с тобой? Да лучше смерть! – сказала Степанида и засмеялась.
-Смерть так смерть! Бросить их в шахту! – сказал лжеРаспутин и ушел.
Отправил их Алексашка в дальнюю штольню. Сидят они на камушке, пригорюнились, последнюю.. лучину жгут и говорят друг другу:
- Извини, что жизнь тебе попортила. Если не любишь, то жениться –то и не обязательно. Слово было дано, чтоб тебя на каторгу не отправили. –Сказала Степанида, облакотившись на камень и глаза закрыла.
- Это ты, Степанидушка, прости меня, что не смог уберечь тебя от лихого человека. Не отпущу я теперь тебя от себя никуда. Да только нужен ли я тебе такой непутевый. Сын барский, к работе не приспособленный.
- А не нужен был бы, пошла бы я за тобой в эту штольню?
И вдруг раздвинулась гора, И вышла из нее хозяйка медной горы и говорит:
- Ну чтож, люди добрые, коли нет вам жизни в этом мире, живите в моем. Люди вы молодые, да веселые, а главное – сердце у обоих большое, да любящее. Будем все вместе жить, да медную гору охранять.
Вот такую историю еще мне мой дед рассказывал, а ему – прадед. Не знаю, что павда, что нет, да только с той поры Степаниду, да барчонка больше никто не видал. Кто говорит, что в заморские страны уехали, да живут там счастливо. А нет-нет да и появляются у нас на лотках интересные вещечки, из самоцветов сделаны, да все с выдумкой. Да это уж другой сказ. Может когда и расскажет Вам старый дед Матвей очередную прибаутку. За то, что слушали, а не ругались, спасибо. Коль понравилась, так и то диво. А коль нет, не обессудьте. Уж как могли, так Вас и веселили. Тут вот и сказке-то
КОНЕЦ