В конце сентября настал конец вольной и в какой то степени беспечной жизни охраны — на заводе стали воровать.
Для создания газированного напитка нужно много ингредиентов, и один из них сахар. Его в больших количествах завозили на фабрику и на втором этаже цеха — на антресолях складировали. И кто то повадился туда лазить, брал не один два килограмма (это терпимо), а целыми мешками. Николай Саморуков сначала не обратил на это внимание: работа в охране — это работа на вулкане, там постоянно что–то совершается, вспыхивает, сваливается, нужно к этому привыкнуть и считать неотъемлемой частью работы. Поэтому, когда ему сообщили о пропаже, он подумал: “Подумаешь, пропал мешок или два, не все же триста; может кладовщицы обсчитались, может ещё что–то!” Но через каждые три–четыре дня ему вновь звонили из цеха и вновь сообщали об очередном воровстве. Он понял, нужно принимать меры! А в последнее время всё было так хорошо, тихо и гладко, люди притёрлись друг к другу, знают что делать, работай и работай… Саморуков вздохнул. Был у него и другой повод недовольства, вернее, повод был хороший, можно сказать, на отличнейший: у него родился сын! У Николая росла девочка семи лет, но он хотел пацана — наследника, тому, кому можно всё было передать. И, вот, его желание исполнилось, и Николай каждый день уходил с работы раньше времени, чтоб помочь жене с уходом за младенцем. А теперь — при создавшейся ситуации, уходить раньше положенного времени, об этом можно забыть. И, главное: “Как найти вора? — думал он. — Ведь, даже своих заворовавшихся омоновцев вычисляли долго, а тут в цеху…“
Действительно, месяц тому назад произошло ЧП: несколько омоновцев организовали свой бизнес — воровали напитки с фабрики и по бросовым ценам продавали их в магазины. Узнав об этом, Василий Николаевич Зуев — их начальник был в ярости, он со скандалом их уволил, и на их место поставил других.
Николай вздохнул — нужно принимать меры!
Пятьдесят килограммов — столько весит мешок — не шутка, в пригоршнях не унесёшь, его можно вывести только на автомобиле. Поэтому первым наперво решили проверить шоферов, те, что возили начальство ( посторонние машины на фабрику и так не проезжали). Но заводские шофера работали днём, и выносить мешок сахара у всех на глазах — это надо не иметь совсем головы, поэтому эффект оказался нулевой. Тогда начали подозревать рабочих цеха, те, у которых был непосредственный доступ к сахару, они могли выносить продукт небольшими порциями, а так как рабочих много, соответственно общая пропажа — размышлял начальник охраны — оказывалась большой. Начали осуществлять тотальные проверки сумок выходящих с работы, вызвав недовольство служащих. Те спрашивали: “Что случилось?” Не получив ответа, они отходили на безопасное расстояние, крутили пальцем у виска, показывая, охрана совсем спятила от безделья. И проверки опять ничего не дали! Других более менее реальных вариантов, куда исчезает сахар, не было. И стало понятно, кто ворует: “Опять крыса в охране завелась!” — недовольно думал Николай.
Как уже было сказано, коллектив охраны стабилизировался, все знали друг друга, кто на что способен, и подозревать кого нибудь из “своих” не имело смысла. Конечно, всякое может быть, у кого то заклинило… Между собой обсуждали даже кандидатуру Василия Николаевича Зуева, — на этом почему то настаивали омоновцы, — но “гражданские” не верили: чтоб капитан милиции, офицер, начальник районного ОМОНа воровал, это был явный перебор. Понятно, он неприятный человек, но чтоб он уподобился банальному воришке…. К тому же именно он выгонял омоновцев, когда те проштрафились, выкорчёвывал заразу энергично и жёстко. Нет, на роль вора он не подходил.
Обсуждая кандидатуру Василия Николаевича Зуева в своей смене, Андрей Вотинцев говорил омоновцам Денису Кокареву и Илье Выхину:
— Посмотрите на него, да, он просто–напросто не поднимет мешок!
Действительно, в последнее время непонятно с чего, капитана стало разносить, он и так был не худой, а тут фигура совсем приняла женские формы.
О моновцы посмеялись над доводом Андрея и согласились.
“Тогда, кто же?” — днём и ночью думал Саморуков.
Смит — управляющий фабрики, тот самый англичанин с рыжей бородой и похожий на моряка, который при организации фабрики приехал в милицию и просил о её помощи, в десять часов утра вызвал к себе главного инженера предприятия Роберта Петрович Машкова. Ключевые посты: финансовый директор, коммерческий, директор реализации продукции занимали иностранцы, и только должность главного инженера решили отдать русскому, так как работа требовала много общения с коренным населением, а это лучше делать на их родном языке. Сами иностранцы русского языка не знали, и их постоянно сопровождали переводчики. Идя в кабинет Смита, Роберт Петрович думал, зачем тот вызвал его к себе, и, думая, что разговор пойдёт о производстве, захватил с собой документы, графики, накладные, но разговор пошёл совсем о другом.
Он открыл дверь. Вдоль узкой длинной комнаты посередине стоял тоже длинный стол, с обеих сторон которого стояли стулья, это был стол для совещаний. Ещё один стол с торца стоял поперёк основного, это был стол хозяина кабинета, он был весь завален многочисленными бумагами, и среди них виднелся дисплей компьютера. Сам хозяин стоял у большого окна и смотрел на улицу, он был в чёрном костюме, который опять не шёл ему. Осень позолотила деревья, и с высоты второго этажа, где находился кабинет, открывался живописный вид. Смит смотрел на деревья, любовался ими, они напоминал ему далёкую Англию, в которой он давно не был и которую очень хотел видеть. Но в ближайшем времени о командировке домой не могло быть и речи, предприятие, хотя и работало успешно, но ещё много нужно было сделать, чтоб оно полностью встало на ноги. Около двери, переминаясь с ноги на ногу, стояла переводчица Раиса Витольдовна. Сколько ей лет? — трудно сказать, очки и большая копна белых крашенных волос делали неопределимым её возраст, и ей можно было дать и тридцать лет и сорок пять.
Смит вздохнул, повернулся от окна и спросил. Раиса Витольдовна перевела:
— Как идут дела по ремонту филера (устройство по розливу напитков)?
Роберт Петрович подошёл к столу, положил на него документы и начал докладывать. Но управляющий фабрики жестом остановил его и неожиданно задал другой вопрос:
— Что вы думаете об охране?
Роберт Петрович удивился, к ней он не имел никакого отношения, не думал об этом, поэтому не знал что сказать. Потом пожал плечами и произнёс:
— Охрана, как охрана, работает.
— Я имею в виду, — пояснил вопрос Смит, — что вы думаете о пропажах сахара на нашем предприятии?
Все работающие на фабрике знали об этом, знал об этом и главный инженер.
— Я знаю об этом, — ответил Роберт Петрович.
— Как вы думаете, как охрана работает? — задал следующий вопрос Смит.
Машков не понимал, куда тот клонит. Он видел ребят, стоящих на проходной, со многими был даже знаком, в том числе и с начальником, но поскольку в производственных вопросах они не соприкасались, он никогда не задумывался, как они работают. Роберт Петрович ответил, внутренне понимая, что говорит неправду:
— Хорошо работает.
Переводчица перевела.
Смит взглянул на него. До этого он стоял у окна, и утренний синий свет, льющийся в кабинет, почти полностью скрывал его. Управляющий фабрики прошёл вдоль длинного стола, подошёл с противоположной стороны и произнёс на английском:
— А у меня сложилось другое мнение!
Раиса Витольдовна перевела, хотя и без того было ясно, что сказал Смит.
— У меня к вам задание, — более миролюбиво произнёс он через некоторое время.
Рыжий Смит был небольшого роста, Роберт Петрович, наоборот, высокого. Смит, глядя снизу вверх, чётко произнёс:
— Поговорите с Саморуковым, если в течение десяти дней не будет найден вор, с их службой безопасности мы расторгнем контракт и заключим с другой, более достойной фирмой.
Затем они начали говорить о производстве.
Отчитавшись о работах Роберт Петрович шёл по бело–серым узким коридорам офиса. Память его тут же вернула к первой части разговора. Он недоумевал: почему говорить с начальником охраны должен именно он, ведь, это не входило в сферу его компетенцию, этот вопрос уровня, скорее всего, самого Смита, он и должен его решать. Он так погрузился в свои размышления, что не замечал встречающихся ему на пути людей, и когда те здоровались с ним, невпопад отвечал.
На самом деле всё было просто. Увольнение охраны и замена её другой — непростой вопрос для любого предприятия, тем более для первого иностранного, тем более при непредсказуемой юридической и экономической обстановке в России. Смит понимал это. И как осторожный человек, он решил избавиться от недоразумений и сложностей, могущих возникнуть при такой замене, и решил поручить дело русскому. “Русские пускай разбираются со своими русскими сами”, — думал он.
Я думаю, он во многом был прав.