Уже стемнело, когда Инга вышла из дома и пошла вдоль заснеженной улицы. В домах уютно горел золотой свет электричества. Отражения окон на снегу тоже были золотыми. И между этими золотыми квадратами вертелись, поблескивая в воздухе, нежные снежинки. Лаяли собаки. Воздух был свежий и вкусный как арбуз. Инге стало весело, и она почувствовала себя невесомой, так как будто она не шла по улице, а летела над ней, как снежинка. Она дошла до самого большого и красивого дома, с резными наличниками, высоким крыльцом, флюгером с петухом. Все окна дома горели веселым огнем, и из трубы поднимался дым. Инга взлетела по ступеням на крыльцо, вошла в темные сени, постучала в дверь уже с внутренней стороны.
На этот стук выбежал Михаил Яковлевич, расцеловал ее в обе щеки, стал снимать пальто и радостно суетиться вокруг Инги.
- Инночка, как ты изменилась! Выглядишь такой недоступной и строгой. Совсем взрослая стала, - говорил Михаил Яковлевич, улыбаясь и поблескивая очками.
Он ввел ее в зал, где за столом сидела веселая компания, и представил, сначала девушек – Таня и Катя, потом мужчину – Виталий.
- Ну, Женьку, ты знаешь, - засмеялся Михаил Яковлевич.
Несмотря на то, что печка жарко топилась, в комнате было холодно, так что бабушкин платок оказался кстати. Ингу посадили где-то около Виталия и стали ее потчевать, наливать ей вина, угощать закусками. Между тем Инга стала разглядывать девушек. Ей всегда хотелось разгадать женские секреты. Обе девушки были гордые, самоуверенные московские барышни. Таня – классическая блондинка с густыми вьющимися, золотыми в свете лампы волосами, падающими волнами на плечи, с голубыми глазами, видимо, высокая. Вид у нее был очень
гордый и девический. Видимо, в ее жизни еще не было ни одного поражения, никто и никогда еще не ранил ее чувства.
Вторая девушка была попроще – вьющиеся каштановые волосы, крупные черты лица. Как водится, подружка красавицы была чем-то вроде рамки и оттеняла ее красоту. Таня почти не заметила Ингиного появления. Через стол она разговаривала с Женей.
- Ах, она приехала сюда ради Жени, - догадалась Инга.
- А эта вторая – пара Виталию, значит, меня позвали для Михаила Яковлевича, как я заказывала! - весело думала про себя Инга, глядя на Михаила Яковлевича и улыбаясь ему.
Видимо, компания сидела за столом уже давно, и им хотелось какого-то действия.
- Давайте пойдем, покатаемся с горки, - предложил Михаил Яковлевич.
Все засобирались, задвигали стульями. Только Инга оставалась на месте. Ей жутко хотелось спать после выпитого глотка вина.
- Инга, а ты не пойдешь кататься? – удивился Михаил Яковлевич.
- Нет, мне что-то не хочется двигаться. Я здесь посижу, вас подожду,- улыбаясь, отвечала Инга.
Все бросились в прихожую, расхватали куртки, шубки, шапки и вывалились на улицу. Было слышно, как они смеются на улице. К удивлению Инги за столом остался Женька. Они сидели и молчали. Инга потрогала мочку уха и обнаружила, что там нет ее любимой сережки.
- Где же я могла ее потерять? А, это когда Михаил Яковлевич меня расцеловал, бородой подцепил мою сережку, - расстроилась Инга.
- Я сережку золотую потеряла в прихожей, - пожаловалась она Жене, - поможешь мне найти?
- Вот такую. Инга указала на оставшуюся сережку.
Женька подошел, наклонился, долго рассматривал сережку, потом сказал:
- Красивая сережка. Ну, и где ты другую сережку потеряла?
- Я думаю, в прихожей, когда Михаил Яковлевич меня расцеловал и задел своей бородой.
- А вот нечего с ним целоваться, - назидательно сказал Женька.
Они встали из-за стола, пошли в прихожую и стали искать сережку. Ее нигде не было видно, тогда они оба опустились на четвереньки и стали ползать, осматривая пол. Несколько раз они сталкивались и извинялись друг перед другом. Женька отполз почти в зал и закричал:
- Все, я нашел! Ура!
- Ну, давай ее сюда!
- Сама иди сюда. Я ее тебе надену сам, а за тобой поцелуй!
Они поднялись с пола, и Инга вытянулась в струнку рядом с молодым человеком. Женька долго возился, оказалось, что вдеть сережку в девичье ушко, сложная задача, особенно, если ты никогда не делал этого раньше.
Женька стоял так близко от Инги, что она почувствовала, как воздух между ними почти искрился от высокого электрического напряжения. Инге хотелось отодвинуться от него, как от шкафа, на котором написано: Высокое напряжение, Осторожно, Опасно для жизни. Ей стало прямо жарко, воздух стал каким-то разреженным, так что его стало не хватать…
Наконец, сережка была водружена на место.
- А теперь поцелуй, - засмеялся Женька в разряженном воздухе.
- Да, ты заслужил поцелуй! – сказала Инга вмиг обветрившимися, сухими губами. Она приподнялась на цыпочках и прикоснулась губами к Женькиным губам. Ее губы задержались на его губах на одно мгновение дольше, чем ей хотелось, на мгновение дольше, чем дружеский поцелуй. Здесь что-то происходило помимо ее воли…
- Ты не умеешь целоваться, - прошептал Женька.
Он наклонился и поцеловал Ингу долгим, сладким поцелуем, который становился все горячее, все слаще, и невозможно было прервать его.
В сенях послышался шум, визг, смех. Женька выпустил Ингу из объятий и с ошарашенным видом пошел встречать вернувшихся в дом гостей. Инга искоса взглянула на него. Лицо у Женьки было как у опьяневшего человека. Инга пошла в зал на вдруг ослабших ватных ногах, села на свое прежнее место и потрясла головой:
- Что это было? Почему у меня перехватило дыхание и голова кружится? Что это со мною? Так целоваться нельзя, так голову потерять недолго, а мне голова нужна. Надо тихо смыться, чтобы случайно не влюбиться.
Между тем веселая компания влетела в комнату. Они были румяные, пахли снегом и морозом. Затеяли чай. Инга сидела, опустив голову, не смея посмотреть ни в сторону Женьки, ни в сторону Михаила Яковлевича, ради которого она сюда явилась. Она как будто остолбенела, смотрела перед собой и ничего не видела. На слова, обращенные к ней, отвечала невпопад, отчего все присутствующие еще больше развеселились.
- Все, надо домой идти, пора, - решила Инга. Когда стало особенно шумно и весело, стали разливать чай в третий раз, она потихоньку выскользнула из-за стола, накинула свое легкое пальтецо и пошла по темной, вьюжной
улице. К ночи вьюга разыгралась. Снежные вихри вращались в воздухе. Инга уже дошла до большого дерева, которое стояло почти посередине ее пути до дома. Голые ветки дерева блеснули в свете промелькнувшей в прогалину между облаками, луны. Инга почему-то оглянулась назад и увидела Женю. Он бежал в одном свитере. Женька догнал ее, схватил на руки и понес обратно.
- Ты же простудишься, Женька! Куда ты меня несешь?
- Не простужусь! Хотела сбежать? Ты от меня никуда не уйдешь!
- У вас гости, развлекай своих гостей, отпусти меня!
- Ну, и пусть гости! Я тебя ни за что не отпущу!
Женька зашел в дом со стороны хозяйственного двора, чтобы им не мешали. Он поставил Ингу на ступеньку, и они стали целоваться.
- Пойдем ко мне, - шептал Женька.
- Нельзя, - шепотом отвечала Инга.
- Почему?
- Эта девушка, Таня, приехала из-за тебя?
- Да, наверное…Ну, и что?
- Нельзя оскорблять девушек в их лучших чувствах.
- Нельзя, - шепотом соглашался Женька, - но, я не могу тебя отпустить, не могу и не отпущу.
Заскрипела дверь, ведущая в хозяйственную часть дома, и забрезжил огонек свечи. На площадку лестницы, ведущей вниз, туда, где стояли, целуясь, Женя с Ингой, вышел Михаил Яковлевич со свечой. Они отодвинулись друг от друга. Это было нелегко.
- А, вот вы где! Я-то думаю, куда вы оба пропали. Женя, твоя девушка волнуется, куда ты делся. Ты это понимаешь? Привез девчонку в глушь и оставил одну. Нехорошо, не по-джентельменски. И что вы здесь делаете?
- Пап, мы разговариваем. У нас важный разговор.
- Даже так, важный разговор в темноте – с досадой произнес Михаил Яковлевич, качая головой, - пожалуйте-ка в дом, ребятки, потом договорите.
Делать нечего, они нехотя пошли за ним. Инга сняла пальто, повесила его на крайний крючок, вернулась на свое место за столом. Милая девушка Таня удостоила ее внимательным взглядом. Губы Тани подрагивали, видимо, от обиды. Вторая девушка то же внимательно осмотрела Ингу с ног до головы, но, похоже, ничего сногсшибательного не обнаружила. В ее глазах читалось:
- Ну, надо же! Что он в ней нашел? И посмотреть не на что!
В прихожей Михаил Яковлевич что-то выговаривал и втолковывал сыну. Женя вошел и сел на свободный стул рядом с Ингой, тут же под столом взял ее за руку и прижался коленом к Ингиному колену. Инга понимала, что ведет себя глупо, что надо отодвинуться от Женьки, но она не могла отодвинуться от него, отобрать свою руку - это было выше ее сил, потому что через нее уже побежал электрический ток. Так они посидели в молчании.
Михаил Яковлевич, спасая положение, предложил:
- Давайте сыграем в покер.
- Пап, я не буду, - сказал Женька.
- Будешь, мы же не можем играть вдвоем с Виталием. Женя, принеси карты!
Девчонки, убирайте посуду!
Все встали из-за стола, задвигали стульями, Женька пошел за картами, девушки стали убирать посуду. Инга тоже встала, как автоматическая кукла, и стала помогать убирать со стола, что-то запихивать в холодильник, что-то ставить в раковину. Таня поинтересовалась у Инги, кто она и чем занимается.
- Я оканчиваю Московский инженерно-физический институт, только вчера защитилась, скоро вручение диплома, - отвечала Инга, - а вы чем занимаетесь?
- Мы с Женей учимся в одной группе в Архитектурном институте. Я будущий архитектор, - ответила Таня с гордостью.
- Хорошая специальность, поэтическая.
- Почему поэтическая? Из-за Андрея Вознесенского?
- Не только. Архитектура – застывшая музыка, а, может быть, застывшая поэзия… Таня улыбнулась в ответ на тираду.
Мужчины сели играть в карты, через некоторое время Женя увлекся игрой. Так казалось Инге, когда она иногда взглядывала на него. Она тихонько выбралась из-за стола и побежала совсем уже по мраку домой. Бабуля ждала ее.
- Машенька, ты почему так поздно? Ты голодная?
- Ужас, какая голодная!
- Они тебя там не накормили, не напоили?
- Нет, они меня не кормили, не поили, я бежала через мосточек, ухватила кленовый листочек, бежала через грабельку, ухватила воды крапельку!
- Ах, ты, коза-дереза! Что ты там делала?
- Ох, бабуль, не спрашивай!
- Что-то ты, как пьяная, Маня? Ты что, там вино пила?
- Пила, - вздыхая, сознается Инга, и не только вино.
- Да, что ж еще?
- Любовный напиток, бабуль.
- Влюбилась в кого?
- Да, ни в кого, просто показалось. Завтра пройдет, - вздыхает Инга.
- А и, правда, утро вечера мудренее. Ложись спать, голубка.
http://www.proza.ru/2016/04/13/2117