Логопедическая коррекция нарушений развития речи… Чёрт бы её побрал, если весь основной груз ответственности по её вколачиванию в собственного ребёнка ложится на твои перегруженные житейскими «забавами» женские плечи. Шесть лет безоблачного знакомства и общения сына со словами, Алина не замечала «Л» вместо «Р», высунутый меж зубами язык, старательно высвистывающий «С», чрез чур подшипётывающие шипящие буквы. Мягкая картавость выглядела мило, забавно и неопасно для дальнейшей, несомненно, успешной жизни её отпрыска. Как вдруг обрушившееся ледяным душем безаппеляционное заключение двоюродной сестры Маруси, проживающей с ней по-соседству в одном подъезде:
-— Да ты что, глухая? Он же ни одного звука правильно не произносит. Тётя Малюся, тётя Малюся! Фонетика просто ужас какой-то! Как с этим вообще можно спокойно жить? Меня весь двор тётей Малюсей дразнит! Поражаюсь твоему равнодушию!
— И что делать?— Ни на шутку испугалась Алина.- Меня, между прочим, Жека Аиой звал и ничего!- Жалкая беспомощность, безнадёгой отозвавшись в глазах, взбудоражила нервы.
— К логопеду топать! Странно, почему его с садика не направили?
— К логопеду? Это куда?
— Понятия не имею! Жека в садике занимается с логопедом. Ты же врач — должна знать!
— А как он туда попал? У нас в поликлинике логопедов нет.
— Комиссии по садикам ходят и направляют, кого следует! — О тайном пути попадания сына в специализированный сад Маруська умолчала.
Нагрянувшая инквизиция, ликвидировав радужные умиления от (обильно сдобренной мягкими знаками) картавой речи любимого сына, угрожала будущему чем-то непоправимо зловещим. Пока неизвестно чем, но мало ли? Всё ж таки сестра, не чужой человек. Нахваталась волей случая отрывочных знаний о фонетике речи в процессе исправления у сына, теперь извергает.
Маруськин Жека — старше «провинившегося» на два года, пользоваться словами начал с четырёх лет, выдав весь набор возможных трансформаций произносимых букв. До этого c завидным упорством отмалчиваясь, транслируя нежелание вступать в диалог. И, ничего, сейчас так заливается соловьём — не остановишь. Маруся не неслась с ним, сломя голову, ужасаясь затянувшемуся молчанию, к доктору. А теперь, здрасьте: видите ли, Гришка с двух лет начавший слагать предложения из милых шепелявых слов, оказывается, безнадёжно отстал не только в речевом, но и (Маруся впяливала испепеляющий взгляд карих глаз в зелень Алининых) несколько в интеллектуальном развитии от Жеки. В чём это проявлялось, она не определилась, но, зарядившись чувством превосходства, глядела свысока, ростом и так значительно превосходя сестру.
По странному стечению обстоятельств несвязанных меж собой родственными узами сыновья Алины и Маруси родились в один месяц и почти в один день с разницей в два года. Муж сестры, упиваясь в прямом смысле до самозабвения "победой" Жеки, первым занявшим морозный день декабря, настоятельно советовал:
— А что, Алина? Запиши своего на день пораньше, — будут в один день днюхи праздновать.
— Чё к чему? — Не поняла Алина, «польщённая» отслюнённой дозой неслыханной чести присоединиться к чужому празднику. Усмехнувшись про себя: «присоединись только и будешь с двойной силой праздновать «победу» старшого». Склонность подвергаться чьим-то навязчивым влияниям, мягкость характера, раздражающая её саму, частенько мешали противостоять чуждой "интервенции". Слава Богу, мозгов хватило не повестись на столь «заманчивое» предложение зятя. Учитывая её связи в акушерстве всё невозможное почти возможно.
Как оказалось в дальнейшем рядом стоящие числа рождения выдали абсолютно разных по характеру троюродных братьев. Индифферентность и изворотливость старшего в противовес дружелюбию и доброжелательности младшего оставила родственные связи на бумаге, не соединив дружескими узами.
Введённая в дикое замешательство заявлением сестры, Алина пыталась определить направление своих не терпящих промедления действий. Маруся что? Ляпнула и ускакала к себе на этаж. У неё-то проблем никаких с решением речевого конфуза сына не случилось. Жека с четырёх лет посещал логопедический садик, раскинувшийся сразу под окнами. Попал туда скоропалительно удачно по знакомству: направлением мамы Маруськиной подружки — известного уважаемого в городе логопеда, — вовремя оценившей масштаб проблемы. Сей факт, никак не отразившийся на похождениях Алины с Гришкой, вскрылся спустя пять лет Маруськиной подругой волей случая. Проблема одна, а решение порознь. Амнистированный временем секрет оставит червь никчёмной обиды. Подсунет жизнь ненужную жвачку: и жевать противно и выплюнуть не получается. Липучая зараза.
В логопедическом садике высокоспециализированные логопеды профессионально корректировали произношение Жеки. Начатое закреплялось дома в компании ответственной мамаши упражненьями, штудированием скороговорок и стихов.
Гришка за почти пятилетний стаж службы в детских дошкольных учреждениях, умудрился ни разу не попасть на рассмотрение специальной комиссии, регулярно шерстившей детские сады в поисках картавящих детишек. Невидимая сила, уберегавшая его от обоюдно выгодных встреч, напортачив, скрылась в неизвестном направлении. Алина, врачевавшая в детской поликлинике пятый год, ежемесячно посещающая детские сады с осмотрами, к своему стыду, и краем уха не слышала о логопедических комиссиях.
Единственный доступный детский логопед принимал в общей для детей и взрослых поликлинике психоневрологического диспансера. Приличное количество вполне себе психически здоровых людей направляемое туда на медосмотры, душещипательные консультации, поиски вожделенной справки в жизнь, отгораживающей от неуравновешенного контингента, настороженность восприятия заведения не убирало. Гарантий от попадания в не по-доброму весёлое место нет ни у кого. Здесь главное контроль и учёт произнесённых фраз и даже слов. Стресс укусил? Сиди дома до гармонизации. Можешь душе пустырника предложить. Коньячка в меру хряпнуть. Посещение заведения невольно усугубляло в сознании брожение необъяснимого страха от одного названия — психоневрологический. Кто из «себя» не выходил? Главное не опоздать вернуться. Даже краткое неотягощённое пребывание в поликлинике диспансера непроизвольно влекло ощущение отталкивающей принадлежности к «канареечному» заведению.
Собравшись мыслями в первый день отпуска, выпавшего на омерзительно ветреный промозглый февраль, Алина отправилась с Гришкой к специалисту на другой конец города. Страшного после тщательного «звукового прощупывания» не последовало.
— У вас не самый сложный случай! Поверьте моему опыту. Всё прекрасно корректируется. Пришли вовремя. Поможем, — ворковала приятная полная блондинка в белом халате успокаивающим, наводящим дремоту голосом. Представляясь чудесной феей, случайно залетевшей в пугающее место. Кривляясь румяным лицом перед зеркалом сначала Гришке, а потом обоим, показала специальные упражнения для языка, требующих многоразовых повторения.
— Пока начнём с исправления буквы «С», — вынесла она вердикт.
— А остальные шипящие? — забеспокоилась Алина, мысленно деля отпуск на количество выявленных вредоносных агентов.
— Не все звуки сразу возможно исправить. Месяц поработаем с «Эс», а там будет видно.
— Месяц? — Наивная! Она ещё не представляла, чего это будет стоить обоим!
— Может больше. Это зависит от ваших стараний, — мило улыбнулась блондинка, делая ударение на «ваших».
В новенькую тетрадь перекочевали с именной методички специальные поговорки, пословицы, стишки. Следующая явка была назначена через три дня.
К счастью Гришки и Алины букву «Р» тётя Маруся научила его выговаривать за вечер, накануне посещения логопеда. Толи она так поднаторела в «боях» с сыном, толи Гришка «словил звезду», явившись из гостей сияющий и рыкающий. Какой-то выхлоп её многочасовых занятий всё-таки дал реальный плод на стороне, облегчив пока неосознанную ношу предстоящих пытаний родне.
Дома требовалось добиваться положенного результата вдвоём, у зеркала. Добивались. Ещё как! Всеми возможными способами. Не уставая выкручивать перед лицом изумлённого Гришки языком кренделя, которые ей и в страшном сне бы не приснились, Алина требовала незамедлительного повторения. Гришкин язык сопротивлялся, отстаивая право на свободу движений привычным положением во рту. Уговоры, мольбы Алины и даже обещания поощрительных прогулок в кинотеатр, зоопарк, кафе мороженое не помогали. Глотая в бессилье слёзы, бессовестно теряя самообладание, она срывалась на крик, понимая тупиковость ситуации. Теперь, казалось, она сможет достать языком не то, что носа, а своего глаза. Будто от стараний её языка зависило «С» сына! Гришка полчаса старался не меньше, но под усиливающимися криками теряющей терпения мамаши, впадал в ступор, замолкал, потупив взор, статуей.
— На меня смотри, а не в пол! — орала мать, топая ногами в парчовых тапочках с розовыми меховыми бубонами, не переставая кривляться перед зеркалом, в очередной раз убеждаясь: она-то всё делает, как надо! Бубоны, подпрыгивая в такт пляшущей мамаши, смешили Гришку и бесправную правозащитницу внука - бабушку. Мать зверела. Разок даже шлёпнула его по попе. Рыжий кот Тэд недовольство происходящим выражал бесцеремонно: шипел, топорщил шерсть, разрываясь диким воплем во время звуковых «атак» мамаши. Укусить Алину он себе позволить не мог: мало ли чего взбредёт в голову разбушевавшейся хозяйки? Но ласки с её стороны игнорировал до окончания «военных действий», демонстративно восседая у ног довольного Гришки.
Желаемый результат правильной «С», маячивший где-то неподалёку, не приближался. Алина осознавала, что криками только отдаляет его. Напуганного безмолвного Гришку оставалось оставить в покое до следующего дня. Ей, удручённой своей несдержанностью, через две недели вдруг вспомнилось скоропалительное изучение с четырёхлетним сыном азбуки, подсунутой аналогичными граблями неугомонной заботами Маруськи.
— Ты, что ещё не выучила с Гришей буквы? Ему уже четыре года! «Стрельцы» (на этом слове она делала ударение, так как сын Жека тоже «Стрелец!» по гороскопу) если не выучат весь алфавит до четырёх лет, вообще всю жизнь будут испытывать трудности с чтением! Хотя ты уже безнадёжно опоздала! Сама виновата! — она сочувственно вздохнула, ляпнув очередной, не терпящий возражений приговор, и улетучилась к себе на этаж. Высоким «положением» которого гордилась при каждом удобном случае.
Стыдно признать, но Алина в тот момент даже не вспомнила, что Маруськин Жека начал говорить в четыре года. Когда бы он успел азбуку до четырёх лет успеть освоить? Зато Гришке досталось по полной программе.
Гришка алфавит частично знал. Какие-то буквы изучил в садике, какие-то — дома с родными. Азбук наличествовало три. Пара - в книжном исполнении. Одна, на листе форматом А4 с изображением животных и соответствующих букв, красовалась в детской над кроватью. Азбуку, изложенную в четверостишиях, Гришка выучил наизусть ещё в три года заодно с «Мухой-цокотухой», изредка радуя декламацией восторженных гостей. Азбука четверостиший от «А» до «Я» выдаваемая в неизменном порядке, не увязывала в детской голове конкретный текст с оными. Букв десять так и осталось вне юной компетенции. Их то изучение и затянулось месяцев на пять, объяснимое нетерпением Алины выучить сразу все в погоне за неопознанной целью. Именно тогда вид разбушевавшейся мамаши выработал надёжную защиту Гришки: непоколебимое молчание до полного «штиля». Беспроигрышный вариант. Вовремя явившееся воспоминание вернуло Алине должного самообладания до конца отпуска.
За месяц «изуверств» над своим и Гришкиным языком удалось овладеть произношением вожделенной «С», до этого исполняемой чисто по-английски. Вымученное счастье каждый праздновал по-своему. Алина, довольствуясь результатом, чувством выполненного долга и полным осознанием невозможности дальнейших логопедических экспериментов над собой при любых, дажеть райских, условиях. Гришка, обретя свободу времяпрепровождения, разворачивал масштабные игры на ковре с участием имеющихся конструкторов «Лего» или носился с друзьями вечерами во дворе, навёрстывая упущенное. Впервые с удовольствием отправился в садик после напряжённого отпуска, выплёскивая на окружающих массу новых поговорок и стихов. Воцарившийся мир, завершив «военные» манёвры, долгожданным бальзамом лечил сердце неудавшегося парламентёра — бабушки. Дальнейших хождений к логопеду на другой конец города не сложилось.
Отчаявшись отсутствием в себе дарования педагога, Алина зашла в начале марта после работы в логопедический садик к заведующей, не надеясь на чудо. Очередь в него стояла годами. Обрисовав ситуацию, заключение логопеда и свои мученья, услышала: «Приводите! У нас как раз место освободилось!»
Это были лучшие три месяца посещения детских садов за пятилетний стаж Гришкиной службы. Садик располагался во дворе их дома. Вышел — и в надёжных руках воспитателей. Не надо тебе галопом нестись пять кварталов в сад, втискиваться в переполненный автобус, опаздывая на работу. Как же она теперь понимала довольный вид Маруськи! И нервничать не надо, мучительно вспоминая эквилибры языка логопеда, пытаясь в точности их воспроизвести! Воспитательницы Гришку полюбили, судя по обретённым пяти килограммам за квартал. Часть букв исправил логопед садика. Для закрепления результатов требовались лишь часовые занятия дома с рекомендованными упражненьями, стихами, скороговорками. Даровала свою рабочую тетрадь и Маруська: исписанную, исклеенную вырезками тщательно подобранных стихов. Сподобилась.
— Спасибо. Мы своих насобирали, не счесть, пока в диспансер шастали!
На месяц раньше слабо было предложить, когда действительно требовалась?- Изумилась Алина.
Отфильтрованная за три месяца речь ласкала слух. На беспокойство Алины по части пары несовершенных шипящих логопед сурово оборвала:
— Оставьте сына в покое! Всё в пределах нормы!
Зато заведующая с готовностью предложила:
— Если хотите, оставляйте Гришу ещё на годик. Ему всего шесть лет. Заодно звуки подкорректирует.
— Хватит. Я его уже в школу записала. Спасибо за всё.— Улыбнулась Алина.
Вообще своей необузданной любовью раскормят. Отдала поджарого пацана, а на выпускном — хомяк! Хорошего помаленьку, раз всё в пределах нормы.
В прежнем детском саду «сердобольная» нянечка регулярно половинила порции детишек, поддерживая нужный вес детскому контингенту. Алина, застав её как-то за процессом отъедания дефицитного винограда с расставленных к полднику тарелочек, изумилась нерушимому бесстыдному спокойствию. Толстушка, зыркнув глазами, невозмутимо осведомилась: «Вы за Гришей?» А тут добавку выдают по первому требованию!
О регулярных добавочных порциях, получаемых сыном, Алине спустя пару лет поведала нянечка, встретившись в городе. Стресс заедал?
Гришка отправился в школу в шесть лет, хоть в этом от брата «не отстав».
Надо ли исправлять картавость речи или нет, кто знает? Избранные индивидуумы, шепелявя всю жизнь умудряются незаслуженно (или заслуженно) формировать у оных чувство некого шарма и неповторимости себя любимого. Полюбите себя, как ближнего своего. Кто ж даст, когда ты пока ребёнок? Вот-вот.
27 августа 2015 г. опуб-но в 2015 г.