Часть 3.
Нескоро Дарья Ивановна продолжила свой рассказ. Голоса Анну больше не тревожили и она про них стала забывать, а затем и вовсе сделала вывод, что это все плод её воображения. А ещё она стала готовиться к отъезду. Анна чувствовала себя настолько хорошо, что отметка с датой рождения в паспорте вызывала у неё чувство нереальности. Жизнь разделилась на две вехи. До приезда и после отъезда. Ей было жалко бросать старушек, и все время находились причины остаться с ними. Хворост был собран, дрова наколоты, печки обмазаны, в домах побелено. Наконец, Дарья Ивановна определила дату отъезда. В один из вечеров она продолжила свой рассказ.
- Помнишь, Аня, как тебе было тяжело сначала, когда ты приехала сюда. И корову доить, и огород и лес. Так и меня здешняя жизнь приняла. Люди, приютившие меня, поначалу смеялись, я для них была, как ходячий анекдот. Кроме, как грамоты, ничего не умела. Со временем я освоилась. Жить стало веселей. О Федоре Алексеиче больше ничего не знаю, хотя каждый день поминаю его в своих молитвах. Детки мои росли, как и все здешние, про себя я им ничего не рассказывала. Пришлось придумать легенду про папу, летчика- испытателя. Они больше и не спрашивали.
Только лес меня принял не сразу. Одна никогда не ходила, а если пойду, так заблужусь обязательно. Местные так и говорили, что леший водит. В 43 году с неба упало что-то, это теперь по радио говорят, что метеорит, а тогда мы не знали. Страшно было. Ушел из леса зверь и долгое время даже компас мотало, я без него боялась в лес ходить. Старики молились сильно. И нам страшно было. Будет вот так что-то летать и нас всех прибьет, но ничего больше не падало. Зверь в лес вернулся не скоро, но за десять лет жители все поразъехались, совхоз то был зверобойный. Мы с Петровной вдвоем остались. Мальчики к тому времени уже в армию пошли, да там и остались. Оба военными стали.
Тут беда у меня случилась. Заболела моя Петровна. Силы у нее кончились, лежит целыми днями, еле – еле голоском тоненьким щебечет, понять ничего не могу, она как с ума сошла. Так и жила. Раньше в лес с ней ходила, а тут самой пришлось. Страшно. Пошла я раз в лес и заблудилась. А на улице зима. Снег пошел. Кружило меня по лесу, устала я очень. А хвороста так и не набрала. Прислонилась к дереву да уснула. Слышу я, говорит мне кто-то под ухо. А речи разобрать не могу. Не на нашем разговаривают. Проснулась, а снег меня уже почти засыпал. Кое-как поднялась. Ноги иголками колются, руки занемели. «Кто там?» - спрашиваю, а мне отвечают. Поняла, что на немецком. Ну, я и рассердилась. Хватит голову мне морочить! В России находитесь, так по-русски и разговаривайте. А сама думаю, что с ума сошла. Голоса талдычат что-то, как будто зовут меня за собой. Все равно, думаю, заблудилась, за ними иду, хворост собираю. Потихоньку из леса вышла. Домой пришла и Петровне рассказываю, а она на кровати так и присела. Глаза большущие, а в них страх. «И ты голоса слышала?» - говорит, ну, а я на нее смотрю, и понять ничего не могу. Рассказала она мне, что заболела от страха, думала, что это смерть с ней разговаривала. Посмеялись с ней, подумали, что это леший, да и успокоились. С тех пор в лес стали вдвоем ходить. Но голоса часто слышали, пока они по-русски не научились разговаривать. Тогда и открылось нам, что тогда, в 43году немецкий самолет- разведчик к нам в лес занесло. Говорили нам, что приборы у них отказали. Ну, уж потом они всю свою историю рассказали нам.
- Было их три товарища. Как война началась, призвали их в армию. Ребята простые, работяги, примерно одного возраста. Дома остались у них семьи. Ганс тогда механиком работал, был женат. Жена молоденькая, осталась дома одна с двумя ребятишками и с больной матерью Ганса на руках. Хорошо, что дом у них свой был. Эдвард, тот, что помягче, работал в Эссене учителем физики и математики в школе, женился перед самой войной. Ушел на фронт, да так и не знал, кто у него родился. Алекс, тот вообще на заводе работал, самолеты собирал. На фронт таких не брали, бронь у них была. Но характер у него был, да и остался таким, ужасный, хам и грубиян. Поскандалил он с начальством, за это его определили в летную школу. В той школе они познакомились и подружились. Алекс, хоть и грубый мужик, но сердце у него доброе. Он товарищей своих всегда защищал. Ганс совершенно не жадный, последний кусок отдаст, ну, а Эдвард умен. Чего его товарищи не понимают, то все им популярно объяснит. Помог он им школу закончить. По окончании летной школы отправили всех троих на север. В воздушную разведку по Заполярью. Разведка с воздуха велась постоянно, отслеживала все транспорты, проходящие по Белому, Баренцеву и Карскому морям. Летчики почти не отдыхали, самолеты требовали ремонтов, но их опять и опять поднимали в воздух. В тот день, проделав уже несколько подъемов, ребят опять подняли на задание.
В районе Архангельска у самолета случилась поломка и летчики вынуждены были приземлиться в таежной просеке. Ганс в двигателе покопался, починил что нужно было. Самолет был готов к полету. Вокруг было тихо и спокойно, только птица где-нибудь крикнет да заяц пробежит. Решили они тогда поохотиться. Ганс с Алексом отошли подальше, а Эдвард пошел грибов собрать, да наткнулся на потухший костерок на небольшой полянке, где казалось, спали несколько мужчин. Он тихонько подобрался к стоянке, держа наготове свой автомат, но мужчины не шевелились. Послышались одиночные выстрелы его друзей. Эдвард не стал рисковать, потихоньку отошел. Друзья собрались у самолета и вместе направились к кострищу. Ничего не изменилось, трое мужчин находились в тех же позах, в каких их застал Эдвард. Алекс подошел поближе, затем подозвал остальных.
Смерть уже подсуетилась, мухи кружились над трупами. Наши вояки проверили карманы и рюкзаки мертвых мужчин. Это оказались старатели. Вывалив все, что было в сумках, на землю, ребята нашли алмазы. От такой удачи летчики опешили. Судьба благоволила им. Посовещавшись, благодарные друзья решили похоронить старателей и вскоре самолет уже взмывал в воздух.
Разведчики направились выполнять задание, но через какое-то время приборы начали барахлить. Самолет то взмывал вверх, то несся вниз, подчиняясь неизвестным законам природы, затем и вовсе его увлекло мощным потоком воздуха. Самолет еще долго носило над морем, тундрой, потом и вовсе лесная глушь приняла полуразвалившийся самолет с тремя погибшими товарищами.
Это потом мы с Петровной поняли, что самолет принесло с метеоритом, а души не похороненных летчиков так и остались бродить по нашим лесам. Как-то так получилось, что стали мы с ними общаться.
- А что им нужно? – нетерпеливо спросила Анна.
- Алмазы передать родственникам своим. У каждого из них свои сложности. Ребята за ними наблюдают, а помочь ничем не могут. Видимо, у архангела Гавриила просили о помощи, вот тебя сюда и принесло.
- А что я могу сделать? Я же ничего не могу!
- Почему не можешь, еще как можешь! За все платить нужно. Вот уедешь в свою Москву и надумаешь, как поступить. Спать давай, а то завтра собираться нужно, а ты не выспишься.
- Что, уже завтра, а как же вы останетесь одни?
- Как раньше жили, так и будем. Ты же не навечно приехала. У тебя муж, дочь, внуки, тебе для них жить надо. А немцы и тебе алмазами помогут, на ноги встанешь. Все, спать!
Наступил последний день пребывания Анны в деревушке. Вещи собраны и, как обычно, на протяжении последнего десятка лет, в очередную среду, в деревушку приехал Иван, дальний родственник Петровны, привозивший необходимые продукты и пенсию двум старушкам. Анна тревожилась. Чемодан был пустой, все износилось, как она поедет? Вещи, что она донашивала, были ей на три размера больше. Разные мысли бродили в её голове. Расстроенная, потерянная, она укладывала провизию в сумку, то и дело роняя непрошеные слезы. Вот она, судьба. И здесь ей не было места.
Иван приехал, как и обещал, привезя ранее купленный билет, на проходящий поезд до Москвы. На привокзальной площади разместился небольшой рынок, где Анна подобрала себе кое-что из одежды. Два года назад больная, уставшая душой, женщина приехала сюда в надежде исцелиться. Тело исцелилось, а душа нет. Возвращаться ненужным элементом в маленькую двухкомнатную квартиру, где жила немаленькая семья её дочери, означало опять суету, мелочные бытовые ссоры. Как Анна и ожидала, её муж, с которым они прожили больше пяти лет, ушел, найдя себе другую женщину. Та, другая, была моложе лет на двадцать и могла родить ему ребенка, о котором он мечтал.
Анна познакомилась с ним на какой-то вечеринке у своей подруги. Он, то ли специально пришел, то ли случайно, но ушли они вдвоем. Одинокая немолодая женщина, в том соку, когда говорят, баба-ягодка опять, окружила мужчину той лаской и любовью, о которой мечтают все неприкаянные мужики. Чаще всего разведенные, неустроенные выпивохи. Анна понимала, что союз их не вечен. Муж устроился с помощью женщины на хорошую работу, отъелся, похорошел. Дочь Анны вышла замуж и за несколько лет, по мнению Анны, тоже неудачного брака, принесла в дом двоих прекрасных сыновей. Но детские крики раздражали мужчину Анны. Он и сам приглядывался к дочери своей сожительницы, но та, к сожалению, выбрала себе другого. Его злило, что Анна стала стремительно стареть и от той искрометной боевой бабенки остался только звонкий голос, дававший всем указания. Мужчина отдалился, но пока уходить было некуда. Он, горько вздыхая, оставался с Анной, сетуя на свое несчастье. Сытая память - короткая память. Зачем ценить то, что его, безработного гастарбайтера, приняла в свой одинокий дом женщина старше его на десять лет. Вообще, гордилась бы, что он согласился пожить с ней, хотя, что скрывать, поначалу-то было здорово. Рестораны, ночные клубы, модная одежда… Но он то не сидел у нее на шее, он тоже работал. И вообще, ничего ей он не обещал. Анна умная женщина. Она понимала, что сначала он был ей не пара, потом она ему. И вот он ушел от неё, и, слава Богу, но как же обидно!
- Внимание! Внимание! Поезд №… до Москвы прибывает на первый путь, стоянка одна минута…