"Олег Николаевич, товарищ полковник! Заключённая к вам просится! Говорит, на допрос хочу..." - молоденький сержант звонко щёлкнул каблуками, неожиданно прервав моё кофепитие своим визитом.
"Вы в курсе, сержант, что мой рабочий день завершён? И я не следователь, чтобы проводить допросы. Я начальник зоны, если вы - случайно! - запамятовали. Свободны."
Сержант не уходит. Стоит, переминаясь с ноги на ногу, как плохо подкованный конь.
"Что ещё, Ваня?" - устало спрашиваю его.
"Олег Николаевич, я извиняюсь. Она, заключённая эта, говорит: "руки на себя наложу, если, мол, Крапива меня не примет"... А я что? Моё дело доложить Вам..." - заикаясь от волнения, говорит мальчишка.
"Мда. Я надеюсь, Вы фамилию её хотя бы знаете?" - устало говорю я, думая о десятилетней дочке. Пришла ли она из школы? Покушала ли? Знаете, мы ведь вдвоём с Любушкой, десять лет, на родах умерла моя Инна.
"Грачёва Виола, статья номер... «Покушение на убийство». Товарищ полковник, примите, мало ли..."
"Хм... Виола... Ведите, чёрт с ней, с этой истеричкой."
Сержант, повернувшись кругом, продемонстрировал прекрасную военную выправку и вышел, щёлкнув каблуками. Тем временем я позвонил дочке.
"Любушка, разогрей котлеты, покушай. Я скоро приеду", - сказал я ей. Через несколько минут дверь открылась. В сопровождении сержанта вошла заключённая.
"Сержант, свободны", - говорю ему, указав женщине на стул. Парень вышел.
"Олег... Помнишь меня?" - несмело начала она разговор.
"Вы хотели поговорить о том, помню ли я Вас? Я не должен знать в лицо каждую из осуждённых, зона большая. У Вас всё?" - я с трудом сдержал себя, чтобы не заорать на неё.
"Это же я, Виола... Помнишь? Старый Арбат, ты, я..."
Подняв глаза, я внимательно посмотрел на осуждённую... Высокая женщина лет 40-45. Очень худая... Бледная, поблёкшая кожа... Потухший взгляд каких-то бесцветных глаз... Бледные губы, давно уже не знавшие помады... Нет, я не знаю её...
"Олег... извини... ты вон какой важный теперь... Где тебе вспомнить... Виолу Субботину..."
Субботина? Её больной, измученный взгляд знаком мне... Виола... Виола... Неужели это она... Как же так? Первая красавица двора Виола Субботина... Моя первая, неповторимая любовь... Моя боль... Тридцать лет назад.
"-Ви-о-ла! Ви-о-ла! Вы-хо-ди!" - скандирует толпа мальчишек и девчонок. Спустя несколько минут из подъезда выбегает Виолка. Это бойкая девочка, ей 15 лет, как и мне. У неё длинные, медно-рыжие волосы и зелёные глаза, круглые, как блюдца, с пушистыми тёмными ресницами. Первая красавица двора, королева двора... Без неё нам всем было неинтересно и скучно. Первая выдумщица на игры, всё вокруг крутилось вокруг неё... Меня охватывала настоящая тоска, если в течении дня Виолку, эту рыжую бестию, не выпускали во двор. Когда же она выбегала и шлёпала своей розовой ладошкой о мою, выражая приветствие, я, как дурак, улыбался глупой, счастливой улыбкой...
"Олежка покраснел, как помидор! Влюбился!" - кричали друзья, а больше всех мой закадычный друг, Денис... И мы шли играть... Для меня было настоящим чувством тогда дотронуться до её руки, убрать с её роскошных золотых волос веточку или рыжий лист клёна, запутавшийся в них...
Шло время... Я старался как мог, скрывать свои чувства к ней. Однажды на выпускном вечере, когда все мы, нарядные, собрались в спортзале в ожидании праздника и вошла Виола... Белое, коктейльное платье с огромным разрезом слева выгодно облегало её стройную фигуру... На высокой девичьей груди переливалось загадочным перламутром колье белого жемчуга... Волосы её, вечно непослушные вьющиеся волосы, уложены были роскошной короной... Сверкающая диадема достойно венчала и подчёркивала их великолепный медный отблеск... Мне показалось, что все были поражены ею в самое сердце. Мальчишки не сводили с Виолы восхищённых глаз, а девочки... Девочки, разряженные донельзя ради столь знаменательного события, внезапно примолкли и поблёкли рядом с ней...
"Субботина, невестой вырядилась! Фу! Фаты не хватает!" - съехидничала одна из них... Виола настоящей королевой вошла в зал, присев между мной и Денисом. Я был счастлив, я полагал, что она села здесь из-за меня... Все танцы - практически все! - она отдала мне, хотя... Парни пытались похитить у меня Виолку, не обращая внимания на явные знаки внимания со стороны всех остальных девиц... Лишь один танец, последний, она отдала Денису Грачёву, моему другу и однакашнику... А потом мы встречали рассвет на Красной площади и я постоянно держал в своей её хрупкую, дрожащую ладошку... А потом, сбежав ото всех, мы гуляли вдвоём по родному городу и я по-прежнему держал её за руку... Боже мой, как я был счастлив с ней тогда... Её ладошка доверчиво лежала в моей, и я мечтал, чтобы эта сказочная ночь никогда не кончалась...
Мы стали встречаться... Незадолго до моего ухода в армию Виолка, смущаясь сказала, что любит меня и дождётся. Это была наша первая ночь любви... Первая и последняя... До сих пор помню вкус её слёз, разметавшиеся по подушке рыжие волосы и то, что она мне тогда говорила... Через неделю я был уже в учебке, а потом честно выполнял интернациональный долг. Под Шали был тяжело ранен и отправлен в госпиталь... Меня спасли, выходили врачи, спасибо им... О Виоле я не переставал думать ни на минуту. Милая... как она там? Возможно, по-прежнему, пишет мне на адрес полевой почты, а я тут прохлаждаюсь... После госпиталя меня комиссовали по здоровью и отправили домой...
Арбат встретил меня слепящим весенним солнцем, мирным синим небом и множеством, великим множеством голубей... Вокруг столько людей, у них серьёзные, озабоченные лица... Люди спешат куда-то, и я спешу... Наверное, глупо выгляжу, с двумя букетами майских тюльпанов в руках. Один маме, а второй... Второй - ей, своей Виоле... Преодолев за несколько минут крутую лестницу, я едва не сшиб нашу техничку тётю Надю, она мыла ступеньки.
"Олег? Крапива? Так ты же... так тебя же..." - побледнела женщина, запнувшись на полуслове.
"Тёть Надя, мои дома? Я сюрпризом!"
"Дома должны быть. Любаша, мама твоя, недавно хлеб из булошной пронесла..."
Вот она, заветная дверь, такая родная... Там, под душманскими пулями, больше всего на свете мечтал позвонить в неё и обнять маму... Звоню... Дверь открыла мама... У неё было такое лицо, такое... Она, заплакав, тихо опустилась на пол в прихожей...
"Любушка, кто там?" - послышался голос отца... А вот и он сам, постаревший и поседевший за этот страшный год.
"Папа..." - запнулся я... Мы перенесли маму на диван. Вскоре она пришла в себя. Оказывается, они похоронили меня... Двое парней в форме доставили моим родителям цинковый гроб якобы с моим телом... Мама не верила, что в гробу я, но вскрывать его не разрешили... Когда родители немного успокоились, я, поставив мамин букет в воду, засобирался к Виолке, отец отвёл взгляд... А мама, моя многострадальная мама, тихо сказала:
"Не ходи туда, сыночек, не надо... Замужем она, сын у них... "
После её слов я умер... Бывают слова, которые убивают не хуже душманской пули. Как ещё можно назвать то моё состояние, когда не ешь, не пьёшь, не выходишь из дома... Родители пытались намекнуть мне, что Виола не одна на свете, девушек много, и даже пытались меня познакомить...
Тут и возникла Инна. Красавицей её не назовёшь, но привлекательной, милой - вполне. Она не москвичка, приезжала в гости к маминым родичам, они и свели нас... Свадьба была небольшой, тихой. После неё мы с женой уехали. Её отец, полковник, служил начальником женской исправительной колонии много лет. Меня он взял на службу простым конвойным...
Жили мы вместе с родителями жены. Спустя какое-то время тесть, благодаря своим связям, отправил меня учиться по этой линии... Теперь вот, лет пять уже, как я полковник, заменивший старика-тестя на этом посту... Инна, моя жена, много лет не могла забеременеть. Курорты, море, воздух.,. Ничего не помогало... Инне было уже 40 лет (она на 5 лет меня старше), когда она заберемела Любой... Роды были тяжёлые. Жена не выжила. Дочку спасли чудом... Умерли друг за другом её родители, видимо, смерть единственной дочки их так подкосила... Теперь один, воспитываю Любушку. Жениться повторно пока не думал.
"Олег... Послушай... Не имею я права мешать жить, просто... - Виола закашлялась. - Болею я. Нехорошо так болею... Мало ли, что со мной случится... Знай, Саша, мой сын, - твой сын тоже. Он взрослый уже, женится скоро... Ничего ни ему, ни мне не надо, просто знай, что у тебя есть сын. Мой и твой... Извини. - Она вновь трудно и продолжительно закашлялась. - Можно мне в камеру? Я немного устала..."
Сержант сопроводил осуждённую в камеру. А я... Я сидел и думал о ней... Рана, которую она нанесла мне тогда, уже затянулась. Я её даже не узнал... Когда она вошла, моё сердце не застучало, как бешеное. Совсем не так я представлял нашу встречу. И, уж конечно, не здесь... Виола... Почему? Почему в жизни всё так сложно, закручено, запутано? Надо же было здесь, в одной из северных женских колоний, мне встретить её? Узнать о сыне? Моём сыне?
Зазвонил телефон.
"Папуля,ну ты скоро? Я же боюсь ночевать одна..." - голос Любушки прервал мои размышления. Любушка, дочка! Она, она одна нужна мне сейчас... Поспешно поднявшись, я запер кабинет и - на воздух... Водитель мигом доставил меня домой... Сейчас я обниму дочку, и всё будет хорошо... Ведь кроме моей Любушки мне никто не нужен... Она, только она одна, любит меня, да ещё мама... И всё будет хорошо.