Моему отцу, на шестьдесят третий день рождения, в его вечные сорок семь.
Маленькое авторское предисловие.
Если бы я не была свидетелем финала этой простой истории, то, услышав её от кого-то другого, я бы не поверила, сказала бы: "Да не может такого быть!". А, случись мне увидеть нечто подобное в каком-нибудь фильме, я бы поморщилась, что авторы сценария погрешили против действительности ради красивого сюжетного хода. Но я видела всё собственными глазами, а уж верить моим словам или нет – не мне решать.
Давным-давно, когда деревья были совсем большими, а мой отец был ещё подростком, он со своими родителями гостил в деревне у дяди Мити, брата своей матери, моей бабушки. Дни текли беззаботно и весело. В соседних дворах – приятели, с которыми отец виделся почти каждое лето. В конце улицы – спуск к пруду, огромному пруду, куда со всей деревни рано утром тянулись утки и гуси, а в полдень приходило напиться коровье стадо. Чуть ли не каждый день отец ходил на пруд рыбачить.
Так совпало, что незадолго до приезда родственников дядя Митя взял от соседей щенка-подростка, дом охранять. Щенок был ещё угловатый, доверчивый, готов был ласкаться ко всем без разбора. За свою чёрную с подпалинами масть он получил кличку Жучок. Отец рассказывал мне потом, что очень много играл тогда с Жучком, и даже то, что щенка начали приучать к цепи, чтобы службу знал, не помешало их общению.
Сейчас, когда пишу это, я думаю, что те дни, проведённые у дяди Мити, были для отца, наверно, одними из самых счастливых.
Дальше жизнь шла своим чередом. Отец окончил школу, женился, ушёл в армию (да, именно в таком порядке). Потом родилась я.
Бабушка периодически выбиралась в гости к брату (деда к тому времени уже не было в живых). Отец с ней не ездил. Своя семья, маленький ребёнок, работа, заботы... Как-то не получалось.
А потом в дом дяди Мити пришла беда. Да не одна. Его сына убили в армии. Через полгода умерла жена, сердце не выдержало. Дядя Митя остался в доме один. Дочь жила в другом месте и не могла сразу переехать к нему. Я помню, как бабушка резко сорвалась и поехала к брату – приглядеть за хозяйством, как она сказала, хотя все понимали, что приглядывать она будет в первую очередь за самим дядей Митей.
Бабушка уехала зимой. И так сложилось, что летом мы тоже поехали к дяде Мите – я, отец и мать. Честно скажу: не знаю, почему мы не были у него до этого, не знаю, почему поехали именно тогда. Мне было девять лет, я многого не понимала, многого не замечала...
Для меня это было первое большое путешествие, первая поездка в пассажирском поезде. Помню, как изнывала от нетерпения, не в силах дождаться, когда же мы, наконец, доедем до нужной станции. Потом тоже изнывала, но уже от жары и духоты в салоне автомобиля, в котором мы больше часа ехали от станции до деревни. На самом деле это была удача – бабушка договорилась с кем-то из соседей, чтобы забрал нас со станции, и сама поехала с ним нас встречать.
– А ты знаешь, Миша, Жучок ещё жив, – сказала бабушка после того, как все важные новости были пересказаны, и на всякий случай спросила, думая, что отец не понял, о ком речь. – Помнишь, ты с ним играл ещё?
– Помню, – улыбнулся отец. – И как он?
– Злющий-презлющий, и не посмотреть, что старый да мелкий. На чужих так и кидается, с цепи рвётся. Это он, когда маленький был, ласковый был, а сейчас нет.
– Интересно, вспомнит ли он меня? – задумчиво, словно сам себя, спросил отец и тут же поспешил себя разуверить. – Да нет, вряд ли. Столько времени прошло.
Наконец, мы приехали. Заслышав подъезжающую машину, к воротам вышел дядя Митя и радостно обнял отца. А в глубине двора, ближе к сараям, рвал цепь и захлёбывался надрывно-злобным лаем тот самый "злющий-презлющий" Жучок. Несмотря на весьма скромный рост, выглядел он в своей ярости просто пугающе. Мать дёрнула меня за руку, чтобы не подходила к нему – укусит! – а отец сделал шаг вперёд и позвал:
– Жучок!
Тот на мгновение прервал свой свирепый монолог и с подозрением принюхался. Полаял ещё немного, уже не так уверенно. Отец сделал ещё шаг. Собачий нос ходил ходуном, на морде появилось озадаченное выражение. Потом дёрнулся хвост – раз, другой – и несмело завилял. Это позволило человеку подойти почти вплотную и присесть на корточки перед собакой, дать понюхать руку.
– Жучок! – повторил отец, тише и ласковее.
Жучок радостно заскулил и перевернулся на спину, подставляя под отцову руку брюхо.
– Надо же, узнал! – удивилась бабушка и улыбнулась немного растерянно, глядя, как взметает облако пыли безудержно виляющий собачий хвост.
P.S. На фотографии отец и я. Отцу 33, мне 13.