Та самая Тамара…
Студенческая жизнь в педучилище продолжалась…
На нашем курсе также учились и замужние женщины.
Сначала я познакомилась с Ниной. Ей было около 30 лет, и у неё уже был сыночек. Спокойная и неторопливая, в отличие от всех остальных, она всегда по-доброму располагала к себе: говорила очень тихо, улыбаясь, словно колыбельную пела. Так и хотелось по-детски укутаться, спрятаться в её тёплых объятьях. Мы с ней часто общались, в перерывах обедали. Особенно любили часто покупать горячие лепешки, испечённые в тандыре. А после занятий она, к моему сожалению, торопилась домой, где её ждала семья…
Потом мы подружились с Тамарой, с которой нас объединили общие интересы. Во-первых, жили в одной стороне, во-вторых, записались в художественную самодеятельность клуба Трансформаторного завода, и делились с ней самыми сокровенными тайнами.
Тамара была из многодетного семейства. Они жили в частном секторе по улице Тельмана, на которой большей частью жили русские, немцы и татары. На протяжении всей улицы: и справа, и слева - тянулась вереница не похожих друг на друга частных строений. Особенно отличались дома немцев, с крашеными заборами и уютными двориками. Дом Тамары был небольшой, но очень компактный. От общей веранды отводились комнаты на все четыре стороны.
Слева жила её бабушка-хохлушка. Я любила слушать её быструю украинскую речь, и даже многое понимала. Она обожала рассказывать о внуках, демонстрировала приданое для Тамары, которое сама приготовила: это - и огромные подушки, и пуховая перина, и вышитые ею рушники, и ещё много чего…
Мне нравилось разглядывать её усыпанное морщинками лицо. С ямочками на щеках, она напоминала мне сказительницу, которая отворяла ставни, и начинала сказку.
Прямо от входа находилась комната девочек. У Тамары было две младших сестры - Наташа и Валя, которые жили вместе с ней. Старшая сестра Тоня уже вышла замуж и жила отдельно.
Справа располагались две комнаты родителей и братьев – Володи и Кости.
Во дворе дома находилась летняя кухня. Здесь постоянно кипела работа. Заготавливали на зиму соленья и даже делали кровяную колбасу. Они, кроме всего прочего, выращивали ещё и свиней. Их мама трудилась на скотобойне уборщицей, где ей приходилось выполнять самую грязную работу. Тяжёлая жизнь была у этой женщины. Муж, отец Тамары, вернулся с фронта без ноги. У него был скверный характер, он ни в чём ей не помогал, а старший сын Владимир - инвалид детства. Словом, всю мужскую работу в доме она взвалила на свои плечи. Хорошо хоть дочери и младший сын помогали матери по хозяйству. Я её ни разу не видела в платье, празднично одетой. Её ежедневной формой одежды была тёмная, непонятного цвета длинная юбка, старый джемпер с завёрнутыми по локоть рукавами, фартук и поверх всего чёрная, замасленная безрукавка. От тяжёлой работы она вся согнулась, отчего казалась старше своих лет. Ежедневно она возила в старой, довоенных лет, детской коляске какой-то инвентарь, тряпки. Мне её было жаль до глубины души. Зато, благодаря трудолюбию матери, семья жила в достатке: у них было своё молоко, мясо, овощи. После окончания училища мы с Тамарой взяли направление на отработку в одну из сельских школ. Туда приходилось добираться чаще всего на попутках. Когда мы ездили с подругой на работу, она запасалась едой на целый день. У неё в сумке была бутылка с молоком, тушёное мясо, домашняя колбаса, хлеб и что-нибудь печёное. Мои запасы были гораздо скромнее. Тамаре приятно было чувствовать себя щедрой. Расписание уроков было растянуто на две смены, поэтому у нас был обеденный перерыв, который мы проводили в бараке, отведённом для учителей. В комнате с соломенной крышей было маленькое окно, две железные кровати и печка-буржуйка, которую мы растапливали гузапаёй (сухими стеблями хлопчатника, заменяющими в Средней Азии дрова). Зимой разжечь печку было сложнее. Так как помещение не отапливалось, вода в ведре замерзала, а гузапая от сырости дымилась.
Мы не любили дни, когда в школе проводились педсоветы, которые обычно заканчивались поздно. Начальство настаивало, чтобы мы оставались ночевать.
Но как можно было ночевать в бараке, который стоит один-одинёшенек на пустыре?! Вокруг – никого!
Однажды, после очередного педсовета, который закончился поздно, мы добрались до основной дороги. Было жутко темно…
Перед нами остановилась легковая машина, в которой сидело несколько человек. Среди них была одна женщина. В салоне немного пахло вином.
«Ну, - думаем, - попали!». Впереди - дорога, слева - овраги, справа - поля…
Первой заговорила женщина. Она поинтересовалась, откуда и куда мы, совсем ещё дети, едем. Когда она услышала нашу исповедь, поняла ситуацию. Её возмутило равнодушие нашего руководства, которое подвергло опасности наши жизни. Из разговора мы поняли, что наши спутники ехали из Колхозабадского района в город, чтобы отпраздновать звание майора, которое присвоили этой женщине. И пока мы отходили от страха, нам прочитали полезную лекцию о безопасности. Потом нас развезли по домам и настоятельно потребовали впредь быть бдительнее.
На следующий день мы поделились случившимся со своими коллегами, и совещания стали проводиться между сменами.
С тех пор прошло много лет, но тот страх до сих пор остался. Действительно, мы часто рисковали, когда останавливали попутки. Помню ещё один неприятный случай.
Была зима. Так как выпало много снега - что большая редкость для Средней Азии - автобусы перестали ходить. А нам надо было добираться на работу в школу - до кишлака. Мы остановили самосвал, забрались в кабину. Я устроилась около водителя с прижатым к груди портфелем. Подруга расположилась с сумкой у двери. Когда мы подъехали к нашему участку, попросили водителя остановиться. Я начала вынимать из кармана приготовленные за проезд деньги. Вдруг шофёр сказал что-то на ломаном русском и, пока моя подруга спускалась вниз, начал ко мне приставать. Недолго думая, я схватила портфель, который был довольно увесистый, и начала им отмахиваться. В ту же минуту я просто вывалилась из кабины. Мы с подругой так испугались, что какое-то время не могли сказать ни слова. Как только оказались на земле, машина резко сорвалась с места. Из-за выхлопных газов мы не смогли разглядеть номер этого самосвала. Настроение было испорчено надолго.
Одно успокаивало, что отработка в кишлаке заканчивалась...
(Продолжение следует)Перейти на http://www.proza.ru/2016/04/19/1260