Дерево зла

Влад Ривлин
Возле одного из домов маленького провинциального городка посреди пустыни,  росло необычное дерево- колючее, с ядовитыми шипами, но красивое.
Тонкие ветви его,покрытые мелкой  листвой, каждое величиной с пшеничное зерно, напоминали густые  пряди волос неприступной красавицы.
Плоды дерева не радовали глаз, было даже что-то зловещее в этих скрюченных, как пальцы старухи,  черных стручках,  а о том,  чтобы отведать этих плодов и речи быть не могло. 
Но как зацветет по весне, то волей-неволей залюбуешься.
Как бы ни было, а такое дерево лучше не трогать.
За тысячи лет эволюции оно научилось защищаться и от солнца,  и от диких зверей, и от людей.
Научилось оно также брать воду и все необходимое для жизни  от суровой земли.
Неизвестно,  когда и зачем посадили его люди.
А может само проросло среди камней.
Но только за этот кусок пустыни и собственную жизнь дерево боролось отчаянно.
Один из жителей дома,  перед которым росло дерево,  почему-то страшно невзлюбил его.
Первый раз человек этот вырубил дерево под корень.
Но каким-то чудом,  из этого обрубка к осени снова выросло дерево.
Тогда человек снова срубил дерево,  а торчавший из земли обрубок облил бензином и поджег.
Ствол дерева обуглился и так простоял до зимних дождей.
А весной из обрубка проросли тонкие,  зеленые побеги.
На них уже были шипы, правда еще не твердые.
К лету это было уже настоящее дерево, которое, казалось с вызовом, глядело в окна дома.
Тот,  кто вел непрерывную войну с деревом,  поклялся в сердцах уничтожить его,  чего бы это ему ни стоило.
Снова и снова человек рубил дерево,  поджигал его и травил землю вокруг солью и химией.
Но ничего не помогало- дерево,  как птица-феникс каждый раз воскресало из пепла и покрывалось новыми побегами, несмотря на все ухищрения человека.
Однажды человек,  боровшийся с деревом,  умер.
Человека похоронили, прошло время и дом обветшал.
А дерево зла выросло выше дома.
К нему привыкли и уже никто не рубил его и не жёг.
Дети,  родившиеся здесь,  воспринимали живучее дерево так же,  как и пустыню - как нечто,  что не дано изменить.