По делам службы вылетел на подшефный радиотехнический пост на мысе Городецком. Мыс глубоко вдается в горло Белого моря. Мимо него ни один корабль не пройдет не замеченным. Не касаясь земли, вертолет высадил меня около поста, где уже встречал его командир, мичман Мережко. Интересная личность. Под его командованием на посту служат семь военнослужащих срочной службы. Моряки РТП несут службу у локаторов, круглосуточно. В их задачи и входит обнаружение и классификация морских целей.
Поговорив с людьми, посмотрев документацию за последние месяцы, решил пройтись с охотничьим ружьем в окрестностях поста. Был такой грех в молодости. Охотился на зверушек и птичек. Середина сентября. Бабье лето, оно и за Полярным кругом – лето. Невысокое солнце мягко грело засыпающую тундру, украшенную желтым и бордовым осенним разноцветием. Кусты, трава, мхи - все горело, цвело, все радовалось последним солнечным дням. Грибы, украшенные плотными красными шапочками, стайками селились на невысоких кочках. Красноголовики, как звали мы знакомые еще с юности подосиновики. Карликовые березки поднимали к солнцу свои веточки. Кусты голубики, покрытые сизыми ягодами, радовали глаз и мелких обитателей тундры. Из - под ног то и дело выскакивали лемминги, крупные желтые мыши с черной полоской вдоль спины. Самые смелые из них вели себя агрессивно, шипели и пытались укусить высокие резиновые сапоги. Приходилось отбрасывать их ударом ноги. Местность плавно опускалась к большому каньону. На посту не советовали ходить до него.
Поднял стайку куропаток. Каменки. Они водились только в этой части Кольского полуострова. Окрашенные под цвет окружающей тундры, плотно прижавшись к камням, они почти не видны. Поэтому стайка далеко не улетает, а садится метрах в пятидесяти, маскируясь под окружающую местность. Но в этом году ожидалась ранняя зима, и куропатки успели побелеть. На ковре яркой тундры они особенно выделялись и видны были издалека.
Выстрелил, уложил двух. Упрятав их в ягдташ ( охотничью сумку) двинулся дальше. Куропатки перелетели под уклон и снова сели на большой куст голубики. Подошел поближе, метров на двадцать. Оба ствола заряжены мелкой дробью, на куропатку. Перо их мягкое, легко пробивается. Вот если бы утка…Там дробь нужна покрупнее.
Выстрел. Стайка взлетает, оставляя одну птичку. Она еще бьется, осыпая куст белым пухом. Но в тот же момент раздается дикий рев, и из под куста поднимается крупный медведь. Видимо, задремал на солнышке, не слышал предыдущего выстрела. Передними лапами он стряхивает что –то с морды. До меня доходит, что дробь хлестнула медведя по ушам, и он старается избавиться от дикой боли. Глаза медведя налиты кровью, рев не сулит ничего хорошего.
Срочно ретируюсь. Бегу на верх сопки, пытаясь найти в патронташе патрон с пулей ( жакан) и перезарядить ружье. Понимаю, что не убежать. Скорость медведя - шестьдесят километров в час. ( Интересно, кто ее замерял!). Ну что ж, за свою жизнь надо постоять.
В этот момент, сзади, раздается громкий звук. Позже, рассказывая о встрече с мишкой, я охарактеризовал его, как хлопок большого воздушного шара. Мелькнула мысль, что кто-то выстрелил в медведя, пытаясь меня спасти.
Оборачиваюсь с уже перезаряженным ружьем. Готов вступить в неравный бой…
Медведь ломится через заросли голубики и мелкие березки. Но в другую сторону. Бег его сопровождается почти - что пулеметной очередью. Да еще с запахом.
Медвежья болезнь! Я - то думал, что это образ такой! Да нет, это правда, болезнь. Говорят, что и некоторые люди подвержены ей.
Взглядом проводив медведя до каньона и забрав подстреленных куропаток, вернулся на пост. Мичман Мережко рассказал, что недавно этот наглый медведь пытался взломать продовольственный склад, и его отпугивали автоматной очередью. Но тогда болезни такой за ним не замечали.
А охотиться я перестал, услышав однажды, как, прощаясь с жизнью, кричит раненый заяц.