- Почему не написала? - спрашивает Владимир, складывая тридцать восемь лет в конверт.
- Я тебе писала потом, спустя несколько лет, когда у меня уже второй ребёнок родился, а счастья в доме не было. Муж по-прежнему не уважал меня.
Он по-прежнему пропадал в командировках, а я с двумя детьми ходила по улицам и собирала язвительные взгляды.
Как-то на проводах русской зимы на площади возле дома культуры «Авангард» ко мне подошли одноклассники и прямо в глаза спросили: «Вроде ты замужем, а где твой муж? Вы живёте или нет?»
Вот тут я решила написать тебе. Мне показалось, что ты меня ещё любишь.
- Я тогда ещё и не был женат.
- Почему же ты не ответил?
- Ты куда писала, на какой адрес?
- Я писала во все адреса, хотела тебя найти. Сначала написала во Владимир.
- Я оттуда уже уехал.
- Потом написала в Москву. У меня были все адреса, но ответа не было.
Мы в то время уже переехали на новую квартиру.
Помнишь, после бараков, когда их сносили, нам с мамой дали коммуналку, то есть четырёхкомнатную квартиру в новом доме, но с кухней на две семьи? Ты этот адрес знал, писал туда.
Это было ужасное время. Бараки наши стали сносить и всем дали квартиры, кроме нас, потому что мой муж жил с нами в комнате в одиннадцать квадратных метров, мы жили втроём-мама, я и он. Но у него не было прописки. Его мать помешала. Она спрятала домовую книгу и не стала выписывать его из своей кооперативной квартиры после того как он женился на мне. Хотела таким образом вернуть его. Даже моя беременность её не смущала. Она мне прямо в глаза сказала: «И с пятью детьми бросают и тебя он бросит.»
Поэтому , когда стали расселять наш барак, нам дали коммуналку вместе с тётей Надей-портнихой. У неё муж и двое детей и нас четверо, моя дочь уже родилась.
С самого начала моей семейной жизни нас стали преследовать несчастья. У тёти Нади муж стал пить, пьяные драки были каждый день. Вот в таких условиях росла моя «принцесса», как ты её называл.
Мужа забрали в армию. Но тогда ты ещё писал мне. Мой второй ребёнок родился уже в другой квартире. Мы нашли размен, и разъехались. Новый адрес ты уже не знал и я бегала на старую квартиру, проверять не написал ли ты туда. Но ты уже не писал и на мои письма не отвечал.
- Я в то время вернулся в Москву, стал работать в аэропорту Шереметьево, пилотировал пассажирские самолёты, жил с отцом. Много летал. Может, отец прятал от меня эти письма? Сейчас его уже нет.
- Ой, прости. Я даже хотела написать на передачу «Жди меня». Но подруга отговорила: «Ты с ума сошла, может он женат и у него дети, а ты его на опозоришь всю страну!»
Она меня и тогда остановила и через много лет опять сыграла главную роль. Впрочем, в том поезде ты с ней познакомился, а я ведь всю дорогу лежала на полке. У меня зуб болел. Может, она из-за ревности меня всю жизнь останавливала?
Оба задумались. Уже второй час они сидят в салоне машины и времени не замечают. Столько вопросов накопилось друг к другу.
- Зачем ты её всегда слушалась?
- Не знаю, я почему-то считала её более здравомыслящей. Я с детства росла болезненно-чувствительной, мечтательно, стихи писала.
- Да, я помню ты мне ещё в училище в письмах свои стихи присылала.
Я люблю тебя очень.
Я отдам тебе ночи.
С иронией продекламировал он две строчки из её стихотворения, и не замедлил подчеркнуть:
А ночи у нас с тобой не случилось. Ты не далась, увернулась. Вот, если бы ты от меня забеременела, никуда бы от меня не делась.
Надо было взять тебя силой, а я пожалел такую невинную, скромную. Все вы такие.
- Какие? Если бы ты тогда получил всё сразу, ты бы забыл меня в тот же день, отъезжая на поезде «Куйбышев-Москва». Ты помнил меня все эти годы, потому что я была не завоёвана тобой. И сейчас ты бы не сидел здесь. Так ведь?
- Не знаю.
- Я очень боялась твоих родителей. В то время я постоянно думала, что твоей матери не понравиться нищая провинциалка, да ещё беременная от татарина. Ты же хотел взять меня даже с чужим ребёнком.
- Матери у меня уже не было.
- Прости я не знала. А отец, сестра?
- Сестра у меня хорошая. Ты бы ей понравилась. Она знает, как я страдал. А может нам сейчас исправить ошибку молодости?
Он оглядел салон своей машины.
Придётся для этого пересесть на заднее сиденье. Окна у меня тонированные. Нас там никто не увидит.
- Ты что! - испугалась Лидия — здесь, в машине, посередине Москвы?
- Тебе не угодишь, то в бараке нельзя на раскладушке, то в салоне машины не нравится.
- У нас ещё три открытки остались- вышла из положения Лидия.
- Что? Какие открытки?
- Вот эти — дрожащими руками она положила ему в ладони три открытки, чудом сохранившиеся с тех времён.
Владимир поправил куртку, взглянул на открытки. На первой открытке цветы. Лётчик перевернул её. Вслух прочитал не без иронии:
- Фото Г.Костенко, почта СССР тысяча девятьсот шестьдесят шестой год, цена три копейки. Недорого нас ценили тогда.
- Ты читай дальше.
- Ну, вот, Лид, и здравствуй! - начал мужчина читать свои воспоминания -
Как говорят: «Я вам пишу, чего же боле!»
Тут он прервался, взглянул на Лидия и прокомментировал свои же юношеские строчки:
Говорят ещё: С кем поведёшься от того и наберёшься. Я, оказывается тогда поэзию любил. Пушкина цитировал.
Не смейся, читай дальше. Мне хочется услышать эти слова от тебя. Я хочу голос твой слышать.
Лётчик продолжил читать.
Во-первых, конечно, повод, всё-таки - единственный не мужской праздник «на носу».
По этому поводу желаю тебе всего самого-самого. Вообщем, чтобы наследница престола была паинькой и не болела, чтобы ты чаще улыбалась, чтобы у тебя меньше было неприятностей.
Ну, а во-вторых... да ты сама должна знать, по-моему, когда-нибудь я всё-равно бы написал.
Новостей у меня много, всего не перескажешь. Летаю, вообщем, не женился — никак не соберусь с духом и желанием.
«Free love” - лучше, хотя это со временем пройдёт, наверное.
Тебя часто вспоминаю. Всё-таки, хорошо у нас с тобой было, Лид, правда?
А вот фамилия твоя новая мне не не нравится. Так что ты для меня по-прежнему Невская.
Продолжение следует
Фамилии и имена изменены. совпадения случайны