Первое своё литературное произведение я написала в одиннадцать лет. Стихотворение-поэма о неразделённой любви, посвящалась современным проблемам во взаимоотношениях парней и девушек. Опробовав поэму на подругах, которые внимательно выслушав и пустив слезу понимания и отчаянья, одобрили мои литературные таланты, я решилась пойти выше и получить одобрение у мамы.
Замученная бесконечной, ручной стиркой пелёнок моего младшего брата и угрозами ректора выгнать нас из семейного общежития, принадлежащего государству, мама с удовольствием согласилась насладиться искусством, тем более что и сама всегда была человеком очень творческим. С повышенным вниманием, вся обращённая в слух, она устроилась на стуле.
Я же, окрылённая её вниманием, откашлявшись и сделав очень серьёзный, с оттенками трагизма вид, набрала в лёгкие побольше кислорода и начала громко декламировать:
– "Первая любовь!" – огласила я название.
Мама понимающе поддакнула. Я же, одарив её суровым взглядом, мол не перебивай юное дарование, вернулась к чтению. Она слушала не дыша и не шелохнувшись. Я ещё раз вздохнула и тяжело выдохнула, снова изобразив всю нелёгкую судьбу главной героини поэмы.
– Однажды, в студёную зимнюю пору, – прочитала я многозначительно, делая картинную паузу.
– Валялся Ган...н ( контрацептив), под чьим-то забором! – в поэме шла речь о девушке, которую использовали и выкинули, как означенный выше предмет. А предметы эти мы с подругой часто находили, валяющимися под балконами студентов. Из инструкции к которым и узнали, что использовать эти необычные воздушные шары можно всего один раз, а после использования – выбрасывать, что видимо и делали позитивные студенты.
Я снова сделала многозначительную паузу, чувствуя что произвела впечатление на маму, которая не издала от восторга ни звука и мельком на неё посмотрела. В тот момент мне показалось, что с ней случился страшный приступ или что-то определённо неладное, потому что она медленно сползала в судорогах со стула, лицо её вдруг исказилось.
– Мама, что? Тебе плохо?
Она беспомощно развела руками и сползла окончательно на пол. Только через минуту я поняла, что она заливается истерическим хохотом.
– Мам, ну что смешного, ты же не дослушала! – удивилась я такой странной реакции. – Там же грустная история, подруга Аня, даже плакала.
Мама жестами дала мне понять, ещё одно моё слово и её приступ не остановит ни одна скорая. Она смеялась без остановки полчаса и всё никак не могла прийти в себя, чтобы хоть что-то мне разъяснить вразумительное. Я смущённо смеялась вместе с ней. Конечно, я понимала что навряд ли она хорошо воспримет непечатное слово в моём первом произведении, но чтобы вот такой реакции, на трагическую драму всех времён, и как мне тогда казалось народов, этого я точно не ожидала. Потом мама всё же пришла в себя и умоляла дать ей поэму, чтобы она порадовала своих подруг, но я конечно обиделась и не отдала своё творчество на растерзание беспощадной толпе её весёлых тёток.
Со стихами я решила повременить и перешла на прозу. Тогда в моём арсенале появилось несколько миниатюр про большую, но очень несчастную любовь, потому что Егор из пятого «Б» никак не хотел обращать на меня внимания. А в двенадцать лет написала свою первую повесть с эпохальным названием "Одиннадцать Щенят", про дворовых щенков, которых мы с подругой героически спасали от собаколовов и которые в итоге умерли от чумки. Но всё это было потом, главное что первая моя большая премьера имела такой успех, о каком Евгений Петросян и мечтать не мог!