Николай Заболоцкий. Русский поэт от Бога

  Портрет Николая Алексеевича Заболоцкого-
  гравюра художника Ю. Космынина

                НИКОЛАЙ ЗАБОЛОЦКИЙ. РУССКИЙ ПОЭТ  ОТ БОГА
               
         
   В этой роще берёзовой,
   Вдалеке от страданий и бед,
   Где колеблется розовый
   Немигающий утренний свет,
   Где прозрачной лавиною
   Льются листья с высоких ветвей, -
   Спой мне, иволга, песню пустынную,
   Песню жизни моей...

   В художественном фильме «Доживём до понедельника»
учитель истории, участник Великой Отечественной войны
(роль актёра Вячеслава Тихонова) поёт и вспоминает тяжёлые
бои в районе города Вязьмы Смоленской области.
Это стихи Н. Заболоцкого «В этой роще берёзовой»
               
   Сколько бы не было написано "литературных портретов" человека,  интереснее  всего читать о нём то, что  подмечено  его современниками.  О русском поэте  Николае Заболоцком и его сочинениях  есть книги, но их мало и написаны они, в основном,  после его смерти. При его жизни  не оценены, как они того заслуживают,  его произведения,  что несправедливо. Так всегда случается с нестандартными, не только  поэтами и прозаиками, но и музыкантами, учёными, конструкторами, селекционерами...
  О стихотворениях трудно писать-судить, а о  нестандартных  - во сто крат труднее. Критический разбор  творческих работ   поэтов, если они не такие, как большинство,  может быть предвзятым, что зависит как от самого критика, так и от заказов критикам  властями. Нестандартным труднее жить.

   Нестандартному пииту - Николаю Алексеевичу Заболоцкому  (1903-1958) досталось от всех. Поэт прожил мало. Но мог прожить ещё меньше, как, например, Николай Гумилёв, Осип Мандельштам  и другие его собратья по перу.
   Хорошо порезвились большевики-коммунисты ленинско-сталинского разлива;  старательно пропололи русское общество, вот только с корнем вырывали не сорняки,
а талантливых людей.
   
                КНИГИ - ВСЁ РАВНО, ЧТО ХЛЕБ
            
   Нежностью о Николае Заболоцком   наполнены воспоминания писателя  Николая  Корнеевича Чуковского (1904 - 1965). Они были ровесниками, дружили.
   " Я познакомился с Заболоцким в конце двадцатых годов, - это из  поэмы в прозе "Николай Заболоцкий"  Н. Чуковского, - встречался с ним множество лет, не подозревая, что будет время, когда он станет моим близким другом. Мы жили с ним в одном городе, оба занимались литературой, ходили в одни и те же издательства; здоровались, иногда разговаривали, но оставались совсем чужими.

   Заболоцкий был румяный блондин среднего роста, склонный к полноте, с круглым лицом, в очках, с мягкими пухлыми губами. Крутой северо-русский говорок - он родился в городе Уржуме Вятской губернии - оставался у него всю жизнь, но особенно заметен был в молодости. Манеры у него смолоду были степенные, даже важные. Впоследствии я даже как-то сказал ему, что у него есть врождённый талант важности - талант, необходимый в жизни и избавляющий человека от многих напрасных унижений...
   Странно было видеть такого степенного человека с важными медлительными интонациями басового голоса в беспардонном кругу обериутов - Хармса, Введенского, Олейникова. Нужно было лучше знать его, чем знал его тогда я, чтобы понять, что важность эта картонная, бутафорская, прикрывающая целый вулкан озорного юмора...".
   К обериутам я ещё вернусь.

   Поэт  в 1955 году написал  короткий автобиографический рассказ "Ранние годы". О своей родословной  в них так: " Наши предки происходят из крестьян деревни Красная Гора Уржумского уезда Вятской губернии.  Деревня расположена на высоком берегу реки Вятки, рядом с городищем, где, по преданию,  было укрепление ушкуйников, пришедших в старые времена из Новгорода или Пскова. Возможно, что и наши предки приходятся сродни этим своевольным колонизаторам Вятского края".
 
   С уважением и гордостью рассказал  об отце - Алексее Агафоновиче.  Его отец, то есть дед  поэта,  этого сына "умудрился обучить в Казанском сельскохозяйственном училище на казённую стипендию" . Отец стал агрономом.
  И дальше: " По своему воспитанию, нраву и характеру работы он стоял где-то на полпути между крестьянством и тогдашней интеллигенцией. Не столь теоретик, сколь убеждённый практик, он около сорока лет проработал с крестьянами, разъезжая по полям своего участка, чуть ли не треть уезда перевёл с трёхполья на многополье и уже в советское время, шестидесятилетним стариком, был чествуем как герой труда, о чём и до сих пор в моих бумагах хранится немудрая  уездная грамота".

   Отец женился поздно, в сорокалетнем возрасте. В жёны он взял   Лидию Андреевну  Дьяконову - учительницу из уездного города  Нолинска. Мать его была  "девушкой, сочувствующей революционным идеям  своего времени".
  Николай  был первым ребёнком в семье (кстати, семья была немаленькая), родился  24 апреля 1903 года  под Казанью, на ферме, где  его отец служил агрономом.  Будущий поэт  окончил Уржумское реальное училище, где важнейшими предметами считались  математика и рисование. Рано пристрастился к чтению. Отец собрал библиотеку из книг, которые прилагались к  выписанному им журналу "Нива".
 
   "Этот отцовский шкаф с раннего детства стал моим любимым наставником и воспитателем, - вспоминал поэт. - За стеклянной его дверцей, наклеенное на  картоночку, виднелось наставление, вырезанное отцом из календаря... Наставление гласило: "Милый друг! Люби и уважай книги. Книги - плод ума человеческого. Береги их, не рви и не пачкай. Написать книгу нелегко. Для многих книги - всё равно, что хлеб".
   Именно  возле этого книжного шкафа Николай, ещё будучи подростком, решил стать писателем.
                "КОРОВЫ, МНЕ ПРИСНИЛСЯ СОН"

   Он окончит Петербургский педагогический институт имени А.И.Герцена. Рано начал писать стихи. Был чистым душой и честным человеком. Он никого не предал.  Уже после возвращения из ссылки, так сложилась ситуация, что Николай Алексеевич  должен был пойти на одно особенное собрание (сентябрь 1946 г.) писателей.
   Собратья по перу обвиняли  М. М. Зощенко и А. А. Ахматову в том, что они "не стояли на платформе советской власти и не участвовали в социалистическом строительстве", а потому их следует исключить из Союза советских писателей.  Николай Заболоцкий только-только  был восстановлен в этом союзе; постоянного жилья у него  и его семьи не было.  Получалось, что в знак благодарности коммунистической власти "за доверие"  , поэт должен был голосовать за исключение названных писателей.  Родные и близкие товарищи уговаривали Н. Заболоцкого идти на собрание. Иначе его могли бы вновь арестовать.

    Из книги "Эпилог" В. А.Каверина:
   " Итак, мы уговорили его пойти на собрание... Мрачноватый, но спокойный, приодевшийся, чисто выбритый, он ушёл... В самом деле: жена Заболоцкого и его друзья были довольны, что уговорили Николая Алексеевича поступить против его  совести, иными словами, совершить подлость. Однако рано мы  радовались".
   Не поехал  поэт в Москву (тогда он с семьёй  ютился у друзей  в посёлке Переделкино; жил на птичьих правах) на то собрание. Через два часа он вернулся,  и был изрядно пьян. Оказывается, всё это время поэт,  интересно и с пользой,  провёл на вокзале "в шалманчике"; наговорился вдоволь с рабочими. Николай Алексеевич рисковал, но всё обошлось.
   Он не мог выступить против Михаила Зощенко, который, не думая о последствиях для себя,   был в числе тех писателей, которые  протестовали против   его  ареста и пытались добиться его освобождения.

   Н. Заболоцкий переписывался  с учёным, которого не только обыватели, но и просвещённые люди, считали фантазёром - с К.Э.Циолковским (1857-1935). Какую-то часть этой переписки я читала. Очень интересные размышления. Поэт и учёный  жили на одной волне.
   У Николая  Заболоцкого чрезвычайно урожайными были 30-40-е годы. Потрясающие стихи о природе; остаётся только завидовать, как  поэт умудрялся так нанизывать известные всем  русские слова на ниточки - фразы,  что дух  захватывает. По крайней мере, у меня такое впечатление. Мне не нравятся стандартные стихи, в которых всё по ранжиру, всё понятно сразу.

   Был ли фантазёром Николай Заболоцкий? Можно сказать, что без фантазии не могут появляться стихи, особенно такие, как у него:
    "ОСЕНЬ" (1932 г.): "Архитектура Осени. Расположенье в ней// Воздушного пространства, рощи, речки..."); 
    "НАЧАЛО ЗИМЫ" (1935 г.): "Я наблюдал, как речка умирала,//Не день, не два, но только в этот миг,//Когда она от боли застонала,//В её сознанье, кажется, проник...";
    "ЗАСУХА" (1936 г.):  "Не бойтесь бурь! Пускай ударит в грудь// Природы очистительная сила!//Ей всё равно с дороги не свернуть,//Которую сознанье начертило...";
   "ВЧЕРА, О СМЕРТИ РАЗМЫШЛЯЯ" (1936 г.): "И голос  Пушкина был над листвою слышен,//И птицы Хлебникова пели у воды.// И встретил камень я. Был камень неподвижен,//И  проступал в нём лик Сковороды...";

   "ТОРЖЕСТВО ЗЕМЛЕДЕЛИЯ" (поэма, 1929-1930 гг.). Здесь  такие персонажи: старик-пастух, солдат, кулак (богатый крестьянин)... Но самые необычные персонажи: конь, коровы и другие животные и  они (имеют смелость) разговаривают   друг с другом и с...людьми, с трактористом, например.  Вот  солдат говорит:
 
   Коровы, мне приснился сон.
   Я спал, овчиною закутан,
   И вдруг открылся небосклон
   С большим животным институтом.
   Там жизнь была всегда здорова
   И посреди большого зданья
   Стояла стройная корова
   В венце неполного сознанья.
   Богиня сыра, молока...

       Или из  этой же поэмы (подзаголовок "Страдания животных"):
   Смутные тела животных
   Сидели, наполняя хлев,
   И разговор вели свободный,
   Душой природы овладев.
         "Едва могу себя понять, -            
          Молвил бык, смотря в окно. -
          На мне сознанья есть печать,
          Но сердцем я старик давно..."
    Дальше животные с печалью говорят о своём житье-бытье.

    Умные люди, прочитав эту поэму,  сказали бы, что весьма необычное, оригинальное  сочинение, славившее  земледелие, "и колхозы-города".  Пусть эта поэма не всем понятна; она на любителя аллегорий и  метафор. И не более того. Так многие поэты писали и пишут.  У каждого читателя есть право выбора: читать или не читать. 
   А неумные люди увидели в "Торжестве земледелия"  торжество контрреволюции.
   Надо признать, что в стихотворениях этого поэта есть немало сарказма, хорошо скрываемой насмешки. Видно это и разглядели его недоброжелатели.

   В 1931 году Николай Заболоцкий  написал  поэму "Безумный волк". Здесь действуют волки - инженеры, волки - доктора, волки - музыканты; звери проводят собрание.  А в 1933 году была сочинена поэма "Деревья". Её можно назвать сказкой, как и другие поэмы Николая Заболоцкого. Потрясающие  воображение сюжет и изложение!  Поэт наделяет животных и деревья разумом. Он один что ли такой поэт?
   Из "Деревьев". Некто Бомбеев строго вопрошает:
      Кто  вы, кивающие маленькой головкой,
      Играете с жуком и божией коровкой?

    В ответ "Голоса":
   - Я листьев солнечная сила.
   - Желудок я цветка.
   - Я пестика паникадило.
   - Я тонкий стебелёк смиренного левкоя.
   - Я корешок судьбы.
   - А я лопух покоя.
   - Все  вместе мы - изображение цветка,
   - Его росток и направленье завитка...
   
   Из  произведений с  фантастическим  флёром  поэта А.С.Пушкина большевики-коммунисты не выбрасывали (не решились) текст, где  золотая рыбка разговаривает со стариком-рыбаком. Разговаривает, и что? Планета Земля осталась на своей орбите.
   Также и от стихотворений Николая Заболоцкого, Осипа Мандельштама; от прозы Михаила Булгакова ( например, в его "Собачьем сердце" и вовсе случилась полная фантасмагория:  собака после операции превратилась в человека) и других подобных произведений  - Земля не вздрогнула,  продолжает вращаться вокруг своей оси; Солнце и Луна на том же  месте во Вселенной.
   А  мир обогатился замечательными  литературными произведениями.  У повести "Собачье сердце" , как известно,  нелёгкая судьба - написана в 1925 г., а опубликована лишь в 1987 г.   
   Наша планета, как и другие, как и Космос боятся лишь агрессии, взрывов. Но не стихов.
   
   Но позже именно  "Торжество земледелия" , поэтический цикл "Столбцы" ( 1929 г.; 22  стихотворения) и другие  произведения Николая Заболоцкого будут названы контрреволюционными, подрывающими устои советской власти, а он - "поборником формализма и апологетом чуждой идеологии". Слов-то каких нахватались советские  коммунисты для характеристики неугодных им граждан!
   В стихах, объединённых в "Столбцы", есть много изюминок, в частности - они не так суровы,  в них есть игривость,  лирика,  житейские наблюдения. Вот из "Нового быта":

   Восходит солнце над Москвой,
   Старухи бегают с тоской:
   Куда-куда идти теперь?
   Уж Новый Быт  стучится в  дверь!..
    Дальше о младенце, который "крепнет и мужает", а потом:
   И вдруг, шагая через стол,
   Садится прямо в комсомол...

    А вот мнение профессионалов:
   Академик, писатель Д.С.Лихачёв: "В студенческие годы огромное впечатление произвели на меня "Столбцы" Заболоцкого. Я и до сих пор их очень люблю".
    Поэт П.Г.Антокольский : "Читал я её с интересом, близким к жгучему. Чувство сенсации, новизны, прорыва в область, никем ещё не обжитую до Заболоцкого, главенствовало над всеми прочими чувствами. Думаю, что то же самое испытывали очень многие, не только поэты".

   Мнение Б.А.Филиппова (литературовед - США; в 1965 г. написал книгу "Путь поэта. Николай Заболоцкий"): "...Литераторы, столичное студенчество и высшие слои интеллигенции восприняли эту книгу как своего рода откровение. Через месяц её нельзя было купить ни за какие деньги.
  Книгу переписывали от руки, буквально выучивали наизусть. У пишущего эти  строки был не только печатный, но и рукописный, и машинописный экземпляр "Столбцов".
   Не стихи и не сарказм  в них  подрывали и подорвали-таки  устои советской власти; её съела ложь, которую можно назвать коммунистическими аллегориями и метафорами.
 
                ЛЕБЕДЬ...- ЖИВОТНОЕ, ПОЛНОЕ ГРЁЗ
 
   Николай Заболоцкий был фантазёром, философом, ясновидцем (как все талантливые поэты);  ему было дано Провидением видеть то, что находится за горизонтом.  Это был Протей первой половины  ХХ века ( Протей - в древнегреческой поэзии божество, имеющее дар прорицания) .
   Даром  провидения (научного)  был наделён   и  скромный   калужский  учитель  физики и математики  К.Э. Циолковский, ставший основоположником космонавтики. Он был также первым, кто начал развивать особое учение - космическую философию.

   С философским накалом написал  Николай Заболоцкий стихотворение "Противостояние Марса" (1956 г.). Он  суров к  этой планете: " Звезда зловещая!";  по его мнению, - она  чертила знаки в небесах, предвещающие страданья, кровь и войны. Нынешние учёные  считают, что , когда придёт время людям расселяться по Вселенной, то наиболее удобным  домом для переселенцев будет именно Марс.
  А ведь мысль  К.Э.Циолковского , что в будущем возможно расселение человечества в Солнечной системе и в других звёздных мирах, называли утопией.

   Известный  русский  критик  Виссарион Белинский (1811-1848), современник Александра Пушкина, написал  цикл статей о сочинениях поэта. Могу предположить, что никакой иной критик не написал так поэтично о  произведениях А.С.Пушкина; и никакому иному критику не доступен такой  образный литературный язык, как Виссариону  Григорьевичу.
 
   С сокращениями мнение критика о стихах А.С.Пушкина: " И что это за стих!... он нежен, сладостен, мягок, как ропот волны, тягуч и густ, как смола, ярок, как молния, прозрачен и чист, как кристалл, душист и благовонен, как весна, крепок и могуч, как удар меча в руке богатыря".
   И дальше потрясающие  характеристики "стиха Пушкина": поэтический, художественный, артистический.
   
   Похищаю слово у  В.Белинского "артистический" и  называю  артистическими  стихи Николая Заболоцкого.  Я считаю, что его поэмы можно  сделать пьесами и перенести на театральную сцену. В них есть интрига, интересные персонажи и мудрые разговоры.
   Современные театры  всё обращаются и обращаются  к  классическим пьесам и отечественных , и зарубежных драматургов.  Оскомину набили. Им не хватает любопытства к иным источникам.
   Жизнь Николая Заболоцкого многогранна, наполнена событиями. Он трудоголик. Никто ещё не доказал, что труд, допустим, сталевара или шахтёра (называю  физически тяжёлую работу) более значим и ценнен для человеческого общества, чем труд поэта. Всё важно.

   Ещё цитата из  названного цикла статей  В.Г.Белинского:
   " Творчество - не забава, и художественное произведение - не плод  досуга или прихоти; оно ст`оит художнику труда; он сам не знает, как западает в его душу зародыш нового произведения; он носит и вынашивает в себе зерно поэтической мысли, как носит и вынашивает мать младенца в утробе своей; процесс творчества имеет аналогию с процессом деторождения и не чужд мук, разумеется, духовных, этого физического акта.
   И потому, если поэт решится на труд и подвиг творчества , значит, что его к этому движет, стремит какая-то могучая сила, какая-то непобедимая страсть. Эта сила, эта страсть - пафос (здесь курсив)".
   Подвиг творчества! Замечательно сказано.

   Никакие катаклизмы в его жизни не заставили его изменить стиль и философию  своего стихосложения. В 1948 году поэт написал "Лебедь в зоопарке":

   Сквозь летние сумерки парка
   По краю искусственных вод
   Красавица, дева, дикарка -
   Высокая лебедь плывёт.
      Плывёт белоснежное диво,
      Животное, полное грёз,
      Колебля на лоне залива
      Лиловые тени берёз...
   И светлое льётся сиянье
   Над белым изгибом спины,
   И вся она как изваянье
   Приподнятой к небу волны...
   
    "Приподнятой к небу волны"!  Потрясающее стихотворение! Советую почитать. Поэту здорово досталось не в целом за стих, а за строчку "Животное, полное грёз".  Особенно  много  смеялись  те, кто не должен был смеяться - литераторы. Лебедь - птица, а у  Николая Заболоцкого - животное. Напрасно смеялись. Если живой объект  не человек, то, конечно, животное.

   С.И.Липкин, назвавший себя только добрым знакомым "замечательного русского поэта", вспоминал такой эпизод. Николай Заболоцкий с семьёй только вернулся из ссылки. Как-то он попросил С.И.Липкина зайти к нему.
  И рассказал о встрече с  Александром Твардовским, тогда главным редактором литературного журнала "Новый мир". Николаю Алексеевичу позвонила сотрудница журнала (поклонница творчества поэта) и попросила  принести стихи. Так как журналы не баловали  вниманием опального поэта, он обрадовался,  отнёс стихи в "Новый мир".

   Затем его пригласил для разговора А.Т.Твардовский. "Твардовский и Заболоцкий, - написал С.И.Липкин, - относились тогда  холодно к творчеству друг друга". Но, безусловно, это не повод  для насмешек. А.Твардовский, явно, не понял, что перед ним поэт с оригинальным взглядом на окружающий мир,  с укоризной заметил: "Не молоденький, а всё шутите".
   Жаль, что совсем неплохой поэт  и неплохой главный редактор  Александр Твардовский позволил себе это неприличное, некультурное, неинтеллигентное  замечание. Мало того, он в присутствии сотрудников журнала  покуражился именно над строчкой "Животное, полное грёз": "Он говорит о лебеди, что она - животное, полное грёз". Сотрудники рассмеялись.
   С.И.Липкин вспоминал, что Николай Алексеевич был очень расстроен, обижен и, возможно, до его прихода плакал.
 
   Об этом же эпизоде есть и в статье Б.М. Сарнова  "Восставший из пепла"( я ещё вспомню о ней позже).  Александр Твардовский пытался объяснить поэту, почему он не будет публиковать его стихи  в редактируемым им "Новом мире" . И дальше:
   " По праву, принадлежащему ему не только  как редактору журнала, но и как признанному "колонновожатому" советской поэзии, он позволил себе говорить с Заболоцким в тоне, если не покровительственном, то, во всяком случае, учительском".
    Но никакие отказы в публикации,  обиды, рецензии не повлияли на  стиль и манеру его поэзии. Сильные духом редко сдаются на милость победителей. Николай Заболоцкий не сдался. По характеру он - стоик!

                СТОЯ НА КОЛЕНЯХ ПЕРЕД НАРАМИ

   В общем жил и  писал стихи (есть и проза) русский поэт.  Работал, никого не трогал, никому не завидовал. Женился, любил жену, стал отцом двоих детей. Славой овеян не был - не та фигура. Каких-то  советских поэтов и прозаиков на гребень известности вынесла, как ни странно, Великая Отечественная война 1941-1945 годов.
   Но и в этом Николаю Заболоцкому не повезло. В юности он служил в армии, но недолго; получил звание командира взвода и был уволен в запас (осенью 1927 г.).  У него была сильная близорукость и он рано начал носить очки. А когда шла война с фашистами, поэт (как "враг народа") находился в заключении. Просился на фронт, но не пустили.
   Как странно, что гражданин цивилизованной страны впал в немилость только за стихи! Странность в том, что Николай Заболоцкий не призывал к  свержению советской власти, не   хулил (хулить - порочить, осуждать, бранить)  правящую  в СССР коммунистическую партию.

   В какой-то степени в писательской среде  СССР он был "белой вороной". А "белым воронам" всегда жить нелегко.
   "Белой вороной" , как редкого, исключительного человека, назвал в своей  7-й сатире римский поэт Ювенал (середина 1 в. - после 127 г.н.э.):
   Рок даёт царства рабам, доставляет пленным триумфы.
   Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает.

   Знаю, что в  пиковые годы власти большевиков-коммунистов  многие советские литераторы  мало  сочиняли  собственных произведений, а больше занимались переводами - чтобы не выпасть из творческого процесса и заработать что-то для жизни. Николая Заболоцкого  и сейчас считают  одним из самых крупных переводчиков в советское время.  Он  автор перевода (1936-1937 гг.)  шедевра мировой литературы - "Витязя в тигровой шкуре"  грузинского поэта ХII века  Шота Руставели.  ЦИК Грузии наградил Николая Алексеевича грамотой и денежной премией.
 
   Вкус к грузинской поэзии Николаю Заболоцкому, можно сказать, привил  известный русский писатель и общественный деятель  Николай Семёнович  Тихонов (1896-1979). Он сам немало переводил произведений  с грузинского на русский язык. Они даже съездили вместе ( с ними был и Борис Пастернак) в Грузию, где Н.Тихонов познакомил Н. Заболоцкого с местными  поэтами и прозаиками.
   
   Они были знакомы с 1928 года. Николай Заболоцкий бывал в доме Н.Тихонова, читал там свои стихи. Там же бывали  поэт П.Г. Антокольский, писатель В.А.Каверин ( интересный факт: пройдёт много лет и  дочь Николая Алексеевича Наталья выйдет замуж за  Николая Каверина - сына Вениамина Александровича Каверина) и  другие литераторы. 
   Многие современники отмечали, что Н.С.Тихонов был покровителем Н. Заболоцкого. Даже когда поэта критиковали,  Николай Семёнович, похохатывая, слушал с удовольствием его стихи.

   "В тридцатые годы Тихонов был одним из самых влиятельных людей в ленинградском литературном кругу, - написал Н. Чуковский в воспоминаниях "Николай Заболоцкий" (сборник "О том, что видел"), - и постоянная помощь, которую он оказывал Заболоцкому, является одной из его величайших заслуг...
   Вообще роль Тихонова во всей жизни Заболоцкого была очень велика... Тихонов, редко любивший своих современников, любил стихи Заболоцкого, любил его самого, любил, в сущности, неразделённой любовью, потому что к его собственным стихам и прозе Заболоцкий был всегда холоден и не вступал с ним в близкие личные отношения".
   О Н. С. Тихонове есть разные мнения. Но это уже другая тема. 

    Не буду останавливаться на "Витязе..."  и других  переводческих работах ( в том числе и  литературы для детей) Николая Алексеевича.
   А  скажу  больше  о его переводе, который  точнее назвать - адаптацией к современному русскому языку - древней повести "Слово о полку Игореве". У меня есть миниатюрный сборник "Слово о полку Игореве", изданный в 1953 году. Здесь и  само "Слово..." в  первозданном виде.  А также  "Поэтические переложения "Слова о полку Игореве".
   Среди авторов  переложения названы В.А. Жуковский, Н. А.  Заболоцкий, А.Н.Майков, В.И.Стеллецкий и другие.

   Я не литературовед и не пытаюсь оценивать достоинства всех переложений  названного произведения. Кому хочется сравнить переводы разных авторов, тот может это сделать. Они отличаются поэтическим слогом, но  сохраняют, конечно, сюжет и действия главных персонажей.
   Могу лишь, как читатель,  сказать о своём впечатлении от перевода Н.Заболоцкого.  Это плавное, логичное, легко воспринимаемое  повествование.  И с  интонациями поэта Заболоцкого.
           Вот начало:
   Не пора ль нам, братия, начать
   О походе Игоревом слово,
   Чтоб старинной речью рассказать
   Про деянья князя удалого?..

   Николай Алексеевич  задолго до ареста  начал работу над  повестью "Слово о полку Игореве". Арест прервал эту работу.  В  заключении был запрет на любое  творчество, но, в конце концов, он её завершил. Из его рассказа: переводил "Слово о полку Игореве", на коленях стоя перед нарами.
   У него есть статьи о творчестве А.С.Пушкина, М.Ю. Лермонтова; о советской поэзии.

   В  сборнике "Н.А.Заболоцкий. Огонь, мерцающий в сосуде..." есть воспоминания о нём разных современников.  Они рассказали, что  Николай Заболоцкий   был  равнодушен к Блоку и Маяковскому; любил Ходасевича и Бунина.  Разделял мнение Пушкина о том, что женщины, как правило, мало понимают в стихах, и считал, что женщинам писать стихи не следует.
  В последние годы  очень увлёкся Чеховым и, сам будучи натурой оригинальной, увидел Чехова с неожиданной стороны. Юмор Чехова он понимал и чувствовал во всех тонкостях. Он мог бы стать учёным, если бы не стал поэтом.

    Поэт ещё молод, а у него уже большой творческий багаж.  Мог бы быть ещё больше, если бы  ему   не прилепили ярлык,  очень модный в  годы  правления в СССР "генералиссимуса" ( сам себе присвоил) Сталина, - "враг народа". Сталин  панически  боялся авторитета  и критики Льва Троцкого (Бронштейна; 1879-1940) и  того, что этот большевик сместит его с  руководящего поста. И знал бывший товарищ по партии о Кобе-Джугашвили- Сталине много такого, чего советский народ не должен был знать, ибо это подорвало бы авторитет "отца народов".

    А потому  Сталин придумал нечто вроде союза троцкистов. Известно, что Лев Давидович был исключён из  партии, выслан  сначала в Алма-Ату, а в 1929 году - за границу.
   Троцкого уже  давно не было в СССР, а  всех неугодных советская власть  продолжала обвинять  в  троцкизме.  Ничего интереснее  советские коммунисты придумать не могли. Паранойя!  Под эту сурдинку Сталин разделался (были расстреляны) с соратниками   Ленина: Г.Е.Зиновьевым, Л.Б.Каменевым и другими.

   Интересно, как бы повёл себя Ленин, узнав о таком злодействе своего "ученика"? Оправдались слова Ленина о Сталине: "Этот повар будет готовить только острые блюда".  Кто знает, кто знает!  А почему не предположить, что, если бы Ленин не болел, а продолжал бы  управлять Россией, то однажды Сталин не приказал бы его арестовать и "поставить к стенке"? Или сделать так, чтобы Ленин умер, "съев грибочки".
   В троцкизме ( и не только) обвинили и поэта Николая Заболоцкого.

                ФИГУРАНТ

   Фигурантами  следователи сталинской эпохи называли арестованных. В 1938 году стал фигурантом и Николай Заболоцкий. В энциклопедии написано: " В 1938-44 был необоснованно репрессирован".  Не будем забывать, что репрессирован  фантастической властью - советской - был гражданин России, русский.
 Большевики ( люд разной национальности), возглавляемые дворянином, юристом Владимиром Ульяновым-Лениным, устроили в России вооружённый государственный переворот в октябре 1917 года. Новоявленная  власть навязала  народам России   свои принципы жизни и отношений между людьми. Потом большевики-коммунисты  сами ели друг друга, как голодные волки, и поедали других.
   А ведь призывали к строительству социализма и коммунизма, при которых жизнь будет у всех граждан "в шоколаде".

   Старались, с большим аппетитом старались очернить Николая Заболоцкого разные "критики". И тем самым - топили его, привлекали к нему внимание "органов". Хоть я и взяла слово "критики" в кавычки, но это всё-таки литературные профессионалы.

   Из статьи Б.М.Сарнова "Восставший из пепла" ( из сборника " Н.А.Заболоцкий. Огонь, мерцающий в сосуде..."; из ссылки видно, что это часть статьи, опубликованной в книге "Портреты и памфлеты", М., "Советский писатель", 1987):
   "Было такое слово "перековка". Писатели перековывались (перестраивались).
   Иные делали это весьма охотно, даже с восторгом:
                Возьми меня в переделку
                И двинь, грохоча, вперёд.
                (В.Луговской)
    Но были и нерадивые, которым приходилось постоянно пенять, указывать, тыкать в них пальцем. И всё равно ничего не получалось.
   А вот у Заболоцкого всё получилось отлично. У него "перековка" дала результаты поистине великолепные.
   Хотя с ним не миндальничали. Если уж разворачивать эту метафору ("перековка"), удары, доставшиеся ему  в ходе этой  самой перековки, можно сравнить с ударами парового молота.
   Для наглядности приведу несколько наиболее выразительных цитат.

   "Творчество Заболоцкого - это огоньки на могилах... Стихи Н.Заболоцкого - те же могильные огоньки, светящиеся подлинной поэзией. Поэзией отчаяния. Н.Заболоцкий - один из наиболее реакционных поэтов, и тем опаснее, что он поэт настоящий" (Горелов А. Распад сознания//Стройка. Л., 1930. № 1).

   "Пивная, пьяная свадьба, отбросы человеческого общества, самодовольство мещанина - таков замкнутый круг тематики Заболоцкого... Гаерство его - вынужденное гаерство человека, который делает весёлую мину при плохой игре...
   За четыре года Заболоцкий не остался на прежних позициях - он от них далеко ушёл (и как далеко!) по пути злобного гаерства и издевательства над социализмом" (Селивановский А. Система кошек// Поэты и поэзия. М., 1933).
   (Гляди ты, какие слова некий Селивановский  знал! Из "Словаря русского языка" С.И.Ожегова: гаер - шут; гаерничать, гаерствовать - вести себя подобно гаеру, кривляться).

   "Он притворился юродивым, инфантильным сказочником и разыграл перед нами хитрый и гнусный пасквиль на коллективизацию..." (Тарасенков А. Похвала Заболоцкому// Красная новь. 1933. № 9).
   "Он сделал это под маской юродства и формалистических вывертов, что помешало некоторой части критиков сразу рассмотреть яркую классовую враждебность его произведений, что помогло этому произведению проскользнуть через контроль соответствующих органов" ( Усиевич Е. Под маской юродства// Лит. критик. 1933. № 4)".

   Вот так они Николая Заболоцкого травили и топили.  Завистники! 
   Увидев фамилию Усиевич,  я подумала, что это  тот человек, именем которого названа улица в Москве. Нет, Григорий Усиевич - современник Ленина, революционер.  Оказывается, Усиевич Е. - это дама, Елена Феликсовна.
   Как написано о ней в "Советском энциклопедическом словаре" (Москва, "Советская энциклопедия", 1983), она советский критик, член КПСС с 1915 г., написала книги о В.В.Маяковском и В.Л.Василевской (Ванда Львовна,  польская и советская писательница, член КПСС - Л.П.), статьи о  советской и польской литературах.
   Другие критики - гаеры,  названные  в статье Б. М. Сарнова, не удостоились упоминания в  энциклопедических  словарях.

   А некто П.Незнамов (Печать и революция. 1930. № 4) ещё больше распоясался: " Наш весельчак, наш сыпнотифозный ...язык его развязывается только около выгребных ям, а красноречие его осеняет лишь тогда, когда он соседствует с пивной или со спальней... О чём бы он ни писал, он свернёт на сексуал. У него даже дом, "виляя задом, летит в пространство бытия". Эти стихи не свежи. Они что-то среднее между второй молодостью и собачьей старостью..."

   И ещё он написал ( можно сказать: тем самым приставил пистолет к виску поэта): "Пришла пора посмотреть на поэтическую продукцию политически: работает или не работает поэт на пролетарскую революцию, и если не работает - исключается. Мы за прекрасную нетерпимость. А с этой точки зрения стихи Заболоцкого общественно-дефективны".
  "Исключается" - наверное, по мнению Незнамова, - расстреливается.

   Это не критический разбор поэтических произведений, а набор ругательств. Следовательно: профнепригодно.
   Поэт записывал на листе названия фельетонов, статей, в которых авторы юродствовали над его стихами, а также все клички: певец-ассенизатор и так далее. Потом читал  друзьям. Они смеялись, но тот смех не был весёлым.
   И где  незнамовы и иже с ними?  Исчезли. А поэт Н.А. Заболоцкий был, есть и будет.
               
                ДЕТЕЙ МОРОЖЕНЫМ УГОЩАЛ

    "Добрый был дедушка. Детей мороженым угощал", - это о Николае Васильевиче  Лесючевском (1908-1978). Был такой  советский литератор.
    Его жизнь - не предмет моего интереса. Но  всегда любопытно узнать, как же складывается судьба доносчиков; как они себя ведут: стыдливо ли отводят глаза при встречах с жертвами своих доносов, или  чувствуют себя на коне ( ощущают  себя победителями, уверены  в себе)?

   Много знающая журналистка Валентина Хмельницкая  нашла для меня  след этого критика-доносчика в 10-м томе "Большой советской энциклопедии" (1972 г., 3-е издание). Там   написано, что в 50-60-е годы  в СССР были созданы новые издательства и пересмотрена сеть издательств. А дальше - что в послевоенные годы выдвинулись такие руководители крупных издательств, как (пропускаю другие фамилии) Н.В. Лесючевский...
    В те годы  названный   гражданин  был  главным редактором ( по другим источникам - директором; возможно, и не было тогда такой должности - директор)  издательства "Советский писатель"(с 1958 по 1974 годы; в других источниках - с 1951 г.) в Москве.
   Но ещё больше о нём в Интернете.

   У  этого  коммуниста (с 1940 года) бурная биография. Биография Каина. Не убивал оружием; убивал доносами. Его называли "консультантом НКВД".  Ещё до  нижеприведённого отзыва о стихах Н.Заболоцкого,  Лесючевский состряпал рецензию-донос "О стихах Б.Корнилова" ( Борис Петрович; 1907-1938;  на его стихи написана "Песня о встречном"; музыка  композитора Д.Д.Шостаковича).

   Лесючевский  написал об "антисоветском, контрреволюционном, кулацком характере творчества поэта". Борис Петрович был арестован и погиб. Позже появился такой вердикт: "Необоснованно репрессирован".
   Но  талантливый  русский поэт погиб, а  советского разлива  литератор Лесючевский продолжал жить и "творить". На его счету, как консультанта НКВД,  был ещё  донос на  писательницу Ольгу  Берггольц (1910-1975). Может, всплывут и другие имена его жертв. О доносах  Лесючевского стало известно в период  хрущёвской оттепели.

   В Интернете (публикация Игоря Лощилова) есть "Отзыв" о стихах Н.Заболоцкого, написанный Н.Лесючевским в 1938 году по заказу НКВД.  Приведу часть из этого "Отзыва":
   "Николай Заболоцкий вышел из  группки так называемых "обэриутов" - реакционной группки, откровенно проповедовавшей безыдейность, бессмысленность в искусстве, неизменно превращавшей свои выступления в общественно-политический скандал (в группу входили Н. Заболоцкий, А. Введенский, К. Вагинов, Д. Хармс и др.).

   Трюкачество и хулиганство "обэриутов" на трибуне имело только один смысл - реакционный протест против  идейности, простоты и  понятности в искусстве, против утверждавшихся в нашей стране норм общественного поведения.
   Заболоцкого "обэриуты" объявили "великим поэтом", которого  "оценят потомки", который  займёт в истории место родоначальника новой поэзии.

   В 1929 г. в "Издательстве  писателей в Ленинграде" вышла книжка стихов Заболоцкого  "Столбцы". В этой книжке Заболоцкий даёт искажённое через кривое зеркало "изображение" советского быта и людей...
   Заболоцкий юродствует, кривляется, пытаясь этим прикрыть свою истинную позицию. Но позиция эта ясна - это позиция человека, враждебного советскому быту, советским людям, ненавидящего их, т.е. ненавидящего советский строй и активно борющегося  против него средствами поэзии..."
   
     Затем  Н.Лесючевский пишет о поэме  Николая Алексеевича "Торжество земледелия", опубликованной в 1929 г. в журнале "Звезда" (№10, Ленинград) и в 1933 г. в №№ 2-3 того же журнала.
   Вот мнение критика:"...это откровенное, наглое,  контрреволюционное "произведение". Это мерзкий пасквиль на социализм, на колхозное строительство". Автор  поэмы  для него "брызжущий слюной ненависти враг".

   И дальше:
   "В 1937 г. при полной активной поддержке Горелова Заболоцкий пытался опубликовать в "Звезде" стихотворение "Птицы". Это - несомненно аллегорическое произведение. В нём рисуется (с мрачной физиологической детализацией) отвратительное кровавое пиршество птиц, пожирающих невинного голубка.
   Таким образом, "творчество" Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма.
       Литературный критик (кандидат Союза Советских писателей), заместитель отв. редактора журнала "Звезда" Н.Лесючевский. 3.VII.1938 г."
   Надо бы дополнить эту подпись так:  Н.Лесючевский, коршуном  налетевший на  невинного голубка  - поэта Заболоцкого.

    Есть ещё один след  этого "консультанта НКВД" в деле Н.Заболоцкого. Суда не было, всё решило Особое совещание - через два месяца после ареста,  в конце 1938 года, поэт был отправлен этапом на Дальний Восток. Но он не был забыт.  Друзья и все, кто ценил его творчество, бросились на выручку.  Появилась надежда, что приговор будет пересмотрен.
    Собранные доказательства  невиновности Николая Алексеевича: характеристика Союза писателей, свидетельские показания и другие документы попали к следователю Ручкину (к сожалению, нет имени и отчества), который  оказался "честным и смелым следователем". Изучив материалы дела, он пришёл к выводу, что "Заболоцкий осуждён необоснованно".

   Это било по авторитету Лесючевского. И он в апреле 1940 года написал в Верховную прокуратуру донос на  Ручкина, обвинив следователя в "сокрытии подлинного характера творчества Заболоцкого".
   Несмотря на то, что был  опротестован приговор поэту, в том же, 1940 году, жена Заболоцкого получила из Прокуратуры СССР  такое письмо: "На Ваше заявление Прокуратура сообщает, что дело Заболоцкого Николая Алексеевича перепроверено. Установлено, что он осуждён правильно и оснований к пересмотру дела нет".
   В списке литературы (о ходе пересмотра  дела поэта)  указан и такой источник: "Донос: Образец литературных изысканий неизвестного советского критика Николая Лесючевского/ Публикация и предисловие Е.Лунина// Невский проспект. 1990. № 1 и 2".
   Может, кому-то это будет интересно.
   
    Здесь же, в Интернете,  есть и комментарии тех, кто прочитал пасквиль Н.Лесючевского на поэта. Коротко перескажу некоторые из них, так как они дополняют биографию радетеля социализма. Странное дело:  СССР канул в вечность, так и не построив за 70 (чуть больше) лет ни социализма, ни коммунизма. И несчастный Николай Лесючевский   не   смог вкусить   плоды  прославляемого им социализма!

    Из комментариев:
   *  "Какая с..а!"
   *  Женщина вспомнила, как в 1964 году праздновали 150-летие со дня рождения М.Ю.Лермонтова. Было торжественное заседание. Конечно, непременный президиум - где лицом к залу  сидели самые достойные. Лесючевский тогда был "хозяином" издательства "Советский писатель". Увидев его в президиуме, Ю.Г. Оксман стал громко вопрошать зал: "А кого здесь представляет Лесючевский? Убийц поэтов?".
   Не известно, как реагировал на это  критик. Но, можно с уверенностью  сказать, что он не ушёл с того вечера. Есть такая пословица: плюнь в глаза, скажет: божья роса.

   *  Ещё один читатель поделился такой информацией: когда Александра Галича исключали из Союза писателей СССР, Лесючевский  первым говорил, что тот оболгал подвиги советского народа, ценности социализма.
  *  Молодая дама написала, что живёт в одном доме с  сыном Лесючевского. Удивляется тому, что прочитала о критике,  так как он "был приятным, добрым дедушкой; нас, детей, мороженым угощал".

    Тому, кто сейчас читает комментарии, советую покрепче держаться на стуле.
  *  После возвращения из ссылки Николаю Заболоцкому разрешили обедать в ресторане Клуба писателей ( в Москве). Однажды случилось в том ресторане нечто. Ресторан был полупустым. Сидит поэт за столом и ест суп. К его столу подходит Лесючевский и просит разрешения присесть рядом.
   Они знакомы, пусть не очень хорошо. Оба ранее жили  в Ленинграде; Николай Алексеевич  приносил свои стихи в журнал "Звезда", а Николай Васильевич там работал и ревностно следил за его творчеством. О доносах Лесючевского поэт узнал ещё во время следствия.

   Поэт кивком головы выражает согласие и продолжает есть суп.  Ест суп и Лесючевский.  В такой компании Николая Алексеевича застают приехавшие  его навестить  друзья - ленинградцы А.И и С.С. Гитовичи. Они удивлены. Когда вышли из ресторана,  Заболоцкий сказал:
   - Вот и решайте сами психологическую задачу: зачем ему понадобилось подсаживаться ко мне? По-видимому, ему хотелось убедиться воочию, что я не призрак, и даже настолько реален, что ем суп.
    Ленинградцы о Лесючевском: холёный,  пополневший, чисто выбритый.

   Что о нём известно? Родился в Курске. Окончил Ленинградский историко-лингвистический институт (1931 г.), работал в журнале "Стройка", потом - в журнале "Звезда" дослужился до главного редактора. Был снят с этой должности с "наложением партийного взыскания".  За что, не известно.  Писал статьи о советских литераторах: М.Шолохове, М.Горьком, Б.Лавреневе, Б.Полевом; о драматурге Н.Островском и т.д.
   В годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. -  военный корреспондент (интересно, писал ли он доносы на рядовых и командиров?), редактор дивизионной газеты.

   Возможно, из-за того партийного взыскания не вернулся в Ленинград.  "Выдвинулся" (наверное, КГБ помог)  в главные редакторы издательства "Советский писатель".  В  период хрущёвской оттепели была предпринята попытка сместить его с этой должности. Чуть не сместили. Но кто-то помог ему удержаться.
   Его называли "единовластным правителем "Советского писателя";  при нём издательство чрезвычайно редко (и то - под нажимом кураторов из ЦК КПСС) публиковало оригинальные сочинения; он был грубым ( но не с начальниками) и невежественным.

   Николай Чуковский вспоминал историю со стихотворением  Н.Заболоцкого "Поэт" (1953 г.). Оно было написано о писателе Борисе Пастернаке, к которому Заболоцкий относился с  уважением и  почтением:

   А внизу на стареньком балконе -
   Юноша с седою головой,
   Как портрет в старинном медальоне
   Из цветов ромашки полевой.
   Щурит он глаза свои косые,
   Подмосковным солнышком согрет, -
   Выкованный грозами России
   Собеседник сердца и поэт.
 
    Н.Чуковский  подготовил первый посмертный сборник стихов Н.Заболоцкого; он был выпущен в 1960 году издательством "Советский писатель". Из его воспоминаний: "Лесючевский, глава издательства, ненавидевший Заболоцкого лично и обкорнавший сборник, как мог, заметил это стихотворение и сразу заподозрил, что оно посвящено Пастернаку.
   В то время писать о Пастернаке было запрещено, и стихотворение казалось обречённым. Но я стал доказывать Лесючевскому, что изображённый в стихотворении поэт не Пастернак, а Тихонов, который очень обидится, если этого стихотворения не окажется в сборнике, и Лесючевский уступил".
   Жаль, что Николай Чуковский не узнал основу ненависти Лесючевского к Заболоцкому; даже к уже мёртвому поэту. Неужели причина ненависти была столь прозаична и примитивна: разные взгляды на советский строй и  нечто тогда эфемерное - социализм? А скорее - зависть к  талантливому и признаваемому в обществе талантливым - поэту.

   Вспоминают очевидцы: когда Н.Лесючевский умер, то его пришли хоронить все сотрудники издательства и другой народ, в судьбе которого он оставил чёрный след  - не из уважения к критику, а чтобы убедиться, что он действительно умер.
   Хотелось бы решить и такую психологическую задачу: какое наслаждение получает человек, который  клевещет на  собрата по перу, заведомо зная, что тот будет арестован и  может погибнуть? Что это: литературная ревность, жажда крови, психическая недоразвитость? Вопросы к психиатрам и психологам. 

   Несколько фраз об "ОБЭРИУ" (ОБЕРИУ).  Н.Заболоцкий  эту аббревиатуру так расшифровывал: "Объединение единственно реалистического искусства". Телеканал "Культура"  18-21 апреля 2016 года рассказывал (чуть ли не впервые)  об этом творческом объединении литераторов, среди которых - больше пишущих для детей.   
   Кому интересна эта тема, а главное - трагическая судьба совсем не страшных для советской власти людей,  тот найдёт просто  жуткий  материал в журнале "Октябрь" (1992 г., № 11) - "Разгром ОБЭРИУ: материалы следственного дела". Здесь  история появления ОБЭРИУта, анкеты арестованных, протоколы допросов, сроки наказания... Упоминается и  "обэриут" Николай Заболоцкий.
   И, конечно, разные материалы об обэриутах, их творчестве и  трагической судьбе,  есть в Интернете.   

                ИСТОРИЯ ЕГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ   
   
   Повествование Николая  Заболоцкого  "История моего заключения" читать без озноба невозможно. Впервые  "История..." была опубликована  спустя много лет после его смерти: на английском языке в 1981 году, а в СССР - в 1986 году.

    Части текста из "Истории моего заключения":   
   "Это случилось в  Ленинграде 19 марта 1938 г. Секретарь Ленинградского отделения  Союза писателей Мирошниченко вызвал меня в союз по срочному делу. В его кабинете сидели два не известных мне человека в гражданской одежде.
   - Эти товарищи хотят говорить с вами, - сказал Мирошниченко.
   Один из незнакомцев показал мне свой документ сотрудника НКВД.
   - Мы должны переговорить с вами у вас на дому, - сказал он.
   В ожидавшей меня машине мы приехали ко мне домой, на канал Грибоедова. Жена лежала с ангиной в моей комнате. Я объяснил ей, в чём дело. Сотрудники НКВД предъявили мне ордер на арест.
   - Вот до чего мы дожили, - сказал я, обнимая жену и показывая ей ордер.

   Начался обыск. Отобрали два чемодана рукописей и книг. Я попрощался с семьёй. Младшей дочке было в то время 11 месяцев. Когда я целовал её, она впервые пролепетала: "Папа!". Мы вышли и прошли коридором к выходу на лестницу. Тут жена с криком ужаса догнала нас. В дверях мы расстались.
   Меня привезли в Дом предварительного заключения (ДПЗ), соединённый с так называемым Большим домом на Литейном проспекте. Обыскали, отобрали чемодан, шарф, подтяжки, воротничок, срезали металлические пуговицы с костюма, заперли в  крошечную камеру. Через некоторое время велели оставить вещи в какой-то другой камере и коридорами повели на допрос.

   Начался допрос, который продолжался около четырёх суток без перерыва. Вслед за первыми фразами послышались брань, крик, угрозы. Ввиду моего отказа признать за собой какие-либо преступления меня вывели из общей комнаты следователей, и с этого времени допрос вёлся главным образом в кабинете моего следователя Лупандина (Николая Николаевича) и его  заместителя Меркурьева. Этот последний был мобилизован в помощь сотрудникам НКВД, которые в то время не справлялись с делами ввиду большого количества арестованных.
   Следователи настаивали на том, чтобы я сознался в своих преступлениях против советской власти. Так как этих преступлений я  за собою не знал, то понятно, что и сознаваться мне было не в чем.
   - Знаешь ли ты, что говорил Горький о тех врагах, которые не сдаются? - спрашивал следователь. - Их уничтожают.
   - Это не имеет ко мне отношения, - отвечал я...

   Я протестовал против незаконного ареста, против грубого обращения, криков и брани, ссылался на права, которыми я, как и всякий гражданин, обладаю по советской конституции.
   - Действие конституции кончается у  нашего порога, - издевательски отвечал следователь.
   Первые дни меня не били, стараясь разложить меня морально и измотать физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом - сутки  за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог более переносить боли в стопах.

   Сознание стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых меня спрашивали...
   По ходу допроса выяснилось, что НКВД пытается сколотить дело о некоей контрреволюционной писательской организации. Главой организации предполагалось сделать Н.С. Тихонова.
  В качестве членов должны были фигурировать писатели-ленинградцы, к этому времени уже арестованные: Бенедикт Лившиц, Елена Тагер, Георгий Куклин, кажется, Борис Корнилов, кто-то ещё и, наконец, я. Усиленно допытывались сведений о Федине и Маршаке.
   Неоднократно шла речь о Н.М.Олейникове, Т.И. Табидзе, Д.И. Хармсе и А.И. Введенском - поэтах, с которыми я был связан старым знакомством и общими литературными интересами.

   В особую вину мне ставилась моя поэма "Торжество Земледелия", которая была напечатана Тихоновым в журнале "Звезда" в 1933 г. Зачитывались "изобличающие" меня "показания" Лившица и Тагер, однако прочитать их собственными глазами мне не давали. Я требовал очной ставки с Лившицем и Тагер, но её не получил.
   На четвёртые сутки, в результате нервного напряжения, голода и бессонницы, я начал постепенно терять ясность рассудка. Помнится, я уже  сам  кричал на следователей и грозил им. Появились признаки галлюцинации: на стене и паркетном полу кабинета я видел непрерывное движение каких-то фигур.
   Вспоминается, как однажды я сидел перед целым синклитом следователей. Я уже нимало не боялся их и презирал их. Перед моими глазами перелистывалась какая-то огромная воображаемая мной книга, и на каждой её странице я видел всё новые и новые изображения. Не обращая ни на что внимания, я разъяснял следователям содержание этих картин.

   Мне сейчас трудно определить моё тогдашнее состояние, но помнится, я чувствовал внутреннее облегчение и торжество своё перед этими людьми, которым не удаётся сделать меня бесчестным человеком. Сознание, очевидно, ещё теплилось во мне, если я запомнил это обстоятельство и помню его до сих пор.
   Не знаю, сколько времени это продолжалось. Наконец, меня вытолкнули в другую комнату. Оглушённый ударом сзади, я упал, стал подниматься, но последовал второй удар - в лицо. Я потерял сознание. Очнулся я, захлёбываясь от воды, которую кто-то лил на меня. Меня подняли на руки и, мне показалось, начали срывать с меня одежду. Я снова потерял сознание. Едва я пришёл в себя, как какие-то неизвестные мне парни поволокли меня по каменным коридорам тюрьмы, избивая меня и издеваясь над моей беззащитностью.

   Они втащили меня в камеру с железной решетчатой дверью, уровень пола которой был ниже пола коридора, и заперли в ней. Как только я очнулся (не знаю, как скоро случилось это), первой мыслью моей было: защищаться! Защищаться, не дать убить себя этим людям или, по крайней мере, не отдать свою жизнь даром!
   В камере стояла тяжёлая железная койка. Я подтащил её к решётчатой двери и подпёр её спинкой дверную ручку. Чтобы ручка не соскочила со спинки, я прикрутил её к кровати полотенцем, которое было на мне вместо шарфа.
   За этим занятием я был застигнут моими мучителями. Они бросились к двери, чтобы раскрутить полотенце, но я схватил стоящую в углу швабру и, пользуясь ею как пикой, оборонялся насколько мог и скоро отогнал от двери всех тюремщиков.

   Чтобы справиться со мной, им пришлось подтащить к двери пожарный шланг и привести его в действие. Струя воды под сильным напором ударила меня и обожгла тело. Меня загнали этой струёй в угол и после долгих усилий вломились в камеру целой толпой. Тут меня жестоко избили, испинали сапогами, и врачи впоследствии удивлялись, как остались целы мои внутренности - настолько велики были следы истязаний.

   Я очнулся от невыносимой боли в правой руке. С завёрнутыми назад руками я лежал прикрученный к железным перекладинам койки. Одна из перекладин врезалась в руку и нестерпимо мучила меня. Мне чудилось, что вода заливает камеру, что уровень её поднимается всё выше и выше, что через мгновение меня зальёт с головой. Я кричал в отчаянии и требовал, чтобы какой-то губернатор приказал освободить меня. Это продолжалось бесконечно долго.

   Дальше всё путается в моём сознании. Вспоминаю, что я пришёл в себя на деревянных нарах. Всё вокруг было мокро, одежда промокла насквозь, рядом валялся пиджак, тоже мокрый и тяжёлый, как камень. Затем, как сквозь сон, помню, что какие-то люди волокли меня под руки по двору... Когда сознание снова вернулось ко мне, я был уже в больнице для умалишённых.
   Тюремная больница Института судебной психиатрии помещалась недалеко от Дома предварительного заключения. Здесь меня держали, если я не ошибаюсь, около двух недель: сначала в буйном, потом в тихом отделениях.

   Состояние моё было тяжёлое: я был потрясён и доведён до невменяемости, физически же измучен истязаниями, голодом и  бессонницей. Но остаток сознания ещё теплился во мне или возвращался ко мне по временам. Так, я хорошо запомнил, как, раздевая меня и принимая от меня одежду, волновалась медицинская сестра: у неё тряслись руки и дрожали губы...
   Вначале, в припадке отчаяния, я  торопился рассказать врачам обо всём, что было со мною. Но врачи лишь твердили мне: "Вы должны успокоиться, чтобы оправдать себя перед судом". Больница в эти дни была моим убежищем, а врачи, если и не очень лечили, то, по крайней мере, не мучили меня. Из них я помню врача Гонтарева и женщину-врача Келчевскую (имя её Нина, отчества не помню)..."

   Потом Николая Заболоцкого вернули в тюрьму.  Он написал о камере, в которой заключённых было так много, что они могли только стоять; о  несчастных людях, терявших человеческий облик.
   "Допросы начинались ночью, когда весь многоэтажный застенок на Литейном проспекте озарялся сотнями огней и сотни сержантов, лейтенантов и капитанов госбезопасности вместе со своими подручными приступали к очередной работе. Огромный каменный двор здания, куда выходили открытые окна кабинетов, наполнялся стоном и душераздирающими воплями избиваемых людей. Вся камера вздрагивала, точно электрический ток внезапно пробегал по ней, и немой ужас снова появлялся в глазах заключённых. Часто, чтобы заглушить эти вопли, во дворе ставились тяжёлые грузовики с работающими моторами...

   Издевательство и побои испытывал в то время каждый, кто пытался вести себя на допросах не так, как это было угодно следователю, т.е., попросту говоря, всякий, кто не хотел быть клеветником.
   Дав. Ис. Выгодского, честнейшего человека, талантливого писателя, старика, следователь таскал за бороду и плевал ему в лицо. Шестидесятилетнего профессора математики, моего  соседа по камере, больного печенью (фамилию его не могу припомнить), следователь-садист ставил на четвереньки и целыми часами держал в таком положении, чтобы обострить болезнь и вызвать нестерпимые боли.
   Однажды по дороге на допрос меня по ошибке втолкнули в чужой кабинет, и я видел, как красивая молодая женщина в чёрном платье ударила следователя по лицу и тот схватил её за волосы, повалил на пол и стал пинать ей сапогами. Меня тотчас же выволокли из камеры, и я слышал за спиной её ужасные вопли...".

   На допросы поэта водили, но бить перестали. Он так и не признал себя виновным. Знающие люди считают, что это его спасло от гибели.
   " В начале октября  (1938 г.) мне было объявлено под  расписку, что я приговорён Особым совещанием ( т.е. без суда) к пяти годам лагерей "за троцкистскую контрреволюционную деятельность". 5 октября я сообщил об этом жене, и мне было разрешено свидание с нею: предполагалась скорая отправка на этап.
   Свидание состоялось в конце месяца. Жена держалась благоразумно, хотя её с маленькими детьми уже высылали из города и моя участь была ей неизвестна. Я получил от неё мешок с необходимыми вещами, и мы расстались, не зная, увидимся ли ещё когда-нибудь".

   Это лишь небольшая часть документальной повести "История моего заключения" (1956 г.).  В сборнике "Николай Заболоцкий. Огонь, мерцающий  в сосуде..." есть ещё большой материал "Жизнеописание. Тюрьма и лагеря. 1938-1944". 
   Здесь же есть заключение (от 5 мая 1941 г.), написанное и подписанное "Пом. Нач.след. части УНКГБ по г. Ленинграду лейтенантом Государственной безопасности ГОЛОВАНОВЫМ". Он проверил материалы, касающиеся ареста Заболоцкого Н.А., и пришёл к выводу, что оснований для пересмотра дела нет. Упоминаются "консультант" Лесючевский; Лившиц и Тагер (дали показания против поэта после жестоких пыток). 
   Читать всё это без слёз  и возмущения невозможно.
 
   Когда читаешь, как люди избивали людей, думается: сколько же больных особей   породила так называемая  пролетарская революция в России в октябре 1917 года!  Николай Заболоцкий описывает страдания свои и других, выпавшие на их долю  в 40-50 годах. 
   Но  истоки  человеконенавистничества (мизантропии) тянулись  оттуда - с октября 1917 года. Десятки (или - сотни?)  тысяч  сержантов, лейтенантов и капитанов госбезопасности,  которые пытали заключённых в тюрьмах и лагерях - это больные люди; у них нарушена психика.
      
                В ОСОБОЕ СОВЕЩАНИЕ НКВД...

   Потрясающий документ -  заявление  "В особое совещание НКВД СССР" от 17 февраля 1944 года.
   Отправлено оно от "з/к Заболоцкого  Николая Алексеевича, бывшего члена Союза советских писателей (Ленинград), арестованного 19.03.1938 г., осуждённого Особым совещанием НКВД  к 5 годам заключения в ИТЛ по обвинению в  КРТД ( контрреволюционной троцкистской деятельности) и по окончании срока задержанного в лагерях в порядке директивы № 185 до окончания войны".
   Приведу здесь и подпись под заявлением: "Н.Заболоцкий. Алтайский исправительно-трудовой лагерь НКВД, ст. Кулунда Омской ж.д., с. Михайловское".

   Своё заявление Николай Алексеевич разбил на  10 пунктов  и каждому дал заголовок.  Это не сухой документ, а литературное произведение.Так мог написать только писатель.  Он пишет  о своей литературной работе: в 1929 году в Ленинграде вышла первая книга стихов "Столбцы", которая была благосклонно принята читателями и критикой. А вот с поэмой "Торжество земледелия" случилась другая история.
   Сам автор суть этого произведения обозначает так: "... поэма на тему о торжестве коллективизации, полная утопических мечтаний о золотом веке, когда возродится вся природа, руководимая свободным человечеством, когда исчезнет насилие не только человека над человеком, но и человека над природой, уступив место добровольному и разумному сотрудничеству".

   По-другому расценила "Торжество земледелия" центральный орган ЦК КПСС  - газета "Правда".  В её статье эта поэма была названа враждебным, "кулацким" произведением. Наверное, и автор этой статьи был известен Николаю Заболоцкому.  Выслуживался тот "критик", метал бисер перед свиньями. После этого началась травля поэта.

   Из заявления в НКВД:
   "Пункт 9. Я ПРОШУ ВНИМАНИЯ К СЕБЕ. Если бы я был убийцей, бандитом, вором; если бы меня обвиняли в каком-то конкретном преступлении - я бы имел возможность конкретно и точно отвечать на любой из пунктов обвинения. Моё обвинение не конкретно, - судите сами, могу ли я с исчерпывающей конкретностью отвечать на него?
   Меня обвиняют в троцкизме, но в чём заключается мой троцкизм - умалчивают. Меня обвиняют в "бухаринских настроениях", но в чём они проявились - эти "бухаринские настроения" - мне не говорят. Происходит какая-то чудовищная игра в прятки, и в результате - загубленная жизнь, опозоренное имя, опороченное искусство, обречённые на нищету и сиротство семья и маленькие дети..."

   И в конце заявления:
   "...Несмотря на болезнь (у меня порок сердца), я готов выполнить свой долг советского гражданина в борьбе с немецкими захватчиками. У меня нет и не было причин считать себя врагом Советского государства.
   Я прошу Особое совещание снять с меня клеймо контрреволюционера, троцкиста, ибо не заслужил я такой кары, - совесть моя спокойна, когда я утверждаю это. Я мог допустить литературную ошибку, я мог не всегда быть разборчивым и достаточно осмотрительным по части знакомств, но быть контрреволюционером - нет, им я не был никогда!
   Верните же мне мою свободу, моё искусство, моё доброе имя, мою жену и моих детей".

   Остаётся только сожалеть о тяжких испытаниях всех невинно обвинённых ( и убиенных),  устроенных советскими коммунистами - палачами. И палачей немало сгинуло в так называемых сталинских лагерях. Но от этого таким, как поэт Николай Заболоцкий, не легче. Одна отрада - что его не убили, как миллионы других "контрреволюционеров".
 
   За Н.Заболоцкого заступались, просили о помиловании, писали благожелательные характеристики его творческих работ.  Назову лишь тех смельчаков, которые не побоялись навлечь на себя гнев "органов" и Сталина: Н.С.Тихонов, М.М.Зощенко, А.И.Гитович, В.А.Каверин,  К.И.Чуковский, А.А.Фадеев, В.Б.Шкловский, Н.Л. Степанов, П.Г. Антокольский, Н.Н.Асеев - это всё известные литераторы.  Я назвала не всех, кто пытался помочь Николаю Заболоцкому.  Во все инстанции, включая Берия и Сталина, писала письма жена поэта - Екатерина Васильевна.
    Появилась надежда, что с  Н.Заболоцкого снимут все обвинения и он вернётся домой. Но началась  война с фашистской Германией. Его дело будет  пересмотрено только после войны.

   В главе "Тюрьма и лагеря. 1938-1944" в  сборнике "Н.А.Заболоцкий. Огонь, мерцающий в сосуде..."  есть такая информация:
   "Р.А. Медведев в своей работе "О Сталине и сталинизме" пишет о лагерях: " С началом Отечественной войны рабочий день почти везде был увеличен, а голодный и без того паёк ещё более урезан...Общее число заключённых в 1941-1942 гг., по моим подсчётам, примерно можно сравнить с числом бойцов действующей армии. И потери людей в это время на Востоке и на Западе были примерно равны".

   Вот так! Мало того, что в тюрьмах содержались мужчины, способные  воевать с фашистами.  Хороший резерв для  действующей армии! Надо ещё учесть и  огромное количество тех (включая и  входящих в так называемые внутренние войска), кто охранял  политических заключённых.  Вдали от войны те охранники жирели; не бедствовали и их семьи. А в это время на фронтах  и на оккупированных  врагом территориях гибли миллионы людей. Им тоже хотелось жить.

   Специалисты, наверное, могут определить  следующее: если бы  все политические заключённые и все охранники (включая  администрацию  тюрем и прочего, где томились "враги народа") влились бы  в действующую армию в самом начале Великой Отечественной войны, то сократилось бы время разгрома фашистов и были бы меньше потери?
   Когда началась война, Николай Заболоцкий был в Комсомольске-на Амуре; после  ареста уж прошло более трёх лет. Поэт подал заявление с просьбой отправить его на фронт. На что оперуполномоченный сказал: " У Советской страны достаточно более достойных защитников. Без вас обойдёмся".

                В ЭТОЙ РОЩЕ БЕРЁЗОВОЙ

   В стихах всех поэтов я  ищу какую особую строку, которая меня заденет. И тогда, даже если в целом стихотворение мне не нравится, я  довольствуюсь и радуюсь именно той замечательной строчке. У Н.Заболоцкого немало таких строчек. Точных  и мудрых по содержанию. И опасных. Потому что поэт жил в то время, когда некие верховные люди в стране читали не строчки, а между строчками.
 
   А самый верховный человек, на русской  земле пришелец - Иосиф Джугашвили, взявший себе псевдоним Сталин, мало того, что читал только между строк, но ещё и не терпел талантливых людей. Они затмевали его славу.

   О себе  Николай Алексеевич написал стихотворение "Прохожий" ( 1948 г.), когда, вернувшись из ссылки,  жил с семьёй в  писательском посёлке Переделкино, на даче приютившего его семью писателя Ильенкова (кстати, рисковал).
   Исполнен душевной тревоги,
   В треухе, с солдатским мешком,
   По шпалам железной дороги
   Шагает он ночью пешком...

   Ушла на станцию Нара последняя электричка, а потому он идёт пешком.  Видит  могилу лётчика; на  монументе пропеллер. Покой и тоска сопровождают прохожего:
   А тело бредёт по дороге,
   Шагая сквозь тысячи бед,
   И горе его, и тревоги
   Бегут, как собаки, вослед.
        "Бегут, как собаки, вослед" - прекрасная метафора.

    Пожалуй, из всех стихотворений Николая Заболоцкого  одно из самых цитируемых в советское время - "Не позволяй душе лениться" (1958 г.). Это завещание человека, много пережившего. Он знал, что лекарство от всех бед - работа, в которой и работа души. "Тащи с этапа на этап" - это о нём самом после ареста в 1938 году.

   Не позволяй душе лениться!
   Чтоб в ступе воду не толочь,
   Душа обязана трудиться
   И день и ночь, и день и ночь!
      Гони её от дома к дому,
      Тащи с этапа на этап,
      По пустырю, по бурелому,
      Через сугроб, через ухаб!
   Не разрешай ей спать в постели
   При свете утренней звезды
   Держи лентяйку в чёрном теле
   И не снимай с неё узды!
       Коль дать ей вздумаешь поблажку,
       Освобождая от работ,
       Она последнюю рубашку
       С тебя без жалости сорвёт.
   А ты хватай её за плечи,
   Учи и мучай дотемна,
   Чтоб жить с тобой по-человечьи
   Училась заново она.
       Она рабыня и царица,
       Она работница и дочь,
       Она обязана трудиться
       И день и ночь, и день и ночь!   

    "В этой роще берёзовой" (1946 г.) - также более известное  его стихотворение,   ставшее песней. Оно о войне,  смерти и жажде жить. Советую тем, кто не читал - прочесть, а кто читал - перечесть.
   В нём столько мудрости и  пропасть ( в значении - множество,  бездна) таланта!  Иволге - "леса отшельнице" не дают ("машут войны крылами вокруг") спокойно петь.

        Стихотворение большое, поэтому  возьму лишь его часть.
   В этой роще берёзовой,
   Вдалеке от страданий и бед,
   Где колеблется розовый
   Немигающий утренний свет,
   Где прозрачной лавиною
   Льются листья с высоких ветвей, -
   Спой мне, иволга, песню пустынную,
   Песню жизни моей...

      Окружённая взрывами,
      Над рекой, где чернеет камыш,
      Ты летишь над обрывами,
      Над руинами смерти летишь.
      Молчаливая странница,
      Ты меня провожаешь на бой,
      И смертельное облако тянется
      Над твоей головой.

   За великими реками
   Встанет солнце, и в утренней мгле
   С опалёнными веками
   Припаду я, убитый, к земле,
   Крикнув бешеным вороном,
   Весь дрожа, замолчит пулемёт.
   И тогда в моём сердце разорванном
   Голос твой запоёт...

                ОДИН - ОБ ИВОЛГЕ, ДРУГОЙ - СЛАВИЛ ПУЛЮ

    Вот я думаю, почему одних поэтов  арестовывали в годы репрессий,  развязанных, возомнившим себя владыкой СССР и его народов,  Сталиным, а других  - нет.  Справедливости ради, надо отметить, что репрессии против русского народа начал Владимир Ульянов (Ленин).
   К примеру, сравню двух поэтов: Николая   Заболоцкого и Михаила Светлова (1903-1964). Кстати,  Светлову  в 1967 году была присуждена Ленинская премия; посмертно. Анахронизм, издевательство  - премия после смерти. И ещё вопрос: за какие достоинства?

   В 1975 году (Москва, "Художественная литература") вышло 3-хтомное собрание сочинений Михаила Светлова ( настоящая фамилия Шейкман).  В автобиографии, приведённой в 3-м томе, написано (в 1927 г.): "Я, Михаил Аркадьевич Светлов, родился в 1903 году, 4/17 июля. Отец  - буржуа, мелкий, даже очень мелкий. Он собирал 10 знакомых евреев и создавал "Акционерное общество"...
   Дальше, что стихи начал писать  с 1917 года, а в комсомоле - с 1919-го;  студентом МГУ был  лишь год:  1927-1928. 
   В  энциклопедии можно прочитать о нём и такое: русский советский поэт, родился ( в  г. Екатеринославе; затем -Днепропетровск)   в бедной еврейской семье.
   
    Собрание сочинений -  три чрезвычайно объёмных книги. Здесь  его стихотворения,  пьесы и сказки, "Короткие мысли", критические статьи, тексты выступлений на различных писательских форумах, по радио и  телевидению, эпиграммы на товарищей по литературе.
   Напечатаны  и   многочисленные переводы. На этих страницах я вволю посмеялась над тем, сколько языков должен был знать поэт Светлов, чтобы перевести поэтические произведения с  грузинского,  азербайджанского, эстонского, чувашского, чеченского, еврейского, греческого - список долгий.  Техника известна.

  Я  внимательно  проштудировала все три тома Светлова. В собрании сочинений собрано ( при жизни сборники не выходили), возможно, всё, что  Светлов  написал за свою жизнь, включая воспоминания о тех, с кем связывала его судьба: Владимир Маяковский, Сергей Есенин,  Константин Паустовский, Самуил Маршак, Александр Твардовский - и ещё много известных имён.

   Мне очень хотелось понять, почему Михаил  Светлов не был репрессирован. И ещё одна цель штудирования сборников: узнать, что написал или сказал   Михаил Светлов о Николае Заболоцком.
   НИЧЕГО! Ни слова, ни строчки, ни хоть одного упоминания! Даже позже в Литературном институте, где он читал лекции.   А ведь в поэтическом обществе Николай Алексеевич был заметной фигурой.

   Жили и творили они в одно время; родились в один год - 1903-й; Николай Заболоцкий родился 24  апреля; значит, он старше Светлова на  несколько месяцев. Поэты они разные.
   О творчестве  Светлова  напишу лишь вскользь. Он не скрывает, что еврей ( многие скрывали). Его "Стихи о ребе" (  четыре страницы текста в книге) напечатаны в 1923, а затем - в 1932 и 1937 годах ( ребе - учитель, раввин в еврейской религиозной школе).

             Немного из этих "Стихов...":
   Тихо слушает седая синагога,
   Как шагают по дорогам Октябри.
   Вздохами с умолкшим богом
   Старая устала говорить.
   Знаю я - отец усердно молится,
   Замолив сыновние грехи,
   Мне ж сверкающие крики комсомольца
   Перелить в свинцовые стихи.

    Странный  текст гремевшего в советское время его  стихотворения , ставшего песней: "Гренада, Гренада, Гренада моя!" (1926 г.). Поэт ритм времени уловил; маршировать хорошо под такой ритм. Как не хвалить большевикам поэта, который написал такое:
   Я хату покинул,
   Пошёл воевать,
   Чтоб землю в Гренаде
   Крестьянам отдать.
   Прощайте, родные!
   Прощайте, семья!
   "Гренада, Гренада,
   Гренада моя!"

       От всего отрёкся этот герой Светлова. Вместо того, чтобы   на своей родине землю пахать, он уехал в какую-то Гренаду. Большевики умели извлечь из посредственного литературного произведения то, что можно было поднять на щит и пудрить мозги населению,  призывать к энтузиазму в труде и в бою,  и в первую очередь  - молодёжь.
    Так произошло с романом Николая Островского "Как закалялась сталь" ( действие, описанное в романе,  происходило  не в России, а СССР тогда ещё не было). И "Гренада..." - из той же оперы. Кому интересно, тот может прочитать ещё один "шедевр" Светлова " Песня о Каховке": "Каховка, Каховка - родная винтовка// Горячая пуля, лети...".
    Не к созиданию призывал, а к разрушению, к убийству - горячая пуля всегда найдёт  жертву.

   А от стиха "Дон-Кихот" (1929 г.) может начаться икота от неудержимого смеха. По мнению поэта, Дон-Кихот мог говорить так:
   ...Сервантес! Ты ошибся:
   Свою Дульцинею
   Никогда не считал я
   Порядочной бабой.
   Разве с девкой такой
   Мне возиться пристало?
   Это лишнее,
   Это ошибка, конечно...
   После мнимых побед
   Я ложился устало
   На огромные груди,
   Большие, как вечность...
      У Дульцинеи "огромные груди, большие как вечность", а "Санчо Пансо в Германии// Лечит свой люэс".
    Люэс - это сифилис.  Дон-Кихот о себе: "Я надул Сервантеса,//Я крупнейший в истории//Плут и мошенник...".
    Пошлее стихотворения я ещё не читала.
    
   Прочитав сборники, я поняла, что Михаил Светлов умел приспосабливаться, гнуть спину;  в его произведениях темы - на злобы тех дней и лет.  Считаю, что его не арестовали и не отправили по этапам, потому что лил воду на мельницу большевиков-коммунистов.
   Воздух в СССР в 40-50 годы прошлого века был воинственным, поэтому Светлов в точку попал своим  сочинением о " родной винтовке  и горячей пуле".   Его стихи  были также  воинственны, а ещё -  весьма   простыми  и понятными,  а потому  не представляли  интереса для таких  "литературных критиков" в погонах, как Н.В.Лесючевский и других.

   У Светлова есть стихи о болеющем Ленине.  Но предлагаю насладиться стихотворением "На смерть Ленина" (1924 г.):
   Сухие улицы заполнены тоской,
   И боль домов и боль людей огромна...
   У нас на нашей стройке заводской
   Упала самая большая домна.
   Но красных кирпичей тяжёлые куски
   Мы унесём с собой, чтобы носить их вечно,
   Хоть больше в наших топках не зажечь нам
   Ленина потухшие зрачки.

     Словоблудие! "Большая домна" - конечно, аллегория. И никто, включая  этого поэта, вечно не носил  с собой тяжёлые красные кирпичи.  О потухших зрачках Ленина -  как можно было такое написать о вожде мирового пролетариата? Но  Михаил Светлов написал и, как говорят, глазом не моргнул. 
  Другому поэту такая вольность не сошла бы, а  ему - ничего; стихотворение живо и до сих пор. За такие стихи, а также за многолетнее восхваление большевиков-коммунистов не арестовывают и не гонят с этапа на этап.

   Ещё Светлову повезло, что он жил в Москве. А Николаю Заболоцкому не повезло, так как он  до ареста жил в Ленинграде.  "Колыбель  пролетарской (или - русской) революции" - Ленинград  называли антиподом Москвы.
  Можно предположить, что с тех пор, как Иосиф  Джугашвили  умудрился вырвать власть (в 1922 г.)из рук   своего ещё живого  учителя - Ленина,  ему постоянно мерещились заговоры против него,  которые задумывались повсюду, включая   Ленинград.
   
   Николай Заболоцкий  не славил Ленина, Сталина и иже с ними.  Но и не  сочинял стихи против них. Он жил своей творческой жизнью; на рожон не лез, с властью  открыто не спорил.  Все его сомнения, несогласие - в  произведениях. Он написал  "Прощание. Памяти С.М.Кирова" (1934 г.; они были земляками). Как известно, С.Киров был убит. Есть версия - по заказу Сталина.

   Прощание! Скорбное слово!
   Безгласное тёмное тело.
   С высот Ленинграда сурово
   Холодное небо глядело.
   И молча, без грома и пенья
   Все три боевых поколенья
   В тот день бесконечной толпою
   Прошли, расставаясь с тобою...
   
       Это лишь часть "Прощания". Сильное, с большим эмоциональным накалом стихотворение!  Здесь и  "Природа...тихо рыдала" и "... дети детей повторяли его незабвенное  имя". Мелькала информация, что Сталин был недоволен этим стихотворением; дескать, надо было меньше славить С.М.Кирова.
    Нестандартность  стихов была  причиной  ареста; не вписывался  поэт в эпоху лизоблюдства.

    Были ли знакомы Николай Заболоцкий и Михаил Светлов? Были.
    Из воспоминаний поэта М.И.Синельникова (из сборника "Н.А.Заболоцкий. Огонь, мерцающий в сосуде...):
    "В бывшем Мариинском дворце состоялся большой вечер поэзии. Выступали Бенедикт Лившиц - автор книги "Полутораглазый стрелец", блестящий поэт и переводчик французских и грузинских поэтов, а также приехавшие из Москвы Светлов и Николай Дементьев.
    Выступали также молодые, но большого впечатления на нас они не произвели.

    На этом вечере я познакомил Светлова с Заболоцким. Помню недоумённое выражение их лиц. Они молча и равнодушно пожали друг другу руки. Заболоцкий, с которым мы пошли вместе, ни словом не обмолвился об этом эпизоде.
    Знакомство этих двух, столь не похожих друг на друга поэтов, не имело продолжения".
   Было это, скорее, в 1929 году, так как речь здесь идёт о напечатанном стихотворном цикле "Столбцы" Н.Заболоцкого. 
 
                АНГЕЛ - ХРАНИТЕЛЬ СО СВЕТЯЩИМСЯ ВЗОРОМ

   В Интернете есть  фотографии Н.Заболоцкого и его супруги Екатерины. Они были студентами одного института; поженились в  1930 году.  Стали  родителями  сына Никиты (1932-2014) и дочери  Натальи (1937).  У Екатерины Васильевны   миленькое лицо, что-то в чертах  греческое - точёное; тёмные волосы на прямой пробор; пухлые губки; она стройная.
   Все  знавшие эту семью, отмечали. что  жена  поэта была тихой, скромной, очень самоотверженной женщиной; стоически переносила все тяготы их жизни.  А их было немало. После ареста Николая Алексеевича, ей  разрешили жить с детьми только где-нибудь в грубинке, и она уехала  в Уржум, который знала по рассказам мужа. Там была крайняя бедность, но она сумела сохранить детей. Потом с ними она поехала в далёкую Караганду, как только получила известие, что мужа отправили туда на поселение.

      Мужу  Екатерина никогда не перечила.
    " Он единолично распоряжался деньгами и сам покупал одеяла, простыни, одежду, мебель, - это из воспоминаний Николая Чуковского. -  Катерина Васильевна никогда не протестовала и, вероятно, даже не давала советов. Когда её спрашивали о чём-нибудь, заведённом в её хозяйстве, она отвечала тихим голосом, опустив глаза: "Так желает Коленька" или "Так сказал Николай Алексеевич". Она никогда  не спорила с ним, не упрекала его - даже когда он выпивал лишнее, что с ним порой случалось.
   Спорить  с ним было нелегко, - я,  постоянно с ним споривший, знал это по собственному опыту. Он до всего доходил  своим умом и за всё, до чего дошёл, держался крепко. И она не спорила".

    Спорить с мужем или не спорить;  разрешать мужу покупать одеяла и прочее, не считаясь с её вкусом,  и прочее подобное в отношениях с супругом  - это дело самой женщины; её выбор. И здесь не может быть никаких советов со стороны; тем более - если она этого не просит.
    Но подавлять  до такой степени жену, как это делал Николай Алексеевич,   - опасное занятие.  Я, женщина,   хорошо знаю  мир женщин.  Нельзя сводить женщину  до положения рабыни. Все живые существа больше всего ценят  свободу. Раб,  даже если хозяин сажает его за свой стол,  будет стремиться к свободе.

   В супружестве нужен консенсус (  лат. consensus - согласие, единодушие). Вот Михаил Сергеевич Горбачёв,  в годы своей политической карьеры искусно употребляющий разные интересные слова, включая консенсус, жил со своей супругой Раисой Максимовной (царство ей небесное) в мире и согласии.
 
   Если муж и жена "на людях" ходят, взявшись за руки, нисколько этого не стесняясь, это и есть консенсус.  На  согласие в отношениях мужчины и женщины никак не  должны  влиять  талант, страдания, деньги и прочее, что, как кажется мужчине (женщине) может его возвеличивать до положения царя-батюшки.
   Мужчины, если вам претит консенсус в отношениях с женщинами, не женитесь. Женщина любит ласку.  Рядом с  суровым мужчиной, даже самым  в чём-то талантливым и почитаемым в обществе, женщина несчастна. Кто-то из таких несчастных смиряется и терпит до конца дней своих, а кто-то - нет.

    Если говорить о незаконном аресте  Николая Заболоцкого - здесь я на его стороне. Если бы у меня была возможность дать пощёчину Лесючевскому, я бы это сделала с  силой, мне доступной.
   Если говорить о Екатерине Васильевне, полюбившей другого мужчина - здесь я на её стороне. Она - свободная личность, а не рабыня мужа.
   Из того, что я прочитала о Николае Алексеевиче, видно, что он не был нежным мужем. Да, он зарабатывал, как мог, деньги на содержание семьи; сажал в огороде картошку, покупал одеяла и мебель. Но и она не сидела, сложа руки. Только самый примитивный в развитии мужчина не понимает, что выносить в своём чреве двоих детей, родить их и вырастить - это тяжкий труд.
 
   А после ареста мужа, если бы не её самоотверженность, дети могли бы умереть от голода. Когда арестовали Николая Алексеевича,  сыну было шесть лет, а дочери одиннадцать месяцев. И с этими  малолетними детьми она вынуждена было уехать за тридевять земель - в Уржум, где не было ни  друзей, ни жилья. Но было клеймо "семья врага народа".
   Я думаю: а на чём и сколько дней (недель)  эта несчастная женщина  добиралась до того Уржума? Была ли туда железная дорога? Наверное, нет. Значит, на  всём  попутном, что попадалось. С детьми!
   Те, кто видел её в Караганде, отмечали, что это была крайне усталая женщина.
   
    Симпатия друг к другу у Кати Клыковой и Николая Заболоцкого появилась ещё во время учёбы в педагогическом институте. Правда, Катя была влюблена в другого студента, но без взаимности.  После окончания института она преподавала в школе русский язык и литературу. Тема её диплома в институте - о творчестве А. П. Чехова. 
   Поженились они в январе 1930 года.  Екатерина Васильевна  какое-то время  работала и после замужества. Ещё она занималась , как бы теперь сказали, репетиторством - "давала уроки по арифметике  сыну известного физика Я.И.Френкеля".  Но потом, как я и предполагала,   муж "усадил" её дома.

   Николай Алексеевич уговорил жену оставить работу в школе и пообещал найти ей  что-нибудь поинтереснее  в издательстве. Но на обещании всё и закончилось. Он был из тех мужчин, которые считают, что глава семьи должен  работать и обеспечивать домочадцев, а жена - заниматься хозяйством и детьми.
    Женщина должна где-то работать!  Хоть полный день, хоть через день, хоть два часа в неделю. Иначе она угасает как личность. Муж, дети, домашняя работа - и это важно, но для женщины этого мало.
   Именно потому, что человеку "мало" только семьи и дома, мужчины и бегут на работу.

   Есть ещё в отношениях мужчины и женщины такое понятие - жертвенность. Сугубо личное дело - стать жертвой, забыть о себе - личности, похоронить свои таланты и желания. По всему видно, что Екатерина Васильевна похоронила какие-то свои таланты. Кстати, до замужества она писала стихи.
  Интересовался ли  супруг-поэт её стихами,  критиковал или поощрял её сочинительство, не известно. Скорее - нет.

     Из воспоминаний (1973 г.)  Б.А.Петрушевского "Наш сосед Заболоцкий":
     Рассказав о своём впечатлении о поэте, о его работоспособности, таланте и способности располагать к себе людей, Б.А.Петрушевский заключает:
   " В нарисованной мной картине не оказалось ни одного тёмного пятна. Получилось это  не потому, что Николай Алексеевич представляется мне состоящим из одних достоинств; некоторые его недостатки я всегда видел достаточно отчётливо, - например, для своих родных он был вовсе не лёгким человеком в быту. Покопавшись, можно найти и другие недостатки. Но ведь все они ни в какой мере не определяют  общий его облик.
   Общее - это то, что Заболоцкий был не просто настоящим поэтом, не побоявшимся всю жизнь идти своим путём. Не менее важно, что этот большой поэт был человеком высокой души, умным, деликатным и терпимым к чужим мнениям и поступкам. Даже если проявлять деликатность и терпимость можно было, только делая больно себе".

    Осознавал ли поэт, что он подавляет жену и что этого делать нельзя? Трудно сказать, говорил ли он с кем-нибудь об этом. Но у него есть потрясающее стихотворение "Жена" (1948 г.).
   Оно большое, поэтому  вначале перескажу его суть. Персонажи: писатель и его жена. Он хмурый стоит у окна, видно, чем-то расстроен. Она наливает ему в рюмку микстуру.
   Как робко, как пристально-нежно
   Болезненный светится взгляд,
   Как эти кудряшки потешно
   На тощей головке висят!..

    "С утра он всё пишет да пишет"... И если под ней скрипнет половица, "он брови взметнёт". И она готова   провалиться "от взгляда пронзительных глаз".
    Так кто же ты, гений  вселенной?
    Подумай: ни Гёте, ни Дант
    Не знали любви столь смиренной,
    Столь трепетной веры в талант.
О чём ты скребёшь на бумаге?
Зачем ты так вечно сердит?
Что ищешь, копаясь во мраке
Своих неудач и обид?
     Но, коль ты хлопочешь на деле
     О благе, о счастье людей,
     Как мог ты не видеть доселе
     Сокровища жизни своей?

   По всему видно, что Николай Алексеевич только на бумаге оценил свою жену, как сокровище. Забыл, что женщина любит ушами?
   И вдруг Екатерина  Васильевна  в одночасье круто меняет свою жизнь. Может быть,  это был её протест после долгого угнетения мужем. Рабыня восстала!  Но скорее: она влюбилась в другого мужчину. Разве это новость в земном мире? Возможно, существует вирус любви.  Он парит в воздухе до тех пор, пока не найдёт того, кто ему понравится. Во всех воспоминаний о  Заболоцком  написано, что он очень любил жену. А она его?

  "Был обижен, унижен и боялся насмешек",  - так  шушукались за  спиной Николая Заболоцкого после ухода жены.  Или ему так казалось. Есть такая старая песня: "Если к другому уходит невеста,||То не известно, кому повезло".
   Здесь главное  в переживаниях - неожиданность;  как бы на фоне полного благополучия в отношениях. Если уходит муж - страдает жена; если уходит жена - страдает муж. Но кто-то страдает, а кто-то рад.  Но  у многих остаётся обида: "Меня променяла (променял)! На кого!"

   Кто знал Николая Алексеевича и наблюдал  его семейную драму, тот отмечал, что он очень переживал, когда вдруг Екатерина Васильевна   сказала, что уходит к  писателю Гроссману ( Василий Семёнович; 1905-1964).  Его называли "сердцеедом". Возможно, он и был таким.
  Но это был смелый писатель. Он автор романов и пьес. В его повести "Всё течёт" - "жёсткое изображение трагического в истории страны 30-50-х  годов"; она написана в 1955-1963 годах. При его жизни не печаталась, в России опубликована только в 1989 году.
   А  рукопись наиболее  известного  его романа  "Жизнь и судьба"  была  даже арестована  в 1961 году ( и это в 1961 году, когда "правдолюбец" Н.С.Хрущёв на 20-м (и на 22-м) съезде КПСС критиковал Сталина и его культ личности!). При жизни автора роман не публиковался; из печати вышел только в 1988 году.
   Словом,  выбрала  мужчину, которого было за что уважать.  Но его сочинения - не база для любви женщины.  Для этого чувства  нужны другие материи.

   Они были соседями - жили на Хорошевском шоссе в Москве ( адрес Заболоцких: Хорошевское шоссе, дом 2/1, корпус 4, кв. 25;  прожили они там с 1948 по 1958 гг.; несмотря на то, что дом был признан объектом культурного наследия, в 2001 году снесён; очень жаль; но где-то там должны быть два дуба, посаженных поэтом). Они  дружили семьями.  Есть и другая версия: Николай Алексеевич увидел их взаимную симпатию и  сказал жене, чтобы она ушла к  Гроссману.  Это было в 1955 году; Екатерине Васильевне 49 лет.

     Николай  Чуковский, который был одним из самых близких свидетелей  разрыва семейного союза Заболоцких,  написал:
   " Сначала он был только удивлён - до остолбенения - и не верил даже очевидности. Он был ошарашен тем, что так мало знал её, прожив с ней три десятилетия в такой близости. Он не верил, потому что она вдруг выскочила из своего собственного образа, в реальности которого он никогда не сомневался. Он знал все поступки, которые она могла совершить, и вдруг в сорок девять лет она совершила поступок, абсолютно им непредвиденный.
   Он удивился бы меньше, если бы она проглотила автобус  или стала изрыгать пламя, как дракон".
   Последняя фраза - писательские штучки-дрючки.

   Какие могут быть претензии к Екатерине Васильевне? Дети их стали взрослыми; сын или женился, или был близок к тому. Они жили в своей квартире, а не в чьём-то углу. Николай Алексеевич уже вполне прилично начал зарабатывать. Она, наконец-то, могла перевести дух, подумать о себе.  Она никого не предавала.  Или не любила, или разлюбила.  Её никто не может осуждать.

                КТО ТАКАЯ НАТАЛИЯ РОСКИНА?

   Потрясающее определение понятия "счастье" я нашла в романе "Джек в Австралии" ("КОНДУС", Рига, 1994. Перевод Ларисы Ильинской ) замечательного английского писателя Дэвида Лоуренса:
   "Счастье приходит тогда, когда что-то пережив, мы получаем минуту передышки, во время которой имеем право забыться. Попросту говоря, счастье - это лишь праздничное переживание.
  Счастье же всего существования заключается в том, чтобы оказаться истрёпанным жизнью, раненным ею, погоняемым и введённым ею в соблазн, заполненным и опьянённым ею, во имя борьбы за неё ради неё. В этом и есть истинное счастье".

   Сколько бы не говорили и не писали, что любовная связь Николая Заболоцкого и  Наталии Александровны Роскиной (1927-1989) - была  своеобразной его реакцией  на уход к другому мужчине жены Екатерины (Катерины) Васильевны, кажется мне, что это просто домыслы. Трудно поверить, что между ними не было страсти и, если не любовь была, то влюблённость  присутствовала  обязательно.
   А сколько любовь весит и какой она может занимать объём  , ещё никто не измерил. Это я к тому, что можно встретить понятия "большая любовь" и "настоящая любовь". Существует просто любовь. Без эпитетов.

    А дальше  в пересказе тех,  кто наблюдал эту любовную историю, дело было так:
   Поэт  был  уязвлён, оскорблён. А потому  он позвонил мало знакомой женщине и  предложил ей  стать его женой. Она согласилась, переехала жить к нему.
   Они стали показываться вместе на разных писательских посиделках.   Личная жизнь Николая Заболоцкого полоскали все, кому ни лень. Как будто адюльтеры, уходы-приходы мужей-жён, внебрачные дети - были анахронизмом, огромной новостью в писательской среде.  Продлилась их совместная жизнь недолго. Она уехала  в свою комнату и больше они не встречались. Остались посвященные ей стихи.

   Но всё это с чужих слов.  Не верится, чтобы Николай Алексеевич просто ткнул пальцем в записную книжку, попал  на строчку с её  телефоном и позвонил. Или у него вовсе не было её телефона и он попросил его у кого-то, кто знал ту женщину.
   Я не верю в спонтанность.  Должен быть какой-то импульс: позвонить  этой, а не той.  Даже, когда душит обида на жену, мужчина возьмёт что-то для себя важное для начала  нового романа. Тем более, речь не о юноше, а о мужчине, которому  52 года.
   И в самом деле, то что написал Николай Чуковский (и другие) об отношениях Николая Заболоцкого и  Наталии Роскиной - лишь часть правды; это впечатление мужчины. Поточнее: предвзятый взгляд  друга мужчины на эту женщину.
 
   Наталии в тот год было 28 лет.  Молодая и те, кто её знал, говорили - красивая и  умная. Литературовед, работала в издательстве "Литературное наследство";  автор многочисленных  публикаций по русской литературе.
  Считалась  специалистом по творчеству А.П.Чехова и  А.С.Суворина (1834-1912; русский журналист и издатель - Л.П.). Много лет дружила с поэтессой Анной Ахматовой. У неё была дочь.
   Стихами  Заболоцкого  зачитывалась с юности; многие знала наизусть.  Николай Алексеевич  слышал об этой поклоннице его поэзии. Вот поэтому  позвонил ей, а не какой-то другой сударыне.

    Она написала автобиографическую повесть "Детство и любовь" (опубликована в журнале "Звезда", № 6, 2015 г.).  А ещё есть воспоминания о Николае Заболоцком  - это её мемуары "Четыре главы" (Париж: YMCA. 1980).
   Наталия (иногда встречается как Наталья) Роскина   написала  о Николае Заболоцком с уважением и тактом.  Говорят: у каждого своя правда. В  мемуарах её правда.
   Из того, что я прочитала, возьму наиболее интересные её наблюдения и размышления. Должна заметить, что написаны мемуары хорошим  литературным языком.
 
   Итак, он позвонил, они договорились о встрече. Ему понравились её духи. Он сразу же предложил ей  стать его женой. Она  сразу же согласилась. Вот такая "петрушка".
   Она переехала жить к нему.  Наталия  рассказывает, что они много говорили о поэзии и о поэтах разных веков.  Она увлекалась  творчеством  Герцена (упоминает "Былое и думы"), Салтыкова-Щедрина; он - нет. Но они  спорили - обсуждали. Можно предположить, что Николаю Алексеевичу было интересно  с Наталией  разговаривать - как профессионалу с профессионалом.

   Поженились они  официально, у них был гражданский брак или они были лишь любовниками?  На этот счёт точности нет.  Из воспоминаний друзей и родных: официально женаты не были. Екатерина Васильевна считалась вдовой Заболоцкого.
   Для любви штамп в паспорте не важен. А у них была любовь. Пусть отношения их длились недолго, но это была  страсть. Иногда мужчина и женщина проводят вместе лишь день или несколько часов - и считают эти  часы самыми счастливыми в своей жизни.

    Вспоминаю один любопытный американский фильм "Любовь по правилам и без...". Дама- известный драматург, разведена, имеет взрослую дочь, большой дом на побережье океана; находится в том возрасте, когда "менопауза".
   Её дочь закрутила роман с  джентльменом, который по возрасту  раза в два старше, но любит встречаться с молоденькими; не женат. Они приезжают в дом матери, когда её там не было. И тут  у  друга дочери  случается сердечный приступ. Так дама-драматург знакомится с мужчиной, в которого влюбляется.
   В фильме много разных историй; великолепные, как правило, -  короткие диалоги. В конце концов, между ними любовь и секс. Но он не изменил своих привычек - встречаться с молоденькими.
   И однажды она увидела его в кафе с  юной блондинкой. Она убегает, он её догоняет, просит прощения за то, что испортил ей жизнь.  А в ответ дама-драматург говорит: " Твой сердечный приступ - лучшее, что было в моей жизни". Финал фильма счастливый.

   Из мемуаров Наталии Роскиной:
   *  Ей не нравились какие-то его стихи. На что Николай Алексеевич сказал: "А Екатерина Васильевна любит все мои стихи".
  *   Говорили о его стихотворении "Журавли"(1948). А именно о строчке: "И частица дивного величья...".  Поэт сказал, что  сначала он написал "Божьего величья", а затем сам, а не по чьему-то совету,  изменил на "дивного величья". Наталии больше нравился первый вариант.  Николай Алексеевич подарил ей журнал "Литературная Москва" с надписью "Наташа - Тебе", в котором был опубликован стих "Журавли". Она здесь вместо "дивного" написала "Божьего". Поэт отнёсся к этому благосклонно.

   И дальше:
   "Люди, которые знали его дольше, чем я, несомненно, могут привести много таких конкретных примеров. Но ведь дело совсем не в них. Установить меру удушения его таланта, вообразить, кем бы он мог стать в  ином обществе - невозможно. Невозможно сравнить то, что было, с тем, чего не было.
   Разумеется, мы не читали бы "Горийской симфонии", напечатанной во "Второй книге" в 1937 году, но, может быть,  мы не читали бы "Иволги" и "Противостояние Марса".
   Впрочем, я не берусь здесь судить о поэзии Заболоцкого, а хочу сказать только одно. Общество, призванное, казалось бы, оберегать своего поэта, всегда делает всё возможное, чтобы сократить и без того короткое расстояние между поэтом и его смертью. Оно создаёт питательную среду для его таланта, насыщая её трагизмом неслыханной силы".

  *  "Он обладал совершенно очаровательным чувством юмора - наивным и в тоже время изысканным".
 *  "Иногда, начав рассказывать друг другу что-то смешное, мы хохотали часами".
 *  "Он обожал ранние рассказы Чехова и читал мне вслух свой любимый рассказ "В Париж".
 *  "А моя дочка ходила с ним в театр Образцова, и вспоминает теперь, как ей было там с ним приятно...".
 *  "Трудился он, не покладая рук. Однажды я ушла на работу, оставив его за переделкой первой строфы перевода "Витязь в тигровой шкуре". Когда я вернулась вечером, он сидел в той же позе, за столом. Перед ним лежало несколько десятков вариантов. Он предложил мне выбрать лучший...".

  *  "Как он был одинок! Многие люди называли себя его друзьями, и среди них есть такие, которые едва знали его...".
   Наталия называет друзей  Н.Заболоцкого - Евгения Львовича Шварца и Николая Леонидовича Степанова.
   Интересное совпадение!  Незадолго до знакомства с Николаем Алексеевичем она написала статью о языке литературоведческих работ.  Большинство примеров в ней было взято из работ Степанова.
 *  Как-то Наталия призналась, что в юности писала стихи. Заболоцкий попросил  дать ему почитать.  Она не решалась, но потом нашла много листков и передала ему. И поэт читал "целый вечер"; нашёл два стихотворения, "которые счёл достойными внимания".

 *  "Это был необыкновенно противоречивый человек, ни на кого не похожий...В нём были такие душевные изломы, которые не хочется не только доверять бумаге, но даже для себя назвать словами. Как он легко оскорблял, как легко просил прощения и как недолго прощением дорожил!".
 *  Их отношения длились  полтора месяца. Как  вспоминает Наталия, накапливались разногласия, размолвки и непонимания.
   "С такой же категоричностью, как он решил на мне жениться, он решил со мной расстаться".

   Она вернулась к себе, ходила на работу, занималась домашними делами. Однажды поэт позвонил и попросил её приехать. Она отказывалась, но все же поехала к нему. Николай Алексеевич показал ей стихотворение "Признание" ( но ещё утром того дня отправил стихотворение ей почтой).
   Наталия считает, что все остальные стихотворения в цикле Н.Заболоцкого "Последняя любовь" посвящены Екатерине Васильевне. Но это её мнение.  Скорее, сочиняя их, поэт думал о жене Екатерине, о   последней своей страсти - Наталии и просто о любви, которой все возрасты покорны.

 * Они сходились ещё раз. Но ненадолго. Иногда разговаривали по телефону. Он послал ей свою новую книгу с дарственной надписью: "Наташе Роскиной с дружеским приветом".  Наталия больше не хотела с ним видеться.
   "В нём смешалось трогательное и жестокое, величавое и беспомощное, аскетическое и барственное. Но он был поэт, и  антипода поэту в нём не было... Заболоцкий же был именно поэтом, поэтическое было в нём гипертрофировано и вытесняло всё".

   Наталия Александровна не написала об одном стихотворении Н.Заболоцкого. Я вычитала об этом в Интернете. Вроде бы,  поэт  передал ей это стихотворение, просил его сохранить, а сам хранить его не хотел.

   Я - забытый ребёнок, забытый судьбой, позабытый в  осеннем саду.
   Озираясь с тоской, спотыкаясь с мольбой, лишь к тебе я бреду.
   И тебя увидав, и тебя повстречав, и упав на пути, пред тобой,
   Слышу: крылья растут!  Слышу: трубы поют у меня, у меня за спиной.

   Его ли это стихотворение, не знаю. Но оно мне понравилось.  Поэт незадолго до смерти написал своеобразное литературное завещание, в котором отметил, какие из написанных им стихов не следует печатать. Возможно, и до сих пор не опубликовано всё, что им сочинено и переведено.
                Я  СКЛОНЮСЬ НАД ТВОИМИ КОЛЕНЯМИ
 
   Длился семейный разлад  примерно два года; потом Екатерина  Васильевна вернулась, как  сообщают писатели в своих романах - в лоно семьи. Личная жизнь - это личная жизнь; говорят: в каждом домике - свои гномики. Но поэты ( и прозаики) свои переживания описывают. Здесь и слёзы, и  надрыв, и ликование.  Ликование есть, даже если любовь ушла.  Вот такое наследство  поэты  оставляют читателям.

   Возможно, самые лучшие стихи  получаются тогда, когда поэт чем-то  взбудоражен. Причин много, но  сейчас ставим на первое место влюблённость.  По замечаниям критиков, Николай Заболоцкий не  писал стихи о любви. 
  Но если внимательно читать его стихи, то в них много о любви - к людям, Вселенной, природе; словом, к всюдности жизни, как говорил замечательный учёный-естествоиспытатель Владимир Вернадский.

   Никто с такой нежностью  не написал о мотыльках, сочиняя оду  о любви (из стихотворения "Встреча", 1957 г.). Здесь Он и Она:
    ...Она, моя нежданная, теперь
    Своё лицо навстречу мне открыла.
    И хлынул свет - не свет, но целый сноп
   Живых лучей, - не сноп, но целый ворох
   Весны и радости, и, вечный мизантроп (мизантропия - отчуждение от людей - Л.П.),
   Смешался я...
        Открыв окно, мы посмотрели в сад,
        И мотыльки бесчисленные сдуру,
        Как многоцветный лёгкий водопад
        К блестящему помчались абажуру.
        Один из них уселся на плечо,
        Он был прозрачен, трепетен и розов...
   
    Любовная лирика у  Николая Заболоцкого  есть; неважно, что она  появилась в последние годы его жизни - это цикл "Последняя любовь": здесь "Чертополох", "Морская прогулка", "Признание", "Последняя любовь", "Голос в телефоне", "Клялась ты - до гроба", "Посредине панели", "Можжевеловый куст", "Встреча", "Старость". Последнее стихотворение  несколько выбивается  из общего настроения   цикла о последней любви.
   В  названном цикле  нет прямого крика: "Я тебя люблю!" Во всей симфонии этих стихов   играет тонкость чувств, кипит  молодой накал  любви.
 
    Из  стихотворения "Чертополох" (1956 г.):    
     Чертополох - сорное колючее растение - но украшающее себя  пунцовыми цветками (Н.Заболоцкий нашёл для  этого цветения  такие слова: "багровый хоровод").
    Так о   чертополохе может  написать только поэт-философ:
    ...Это тоже образ мирозданья
    Организм, сплетённый из лучей,
    Битвы неоконченной пыланье,
    Полыханье поднятых мечей...

                А далее о личном:
   ...И встаёт стена чертополоха
   Между мной и радостью моей.
   И простёрся шип клинообразный
   В грудь мою, и уж в последний раз
   Светит мне печальный и прекрасный
   Взор её неугасимых глаз.

    Из небольшого стихотворения "Голос в телефоне" (1957 г.):
    ...И кричит душа моя от боли,
    И молчит мой чёрный телефон.
    Душа кричит от боли, потому что  "пропал в неведомой глуши"  голос в телефоне, который  раньше "как родник,  струился и звенел".
     "Можжевеловый куст" (1957 г.) - это видение во сне:
   ...Я почуял сквозь сон лёгкий запах
                смолы.
   Отогнув невысокие эти стволы,
   Я заметил во мраке древесных ветвей
   Чуть живое подобье улыбки твоей.
       Можжевеловый куст, можжевеловый куст,      
      Остывающий лепет изменчивых уст,
      Лёгкий лепет, едва отдающий смолой,
      Проколовший меня смертоносной иглой!
    
   А теперь  более известное  стихотворение "Признание" (1957 г.), написанное о "драгоценной  женщине" - Наталии Роскиной.  Если это не признание в любви, то что?
   Зацелована, околдована,
   С ветром в поле когда-то обвенчана,
   Вся ты словно в оковы закована,
   Драгоценная моя женщина!
       Не весёлая, не печальная,
       Словно с тёмного неба сошедшая,
       Ты и песнь моя обручальная,
       И звезда моя сумасшедшая.

   Я склонюсь над твоими коленями,
  Обниму их с неистовой силою,
   И слезами, и стихотворениями
   Обожгу тебя, горькую, милую.
      Отвори мне лицо полуночное,
      Дай войти в эти очи  тяжёлые,
      В эти чёрные брови восточные,
      В эти руки твои полуголые.
   Что прибавится - не убавится,
   Что не сбудется - позабудется...
   Отчего же ты плачешь, красавица?
   Или это мне только чудится?

    Эти страстные стихи стали страстным романсом.  Не знаю, когда  романс был спет первый раз. Предполагаю, что ещё в советское время, когда правящие в СССР коммунисты  "блюли" нравственность.
   По-другому невозможно объяснить, зачем первое слово в этом стихотворении "зацелована" кто-то заменил на "очарована". Так и до сих пор поют. Это несправедливо. Музыку к романсу написал Михаил Звездинский.

   Много есть хороших романсов ( и стихами, и музыкой). Романс на стихи Николая Заболоцкого "Признание" я считаю одним из лучших. Жаль, что его редко  поют. Ещё выделю "Средь шумного бала,  случайно...", написанный на стихи такого же нестандартного, как и Николай Заболоцкий, поэта Алексея Константиновича Толстого:
   Средь шумного бала, случайно,
   В тревоге мирской суеты,
   Тебя я увидел, но тайна
   Твои покрывала черты...
         Мне стан твой понравился тонкий
         И весь твой задумчивый вид,
         А смех твой, и грустный и звонкий,
        С тех пор в моём сердце звучит...

   И "Признание", и "Средь шумного бала, случайно..." написаны влюблёнными мужчинами. Только влюблённые мужчины могут с такими  нежными подробностями описывать своих любимых женщин.
   Интересная деталь: Николай Алексеевич выделял стихи А.К.Толстого. Благодаря воспоминаниям Николая Чуковского, известно, что "первым поэтом, поразившим  его (Заболоцкого - Л.П.), заученным наизусть, был Алексей  Константинович Толстой". И сам Чуковский  в юности выделял этого поэта особенно.

   Напомню ещё об одном стихотворении Николая Заболоцкого, ставшем песней. В 1955 году он написал триптих "Осенние пейзажи". Вторая часть триптиха "Осеннее утро" звучит в замечательном фильме талантливейшего кинорежиссёра Эльдара Рязанова (царство ему небесное) "Служебный роман".
  Эльдар Рязанов писал стихи, кстати, нестандартные стихи. Возможно, поэтому он ценил и стихи Николая Заболоцкого.
   
    В фильме звучит вот это:
Обрываются речи влюблённых,
Улетает последний скворец.
Целый день осыпаются с клёнов
Силуэты багровых сердец.
Что ты, осень, наделала с нами!
В красном золоте стынет земля.
Пламя скорби свистит под ногами,
Ворохами листвы шевеля.
 
  Песней стали также стихи Николая Алексеевича "Облетают последние маки" (привожу лишь часть  их):
Облетают последние маки,
Журавли улетают, трубя,
И природа в болезненном мраке
Не похожа сама на себя...
  Пусть непрочны домашние стены,
  Пусть дорога уводит во тьму, -
  Нет на свете печальней измены,
  Чем измена себе самому. (1952 г.) 
               
                НЕ ЧЕЛОВЕК, А ЧЕРЕП ВЕКА

   Примерно через два года Екатерина Васильевна вернулась в свою прежнюю семью. Есть мнение, которое я категорически не разделяю. Якобы, Николай Алексеевич умер  (14 октября 1958 г.) от того, что жена вернулась. Как бы тем его унизила, и что-то подобное.
   Получается, что умер он от  возмущения и своеобразного  унижения. Поэт-философ не мог опуститься до такой белиберды. Если только в его душе не сработала элементарная мужская обида. Не хочется этому верить.

   К тому времени у него уже был инфаркт. А ещё надо вспомнить, что в одном из своих писем в "органы" он упомянул о пороке сердца. Его здоровье было подорвано после ареста. Как говорят  врачи, организм человека ничего не забывает, что ему приходится накопить и пережить: стрессы,  избиения, недоедание, недосыпание, унижение, тяжёлый труд...
   У мужчин, по мнению специалистов-кардиологов,  есть особые слабости в сердце. Их бы надо досконально изучать, но для учёных нет  заказа от государства. Я с усмешкой слушала о том, что депутатам ( или не депутатам?)  пришло в голову повысить пенсионный возраст для мужчин. Немало их и сейчас не доживают до пенсии (60 лет).
  Поживём-увидим. Так что надрываться (во всех смыслах) мужчинам нельзя.
   
  Похоронен Николай Алексеевич Заболоцкий на Новодевичьем кладбище в Москве.
  Стихотворение  также оригинального поэта Арсения Тарковского (1907-1989)  "Могила поэта"  имеет посвящение: "Памяти Н. А. Заболоцкого":
        I 
    За мёртвым сиротливо и пугливо
    Душа тянулась из последних сил,
    Но мне была бессмертьем перспектива
    В минувшем исчезающих могил.

    Листва, трава - всё было слишком живо,
    Как будто лупу кто-то положил
    На этот мир смущённого порыва,
    На эту сеть пульсирующих жил.

   Вернулся я домой, и вымыл руки,
   И лёг, закрыв глаза. И в смутном звуке,
   Проникшем в комнату из-за окна,
   И в сумерках, нависших, как в предгрозье,
   Без всякого бессмертья, в грубой прозе
   И наготе стояла смерть одна.
      II
   Венков еловых птичьи лапки
   В снегу остались от живых.
   Твоя могила в белой шапке,
   Как царь, проходит мимо них,
   Туда, к распахнутым воротам,
   Где ты не прах, не человек,
   И в облаках за поворотом
   Восходит снежный твой ковчег.
   Не человек, а череп века,
   Его чело, язык и медь.
   Заката огненное веко
   Не может в небе догореть.

--------------------------------------------      --------------------------------------   ---------------------------------      
   Надеюсь всем понятно, что я не выступаю здесь, как исследователь творчества и жизни Николая Алексеевича Заболоцкого. Хоть  печатных книг о поэте написано не так уж много, но, благодаря Интернету,  пополняется копилка памяти об этом русском поэте - талантливом,  оригинальном, писавшем хорошим  литературным  языком .
   А моё  произведение (как выражаются на Прозе.ру) - лишь  попытка рассказать, как мне нравятся его стихи и как я уважаю его, как творческую личность и мужественного человека.

 Кто так ещё напишет? Только русский поэт!
   Из "Меркнут знаки Зодиака" (1929 г.):
   ...Меркнут знаки Зодиака
    Над постройками села,
    Спит животное Собака,
    Дремлет рыба Камбала.
    Колотушка тук-тук-тук,
    Спит животное Паук,
    Спит Корова, Муха спит,
    Над  землёй луна висит
    Над землёй большая плошка
    Опрокинутой воды.
    Леший вытащил бревёшко
    Из мохнатой бороды.
    Из-за облака сирена
    Ножку выставила вниз,
    Людоед у джентльмена
    Неприличное отгрыз...

      Прочитав, я посмеялась.  Какой тонкий юмор и, на зависть,  образный язык!  И как это "колонновожатый" советской поэзии А.Т.Твардовский не обратил внимание на то, что и здесь  есть  слово "животное", его коробящее -  "животное Паук".  Напомню, что у Заболоцкого есть ещё лебедь - "Животное, полное грёз".

   Не знаю, где впервые было опубликовано  приведённое выше  стихотворение. Вроде бы, оно предназначается детям. Последние строчки стиха: "Спит растение Картошка.//Засыпай скорей и ты".
  Николай Заболоцкий с 1927 года начал работать в отделе детской книги Ленинградского ОГИЗа (  издательством в то время руководил писатель С.Я. Маршак); кроме того, он, как и другие обэриуты, печатал стихи и рассказы в детских журналах "Ёж" и "Чиж".

   В стихах Николая Заболоцкого я вижу красоту русского языка и красоту русских понятий  об окружающем мире и человеке.
   Именно на таких людях держится Земной шар.
------------     -------------     ---------------
 Опубликованный портрет поэта я взяла из сборника стихотворений(1926-1937 годы) Николая Заболоцкого "Вешних дней лаборатория" (Москва. "Молодая гвардия". 1987 г.). Составитель, автор вступительной статьи и примечаний Н. Н. Заболоцкий.
 Это сын поэта - Никита Заболоцкий (1932-2014).  Статья Никиты Николаевича об отце-литераторе интересная; в ней подробный рассказ о творчестве, жанрах, соратниках по перу.
 Есть то, что меня удивило в ней. Никита ни разу не написал "отец"; а лишь "Н. А. Заболоцкий", "Заболоцкий", "поэт". Нет и слова "мама".

 Из статьи: "Вскоре после выхода своей первой книги Николай Алексеевич однажды сказал своей будущей жене Е. В. Клыковой примерно такие слова: "Я ещё не научился по-настоящему писать стихи. Вот когда я смогу в своих стихах выразить свою любовь к тебе, мои стихотворения станут подлинной поэзией".
 Здесь же пояснение: "Личное сообщение Е. В. Заболоцкой автору статьи".

 Удивило меня и то, что сын не рассказал о незаконном аресте отца. В статье об этом ни строчки. Только вот это:
 "В марте 1938 года временно прервалась литературная деятельность Н. А. Заболоцкого. С 1939 по 1945 год он жил на Дальнем Востоке, в Алтайском крае, в Казахстане, работая на строительстве то чертёжником, то на лесоповале, то в карьере".
 Теперь уже не узнать, было ли это решение самого Никиты Заболоцкого или требование издательства. Хотя 1987 г., когда был издан названный сборник, не 1937 г.
 

    ЛИТЕРАТУРА:
 В. Г. Белинский. Статьи о Пушкине. "Художественная литература", Москва, 2000.
 Н. А. Заболоцкий.  Огонь, мерцающий в сосуде... Сборник. Москва, "Педагогика-Пресс", 1995.
 Н. А. Заболоцкий. Стихотворения и поэмы. Пермское книжное издательство, 1986.
 Слово о полку Игореве. Серия "Библиотека поэта". "Советский писатель", Ленинград, 1953.
 Арсений Тарковский. Вестник. "Советский писатель", Москва, 1969.
 Николай Чуковский. О том, что видел. Москва, "Молодая гвардия", 2005.