ХУЛИГАНЫ
Летние школьные каникулы… Их всегда так ждешь! Проходит неделя другая отдыха — друзья и одноклассники начинают разъезжаться по бабушкам и дедушкам, иные едут в оздоровительные лагеря и город пустеет. Мой дружок Вован тоже уехал к родным в деревню. Его мама сказала, что таких безобразников, как мы, нужно разлучить хотябы на лето, а то от безделья можем еще чего доброго беды натворить. Что-что, а похулиганить в детские годы мы все были большие мастера!
Скучно. Мои старшие братья утроились на работу, их теперь днем почти никогда нет дома. Вечером пойду с ними искупнуться на «конский пляж». Так называется одно из купальных мест на «Случи», расположенное в городской черте.
Перебирая на полках шкафа свои инструменты и книги, я нашел рогатку, которую мы с Вованом смастерили еще весной. Тут же нарисовал на тетрадном листе мишень и подвесил на дереве за ветку. Было интересно попадать в нее дробью, балансируя шагах в двадцати на доске, положенной на бутылку из-под шампанского. За этим занятием меня и застали Дима и Юрка.
— Привет! — поздоровался Дима. А ну-ка, дай пульнуть!
— Привет! Подожди, мишень новую подвешу! — сказал я, вырывая из школьной тетради новый лист.
— Мазила! Мазила! — стал дразнить Юра Диму, когда тот в очередной раз промахнулся.
— Молчи, Щучка-Черепашка-Пиявка! — обозвал Дима моего двоюродного брата обидным уличным прозвищем.
— Ой! Димяк-сопляк! — зло огрызнулся Юрка.
— Перестаньте браниться! — не выдержал я, хорошо зная, чем это все может завершиться.
— Серж! Пошли, залезем в колхозное гумно, туда уже начали свозить сено! — предложил Дима и добавил: — Голубей погоняем! Рогатку тоже бери с собой!
— А нас оттуда не погонят, как в прошлый раз? — поинтересовался я.
— После обеда сено возить больше не будут, а сторож в будний день приходит на работу только к девяти вечера.
Во двор зашли мои братья, Витя и Вова, видимо пораньше ушли с работы.
— Дома кто есть? — спросил меня Вова.
— Нет никого. Батя только с обеда уехал. Однако говорил, что скоро снова приедет, нам дрова должны привезти.
— Вова, нужно сваливать отсюда! — сказал Витя. — А куда вы, Сергей, собрались?
— Голубей в гумно гонять!
— Вовик! Пошли с хлопцами голубей погоняем, да искупнемся на водопое, — предложил Витя брату.
Вова был непротив, и мы направились на колхозный двор, который располагался на окраине города.
Несмотря на то, что ворота были закрыты на замок, залезть сеносклад не составляло никакого труда. Стоило только протиснуться в большую щель между дверными полотнами.
Гумно было большим, метров двадцать пять в длину и пятнадцать в ширину. Его еще только начали заполнять свежим сеном. Вдоволь покачавшись в душистой, пахнущей лугом массе мы стали гонять голубей, которые пристроились на перекладинах у самой кровли здания. Витя взял рогатку и подбил из нее одного сизаря. Голубь упал замертво на землю, остальные в беспокойстве начали летать по складу.
— Один готов! — радостно закричал Витя, поднимая за крыло убитую им птицу. — Забирай свою рогатку, она мне больше не понадобится! Есть оружие получше! — засмеялся он, поднимая с земли суковатую палку. — Отойди, народ! — закричал Витя , в очередной раз замахиваясь рогатиной.
Палка попала прямо в стаю из семи голубей. Падая, она зацепилась за стропильную перекладину и стала раскачиваться. Как только Витя подбежал к подбитой птице, рогатина сорвалась и упала ему прямо на голову…
— Ха-ха-ха! — громобойным басом захохотал Дима, поймав голубя с подбитым крылом. Вдруг он изменился в лице и закричал: — Шухер! Колхоз облаву делает!
Только тогда мы заметили, что какой-то пузатый красноносый дядька пытается пролезть сквозь щель между дверями. У второго выхода уже стояли два мужика.
— Попались, гады! — крикнул нам застрявший в дверях дядька. — Мяса вам мало! Попадитесь мне только – всем головы пооткручиваю!
— Ребята, — обратился Виктор, собрав всех нас возле себя. — Вы, кто поменьше, можете пролезть под воротами, где застрял этот пузан. Не бойтесь! Пока он освободится, вы уже будете далеко. Бегите сразу на кладбище, там и встретимся. Мы с Вовой отвлечем тех других мужиков и выберемся через дырку на крыше. Все, разбегаемся!
— Стой! Стой, поганцы! — кричал нам уже вслед дядька, пытаясь вырваться из неожиданного для него плена.
Конечно же, его никто не слушал. Неслись со всех ног по полю, куда подальше!
Около кладбищ нас остановил наш сосед Юра Гончар.
— От кого так улепетываете? — спросил он.
— Голубям в гумне дали оторваться, а тут мужики нас обложили, — все еще тяжело дыша, рассказывал ему Дима. — Ба! Да я, кажется, одного голубя потерял! Вона Витя с Вовой бегут, зададут они мне трепку.
— Насилу вырвались! — смеясь, крикнул подбегающий Виктор. — Вова замешкался и его схватили за рукав! Пришлось одному мужику по бороде дать! Пойдем купаться, что ли?
— Витя, я одного голубя потерял, — промямлил Дима.
— Да ладно! Вовик, а что с голубями делать будем? Может, и правда зажарить их на вертеле?
— Так ничего же у нас с собой нет, даже ножа! — вмешался я.
— Я могу из дома все принести! — предложил Гончар.
— Вот и хорошо! — обрадовался Виктор. — Не забудь соли, хлеба и лучка зеленого прихватить! Мы тебя на водопое ждать будем.
Водопоем мы называли большой пруд посреди поля. Туда раньше гоняли поить коров, вот и прицепилось к водоему такое название.
Искупнувшись, мы принялись за дело. Я с Димой и Юркой насобирал дров и разжег костер. Витя и Вова ощипали и осмолили на огне тушки голубей. После того как пришел Гончар, голуби были выпотрошены, посолены и приперчены. Виктор срезал две ветки и сделал из них шампуры. Вскоре по округе начал разноситься аромат жареного мяса. Правильно говорят, что аппетит приходит во время еды.
— Маловато будет! — заключил Дима, тщательно пережевывая дичь. —С этих голубей толку почти никакого! Раз и все съел! Вот я видел, на «Бычке» утки с поселка плавают. Можно пару штук поймать. Кругом деревья и кусты, никто и не заметит. Красота будет, а не жаркое!
— Ладно! — унял его пыл Виктор. — Тебе бы только брюхо набить! И так из-за щек плеч не видно!
— Витя! Кажется, это твоя рубашка горит! — крикнул я брату.
— Где? — вскочил тот, подбежал к костру. — Ах ты, подкольщик! — не найдя там рубашки, засмеялся Витя и погнался за мной.
Я с разбегу прыгнул в воду и поплыл на противоположный берег пруда.
Искупавшись, мы вспомнили, как прошлым летом разожгли на этом берегу костер. Пока плавали, а потом перекусывали, огонь по траве добрался до Витиной одежды. Один кед подгорел основательно, а рубашку удалось спасти. На ней только внизу прогорело несколько дырок…
На следующий день, в субботу, у старших ребят на работе был выходной. Делать было особо нечего. Мы взяли из отцовских охотничьих запасов разнокалиберной свинцовой дроби и стали упражняться в стрельбе из рогатки. Витя несколько раз стрельнул по окну соседского четырехэтажного жилого дома. В нем после каждого выстрела показывалась в неглиже Валька Буракова — рыжая грудастая девица лет восемнадцати. Стрелять по окнам из нашего двора было небезопасно, и мы полезли на чердак.
— Опять батя ругаться будет! — приговаривал Вова, проделывая в крыше новое отверстие для стрельбы.
«Огонь» по окнам Бураковой прекратился только после того, как треснуло стекло. Побоялись, что оно вообще может высыпаться.
— Вовик, смотри! Вон на третьем этаже в приоткрытое окно мужик высунулся! — с азартом в голосе прошептал Витя.
— Это Мишка Гулевин! Сын директора бани. Он уже второй год в институт готовится поступать, — уточнил я.
— Сейчас он у меня поступит! – с сарказмом проговорил Витя, закладывая в кожушок рогатки ролик от подшипника.
«Пуля» попала в картину, висевшую на стене комнаты. Добротная рама из багета с грохотом упала на пол. Мишка высунулся в окно и стал внимательно осматривать окрестности, явно выискивая наглеца, стрелявшего по его окну. Подождав, пока Гулевин скрылся в комнате, мы вновь открыли стрельбу. Наши проказы надоели этому так и несостоявшемуся студенту до чертиков. Мишку ведь после очередного провала в институте забрали в армию. В тот момент бедняге было уже не до учебников, его полностью поглотила игра в Пинкертона. Как только не ухищрялся Гулевин обнаружить «преступника»! Он наблюдал за улицей, наполовину высунув голову из-за подоконника, пытался применить для слежки зеркало, но все было тщетно.
— Смотри, Вовик! Этот придурок в бинокль кусты под окном рассматривает!
Мишка действительно высунулся из окна и в бинокль «прочесывал» густо росшие около дома кусты и цветник. Парень совсем не думал о том, что невозможно стоя у стены дома забросить на третий этаж дробинку.
Витя снарядил рогатку дробинкой и выстрелил Гулевину в спину. Тот схватился рукой за больное место и стал его чесать.
Внизу по улице шел парень с девушкой. Они с чего-то весело засмеялись.
— Эй ты, козел! — крикнул парню Мишка. — Еще раз выстрелишь по моему окну, я из тебя котлету сделаю!
— Я и не стреляю! — с недоумением крикнул ему в ответ парень.
— Не оправдывайся! Я же не слепой! Ты уже пятый раз проходишь мимо дома!
— А, что? Мы гуляем!
— Валите отсюда! Чтобы я вас здесь больше не видел! Не то худо будет! Я вам здесь нагуляю! — пригрозил прохожим Мишка и гордо отвернулся.
Витя не упустил момента снова выстрелить по нему.
— Убью гад! — крикнул Мишка парню в раскрытое окно и погрозил кулаком.
Парень девушка, взявшись за руки, побежали.
Выскочив на улицу и не обнаружив своих «обидчиков», Гулевин осмотрел первым делом кусты. Решив устроить засаду, он спрятался в цветнике и стал оттуда наблюдать за улицей.
Прохожих долго не было. Прошло около получаса. Когда на дороге показались велосипедисты, Виктор вновь несколько раз выстрелил по тому месту, где прятался Мишка. Вероятно, он попал прямо в цель, потому как Гулевин, нецензурно ругаясь, набросился на проезжающих мимо парней. Велосипедисты с перепугу налегли на педали и быстро скрылись за поворотом. Не догнав, Мишка долго махал им вслед кулаком…
Стрельба по окнам понравилась. Мы не прекратили хулиганить на и следующий день. К нам в гости приехали бабушки, мамина мама Ольга и тетя отца Лида. Пообедав, они с мамой устроились на веранде и беседовали. После очередных «залпов» мы периодически спускались с чердака и тоже присоединялись к их разговору. У женщин создавалось впечатление, что мы все время были с ними.
В азарте мы стреляли уже по всем окнам, даже некоторым прохожим перепало. Только одно окно оставалось не тронутым — в той квартире жила веселая девяностолетняя бабка Федорка, замечательнейшая старушка и наш добрый друг.
— Жаль, Гулелина дома нет! — посетовал Виктор, перекручивая фамилию нашего соседа. — Некому кусты в бинокль рассматривать!
Мы тихо расмеялись.
Обстрел соседских окон не прошел незамеченным. На улицу вышли пять жильцов дома — мужчина и четыре женщины. Они неспеша прогуливались и внимательно рассматривали жилые дома и огороды с одной только целью: определить, откуда и кто мог стрелять по их окнам.
Дырку в крыше мы заделали, зашли в веранду и стали расспрашивать бабушек о былом.
«Делегация» соседей, обойдя несколько домов, зашла и к нам.
— Это не ваши ребята стреляли по нашим окнам? — поздоровавшись, поинтересовалась одна из женщин.
Мама и бабушки от этого вопроса даже несколько растерялись.
— Хлопцы все это время с нами сидели! Как они могли где-то еще стрелять? — недоуменно заявила бабушка Лида, первой придя в себя от снеожиданных обвинений.
— Да, да! — по очереди поддержали ее мама и бабушка Оля.
— Ребята! — вкрадчивым голосом обратилась к нам маленькая, с пышным бюстом, блондинка средних лет. — Подскажите, кто из местных хулиганов мог это сделать?
Вова назвал несколько фамилий ребят с соседней улицы, в том числе Ватюхина Валика и Толю Елу по кличке «Ева»…
— Вова , зачем ты «Еву» приплел! — с горечью сказал Витя, когда соседи ушли. — Он же у нас на работе сарай поджог, теперь опять милиция таскать будет!..
Как-то через неделю отец пришел с работы и как обычно передевался в домашнюю одежду. Вдруг в комнату, извинившись, вошел высокий худой как глист дядька в желтой соломенной шляпе и негромко откашливаясь, представился:
— Я председатель домового товарищеского суда… Ваши дети на той неделе разбили двенадцать окон в соседском доме, придется все стеклить! В пятницу после восемнадцати часов ждем вас на заседании суда. Кстати, ваши детки нынешней зимой забросили в окно четвертого этажа моего дома кирпич! За это тоже придется ответить! Так вы придете?! — он всю свою речь сопровождал подергиванием отца за рукав рубашки.
— Да пошел ты! — вспылил батя, все это время, стоя на одной ноге, вытащив ногу из штанины брюк. В очередной раз, чуть не потеряв равновесия, он зло оттолкнул от себя «Глиста» на повышенных тонах спросил его: — Ты дашь мне, в конце-то концов, переодеться или нет?
— Как вы смеете со мной так разговаривать?! — возмутился председатель товарищеского суда.
— А как с тобой еще разговаривать? Ворвался без приглашения в мой дом и качает здесь свои права! Постеснялся бы — ты разве не видишь, что я переодеваюсь и в одних трусах стою?
— Что мне ваши трусы…
— Вон отсюда, хам! — отец, не дав договорить Глисту, схватил его за воротник и вытолкал из дома.
— Я в милицию буду жаловаться! Я на вас в суд подам! — в бессильной злобе кричал из-за калитки разозленный председатель.
Поздно вечером я и брат имели долгую «беседу» со своим родителем. Нет, он особенно не ругал нас, но жизни учил долго.
— Я думал, вы стали уже взрослыми, а на деле — даже из коротких штанишек не выросли! – сказал он нам в конце разговора и, расстроено махнув рукой, пошел спать.
Эти слова было слышать обиднее всего, но мы их заслужили…
С работы Вова уволился. Чтобы не маячить дома и не попасться лишний раз отцу на глаза, мы с ним с самого утра уходили гулять к соседу Саше. Все вместе пробовали мастерить летающие модели самолетов, запускали в поднебесье огромного воздушного змея.
Бывший наш приятель Буревич Валентин позорно изгнанный из наших рядов за стукачество, забрался на забор и оттуда наблюдал за нами. Саша несколько раз сгонял его, обстреливая комьями иссохшей земли и гнилыми яблоками. Однако это не помогало. Валентин стал следить за нами сквозь щели в заборе.
— Отвлеките его, — попросил нас Саша и словно индеец растворился в гуще растений полисадника. Он запрыгнул на забор и со всего маху надел на голову Валика бабушкин ночной горшок.
— А-а-а! — заревел сосед, пытаясь снять с головы «ночную вазу». — Папа! Они мне кастрюлю на голову надели!
Что только не делал Буревич Иван, чтобы снять с головы сына посудину — но ничего не помогало. Тогда Иван взял ножовку и стал пилить металл…
— Опять набедокурили! — перед сном выговаривал нам отец. — И когда вы, хлопцы, за ум только возьметесь! Это же надо! Горшок парню на голову надели! Что с вами делать — ума не приложу?!.
К концу лета о разбитых окнах и горшке все уже начали забывать. Наш сосед, Воронков Мишка, собирался вступить в законный брак. Утром пришла его мать, тетя Оля, и попросила моих старших братьев помочь порубить уткам головы.
Уток было штук двадцать. Расположившись за домом, мы связали этим белым зажиревшим птицам лапы, чтобы не разбежались. Витя, переодевшись в длинную белую рубашку и кальсоны соседа, вооружился шашкой, которую мы взяли намедни напрокат у Ермаковича Саши. Работа шла скоро. Вова подносил, Витя рубил. Не буду описывать весь процесс этого не совсем приятного занятия. Скажу одно: белое Витино одеяние уже после первой снесенной птичьей головы был обильно залито кровью.
— Сергей, принеси, пожалуйста, попить водички! — попросил он меня.
Только я вставил ключ в замочную скважину, как в незакрытую за собой почтальоном калитку во двор вбежал Глист. Подскочив ко мне, он поинтересовался:
— Отец дома?
— Нет, — спокойно ответил я.
— Ах, нет! — воскликнул воодушевленный Глист и больно ухватил меня за ухо. — Маленький преступник! Я покажу тебе, как по окнам стрелять! Быстро признавайся, кто это сделал?!
— Убери руки, придурок! — превозмогая боль, выкрикнул я и стал звать на помощь брата: — Витя!
Брат в залитой кровью рубашке, с окровавленной шашкой в руках, еще не доходя до веранды, в шутку выкрикнул:
— Ну, какому ослу еще башку отрубить?!
Глист, увидав моего брата в таком маскараде, закрутил со страху мое ухо еще сильнее.
— Эй, ты, Глист! — обратился Витя к председателю. — Зачем моего брата трогаешь? Отпусти его немедленно и дуй отсюда! Или хочешь без головы остаться? Там, за домом, уже двое валяются!
Глист, отпустив мое ухо, пулей выскочил со двора на улицу.
— Караул! Милиция! Убили! Убивают! — завопил на ходу обалдевший председатель.
— Слышь, Вовик! Быстренько отнеси своему приятелю шашку. Сейчас приедут менты, чего доброго, могут ее отобрать…
Только Вова прибежал обратно, как на желтом «УАЗике», по народному «канарейке», к нашему дому подъехала милиционеры. Ребята продолжили свою работу за домом, а я вышел встречать незваных гостей.
— Где и кого здесь убили? — спросил меня сержант, нервно подергивая плечом.
— Не знаю… Никого не убили...
— Убили, убили! — прогнусавил Глист, высовываясь из-за спины огромного старшины. — Там за домом здоровенный детина прячется. Был весь в кровищи, говорил, что убил уже двоих! Мне, между прочим, тоже шашкой хотел голову снести! Попрошу это потом занести в протокол!
— И снесу, если еще хоть раз моего брата тронешь! Ты же ему чуть ухо не оторвал! — прервал эти причитания Витя, подходя к милиционерам.
Он уже успел снять с себя окровавленную одежду и стоял перед нами в одних плавках, с небольшим топором в руке.
— Эй, ты! Поосторожней тут с топором! Брось его! — еще больше занервничал сержант.
— Да я, дяденьки, ничего. — успокоил его Витя. — Этот вот этот дядька ввалился нахалом к нам в огород и, думая, что брат остался один, пытался проникнуть в дом. Ворюга! Мы давно заметили, что он который день бродит тенью около нашего дома.
— Это правда? — поинтересовался сержант у председателя.
— Я не бродил, а проходил мимо!
— Смотрите на него, надо же — проходил! Смех! Стоит целыми днями на той стороне против как столб. Правда, тетя Оля? Вы же сами спрашивали, что этот дядька здесь высматривает?
— Точно так. Который день я его здесь вижу, — подтвердила, вышедшая проверить работу, тетя Оля. — Чего ему нужно, я не знаю. А я вот попросила ребят уток порубить, они молодцы, так мне помогли! У нас завтра свадьба — сына женю!..
Осмотрев место «происшествия», милиционеры извинились и пошли со двора прочь.
— Арестуйте этих оголтелых преступников! — требовал Глист от старшины. — Как вы не понимаете — они же хотели меня убить! Это не дети, а банда отъявленных бандитов и хулиганов! Они по соседским окнам из ружей стреляли и кирпичами швырялись! Они…
— Да отстань ты! — садясь в машину, отмахнулся от назойливого гражданина милиционер. — Цепляешься к пацанам ни за что, не про что! Будешь нам еще надоедать — тебя самого арестуем за ложный вызов и попытку ограбления!
— Я на вас буду жаловаться начальнику! — кричал Глист в след уезжающей «канарейке».
Увидав, что остался один, председатель спешно ретировался. Больше он у нас не появлялся и обходил двор стороной…
Рассказы моих друзей об охоте на голубей пробудили нездоровый интерес у уличных ребят. Многие хозяева в ту пору недосчитались своих курей и уток, после чего, предпочитая не выпускать их больше на улицу. Конечно, пока они соображали, добрая стая домашних пернатых была зажарена и съедена оголодавшей пацанвой. Особенно преуспела в этом цыганская ребятня, мешками отлавливавшая на улицах курей. Их первобытный инстинкт смогли пресечь только работники милиции…
— Слушайте! — заговорщицки прошептал Дима, когда мы сидели всей уличной компанией на лесопилке. — Куры – это детский сад! Я вчера на поселке огромадного индюка видел — килограмм пятнадцать весом будет! Вот бы его выловить!
Посовещавшись, мы всей гурьбой отправились в поселок, что располагался сразу за городским кладбищем. Индюк действительно прохаживался по середине улицы, надменно растопыривая оперение. Ловить его прямо на улице было опасно — нас могли заметить. Тем более три пожилые женщины уселись невдалеке на скамейке и за разговором внимательно наблюдали за нами.
— Давайте поймаем его на крючок! — предложил я.
Идея была подхвачена. Один из наших товарищей сбегал домой за рыболовными снастями.
На небольшой крючок, привязанный к леске, прикрепили хлебный мякиш и бросили нахохлившемуся индюку. Только с четвертой попытки он «клюнул» и заглотал наживку. Дима ухватился за леску и потащил индюка за собой. Опережая приятеля, мы побежали на край поселка, где с индюком произошло то, что ранее происходило с курами и утками. Пиршество продолжалось три дня. Кого только не приглашал отведать индюшатины гостеприимный Дима…
Нам уже потом поведали, что хозяйка, вышедшая на улицу, не увидев на месте своего любимца, спросила у сидевших на скамейке женщин:
— Вы не видели здесь моего индюка?
— Ой, Зина! — ответили те. — Хлопцы какие-то по улице шли, так твой индюк за ними погнался! Чуть не заклевал бедных детей! Насилу от него ушли! Однако назад индюк вроде не возвращался. Может, заблудился где и бродит на окраине поселка?
Бедный индюк! Не нашла хозяйка даже твоих перьев…
Хулиганы одним словом, они и есть хулиганы!
2003 год, г. Минск.