На участке в районе Романовки я работал уже несколько лет. Первые годы ходили только в маршруты, да проводили горные работы – копали канавы и шурфы, чтобы найти мрамор. А в тот год пригнали самоходные буровые установки и началось бурение.
Село Романовка расположено примерно в пяти километрах от железнодорожной станции Бердяуш Челябинской области. Построено оно ещё в дореволюционные годы, как и другие сёла по долине реки Большая Сатка. Основное занятие население – это лесозаготовки.
Места там отменные – горы, тайга, чистые реки, хорошая рыбалка. Горы не сказать, что сильно высокие, но походи по ним целыми днями, мало не покажется. Характерной особенностью этой местности является повышенная влажность. Леса разнообразные, как лиственные, так и хвойные, много черёмухи, весной дух захватит от дурманящего запаха, да и для глаз услада есть – вокруг столько деревьев в белоснежном одеянии, что от этой чистоты на душе у тебя постоянная радость.
Но не бывает в этом мире всё идеально, так уж всё устроено. Много в этих местах комаров, мошки, змей и зверья всякого, особенно рысей. Но ничего, Бог миловал и мы, ходя в маршруты по одному, в нарушение элементарных правил техники безопасности, исследовали всю проектную площадь. Почему пришлось ходить по одному? Это отдельный разговор, одно могу сказать, что делали мы это по необходимости, так как нас поставили в такие рамки, мы были молодыми специалистами, поэтому работали, не думая возражать.
От Романовки, получив в лесничестве разрешение, мы проложили просеку, по которой загнали буровые установки на участок. Когда прокладывали дорогу, то деревья валили только в исключительных случаях, так как я постарался проложить трассу, где были прогалины среди леса.
Когда ещё до буровых, я первый раз поехал с трактористом прокладывать дорогу, то произошло следующее. Вначале шло всё хорошо. Трактор уверенно продвигался по лесу, – то по прогалинам, то по участкам, где деревья были спилены. Но в какой-то момент деревья настолько плотно нас обступили, что трактористу пришлось маневрировать между ними. Какое-то время он крепился, но после нервы его не выдержали, и с ним началась, мягко говоря, истерика. Очевидно, в тайгу он попал впервые, и его можно было понять.
Он начал лихорадочно дёргать за рычаги, делать резкие манёвры, произнеся в запале следующие: «Да это же настоящая тайга, дебри, мы отсюда с тобой вообще можем не выехать». Мне пришлось несколько раз сказать ему, что, мол, успокойся, проедем, осталось немного. И правда, лес начал редеть, просека стала более широкой и вскоре мы доехали с ним до места, где мной вчера были поставлены репера, где предстояло пробурить две первые скважины. Обратно ехали вообще без проблем.
А теперь о самом главном, что я хотел рассказать. Буровики пробурили первые скважины, я перегнал самоходки на новые точки, а сам решил закончить описание керна на первых скважинах. Был разгар лета, погода стояла замечательная, солнце светило целый день, на небе ни облачка. Комары, такие злобные в этих местах, и то попрятались от такой жары. Самое время совместить полезное с приятным – позагорать. Разделся до плавок, работаю, на окружающее внимания не обращаю. Погода тихая, даже птичек не слышно, кому охота на такой жаре песни петь?
В какой-то момент уловил какие-то посторонние звуки в кустах, как будто кто-то неведомый потихоньку продвигается как раз в мою сторону. Я, было, напрягся, но вскоре из зарослей показалась рогатая голова и всё стало ясным, что ко мне через кусты идёт стадо коров, что добралось сюда из Романовки. Увидев меня, коровы не стали выходить на поляну, ели в зарослях траву, ветки и мне это совершенно не мешало заниматься работой.
Но вдруг из кустов раздался такой рык, что меня подбросило, как на пружине. И вот, без малейшего промедления, на меня стало надвигаться огромное рогатое чудище с глазами, налитыми кровью. Это был бык громадных размеров, я таких за свою жизнь сроду не видывал, хотя немало уже по свету побродил. Голова у него была опущена, а рога, – ох, мама, – были большие, как рогатина, с которой ходят на медведя. Надо сказать, что от кустов до керна, где я сидел в плавочках, было метров пять всего-то. У меня было всего несколько секунд для раздумий. Мозг в это момент сработал мгновенно: бык меня может одним прыжком догнать и сбить с ног, тогда уж от него пощады не жди.
Не нами подмечено, что нашими глазами, фиксируется обычно всё окружающие и откладывается в мозгу, хотя мы над этим не задумываемся. Вот так было и в этом случае. Где-то в подсознании, видать, отпечаталось у меня, что за моей спиной стоит одна наклонённая берёза, по которой можно взобраться вверх. В мгновение ока, бросив всё, что было у меня в руках, я, как пушинка, взлетел на неё.
И в тот же миг по этой берёзе бык нанёс такой удар, что, не ухватись я хорошенько за дерево, то легко бы слетел вниз. Вы думаете, он успокоился после этого? Как бы не так. Атаки его следовали одна за другой, летела кора, береста, что только ещё больше распыляло этого дьявола. Я с ужасом смотрел, что он топчется по моей одежде, по керну, но, самое главное, по документации, где практически было закончено описание этой скважины.
Я молил Бога, чтобы он не добрался до полевой сумки, где лежали другие журналы, но самое главное, были топографические карты, за которые я мог бы лишиться очень многого по работе, вплоть до увольнения и даже вообще возможности работать в геологоразведке (потеряй каким-то образом я хоть один лист топографической карты). И это не слова, так и было с одним нашим коллегой, у которого в столовой украли такую же сумку с топографическими каратами.
А бык продолжал атаки. Он отбегал от берёзы на некоторое расстояние и делал это с прыжками, как будто перед ним было не дерево, а реальный живой противник и, подпрыгнув, вновь мчался в бой. Что характерно, всему этому действу и зрители были, право. Если до этого коровы ели ветки в кустах, то теперь оттуда торчали только их головы, а остальная часть туловища была не видна. Может они опасались, ненароком, попасть под рога своего вожака, вот и довольствуются оттуда этим развлечением.
В какой-то миг мне даже показалось, что я слышу их одобрительное мычание, что, мол, так ему и надо, этому геологу. Ишь, чего выдумал, вообще обнаглел, ладно ещё сам ходил несколько лет по нашим горам, так он ещё и машины эти страшные сюда за собой притащил.
Но всё когда-то кончается, стали заканчиваться силы и у нашего быка. Атаки стали реже, прыжки ниже и удары не такой силы. А после, очевидно, какая-то наиболее разумная корова, дай ей Бог здоровья, промычала, я думаю: «Да хватит, уж, сколько можно?» Неторопливо вышла на полянку, где лежал керн, помахивая хвостом, прошлась по нему и стала удаляться по направлению к Романовке. За ней последовали другие, а герой ещё какое-то время стоял в нерешительности: ударить ли ещё по дереву или идти вслед за стадом.
Постояв немного, он задрал морду кверху в мою сторону и замычал торжествующе. Напоследок, подошёл к берёзе, на которой я сидел, долго-долго тёрся об неё, так, что опять полетела береста и только тогда, мне на радость, неторопливо пошёл вслед за стадом.
Я спустился на землю, взял журнал. Некоторые листы были порваны, а на корочке отчётливо отпечаталось большое копыто. Столбики керна, как и этикетки, были разбросаны, но всё это было поправимо.
Работать в этот день больше не хотелось. Признаться, за все годы, что я трудился в этих местах, такого со мной не случалось.
В селе я рассказал про этого быка. Хозяйка дома, где мы снимали квартиру, только произнесла: «Да что вы хотите? Этот бык племенной, его сам хозяин боится». Оказалось, что бык этот подчиняется только хозяйке, худенькой, невысокого роста женщине, которая его кормит и ухаживает за ним, загоняет в стойло и которую он, будто бы, слушается.
А я думал о следующем. Вот, мол, геолог, сколько ты бродишь по горам, по тайге, где столько зверья разного, уходил за Чулковский хребет в маршруты один на несколько дней и прочее, а от быка на дерево забрался. Ладно, хоть никто, кроме коров этого не видел. Но что было, то было, как говорится: «Слов из песни не выбросишь».
11 октября 2014 года пос. Искателей