3.
Пит молчал. Роджер тоже молчал, потому что его-то учили именно так. Он никогда не задавался вопросом, что стоит за его работой. Его дело – просматривать местность, а дело Крэкса – вовремя жать на кнопки. Потому что так было с тех пор, как Роджеру предоставили эту работу, без каких-либо эксцессов и отклонений. Ты смотришь, Крэкс жмёт. В его сферу деятельности можешь не вникать. И Роджер, занятый собственными личными переживаниями, не вникал.
- Такой вот здесь у нас крэкс-пэкс-фэкс, - подытожил Крэкс, - и никакой романтики дальних странствий и освоения космоса. И здесь мы выступаем уничтожителями. Мы ведь вполне можем обойтись без этого Унылого Сыра, и пусть себе на нём аборигенные формы жизни растут и процветают! Кто знает: а вдруг с ними можно было договориться о сотрудничестве? И не нужно было бы никакого облучения. Так ведь нет же! Мы не умеем отступать и вовремя останавливаться. А потом останавливаться бывает поздно. Всё равно что прыгнул в пропасть и передумал.
Питер внимательно посмотрел на рассказчика.
- Считаешь, мы уже прыгнули? – пересохшими губами спросил он.
- Прыгнули, причём давно. Нас тянуло в полёт, но мы даже не потрудились отрастить себе крылья. Нет, ну мы, конечно, изобрели всякие штуки, чтоб подниматься в воздух, и даже до звёзд дотянулись. Но это всё равно что дать змее костыли и заставить ходить. Поэтому наш кажущийся полёт на самом деле – бесконечное падение. А мы себе всё ещё внушаем, что летим. И нам уже не вырваться. Вот, например, если мы втроём, такие сознательные и прикоснувшиеся к краешку истины, решим вернуть былые позиции, дать шанс древолианам, то какую цену мы за это готовы заплатить? Если пропустим сеанс или хотя бы немного ослабим облучение – что станет с теми, кто находится внизу? Все наши просто погибнут. Из-под земли взметнутся грозные дебри аборигенной растительности и бесследно поглотят всех наших соплеменников. Думаю, вы оба не заинтересованы в подобном развитии сценария.
И Крэкс был совершенно прав!
- Давайте готовиться, что ли… - предложил Роджер. – Время, господа!
Полчаса до сеанса. Приборы работают идеально, за ними нужно только наблюдать. Да и то – за «своими», установленными исследователями на полностью укомплектованную орбитальную станцию. «Свои» на функционирование «чужих» никак не влияли, а всего лишь обеспечивали относительно комфортное существование временным обитателям станции и контроль безопасности на планетарной базе.
- Картинка пошла! – сообщил Крэкс. – Все по местам. Малявка, сделай мне кофе. Двойной!
Пит демонстративно вздохнул, поднялся и включил кофе-машину. Крэксу ничего не стоило самому сделать это простое движение, но должен же был он напомнить сопляку, кто здесь главный!
Кофе-машина захрипела, выплюнула облако смрадного дыма с отчётливым запахом жжёного пластика, жжёного кофе и почему-то серы, за что Крэкс именовал её адским котелком, и выдала кособокий, подплавленный с одной стороны пластиковый стаканчик. Питер передал его Крэксу. Крэкс вместо благодарности приказал стажёру прикрутить кожух от панели на место.
- Почему бы её не отремонтировать? – пробурчал Пит под нос и занялся работой. – Раз плюнуть же!..
Роджер тоже знал, что починить «адский котелок» Крэксу – раз плюнуть. Но также ему было известно, что Крэкс питает тайную привязанность к испорченному автомату. В долгие сутки полного одиночества на ОС Крэкс, лишённый семьи, родных и друзей, развлекался тем, что изучал доступные приборы, а также возился с кофе-машиной. Он бесконечно разбирал и собирал её, перебирал по винтику, вводил и уничтожал неимоверные программы, одаривая аппарат невозможными функциями и тут же их лишая. Доводил до совершенства и превращал в рухлядь. И даже, кажется, разговаривал с ней, наделяя интеллектом бессловесного живого существа. И всегда, закончив работу с ней, оставлял кофе-машину немножечко недоделанной – чтоб было чем заняться в ближайшем будущем.
Роджер покинул место у иллюминатора и занял пост у контрольных мониторов. Там, действительно, уже появилась картинка поверхности Феты – данные с камер, установленных в разных точках вокруг планетарной базы. В идеале в поле зрения должна была находиться исключительно пустынная поверхность, совпадающая с фиксированной идеальной видеоматрицей. Если же какой-то, хоть малейший фрагмент, отличался, данные надлежало немедленно проанализировать и принять решение, что делать с неожиданным отклонением. Случалось, ветер проносил какой-нибудь клочок мусора мимо камер. Камеры улавливали несоответствие и посылали сигнал контролёрам на орбитальную станцию. Помеха рассматривалась и оценивалась. Мусору предоставляли лететь дальше, а вот если бы из-под поверхности грунта показался хоть один росточек древолианы, или если бы вечный сухой ветер пронёс мимо камер древолиановое псевдосемечко (чего на памяти Роджера ни разу не случалось), то контролёры на ОС тут же должны были усилить мощность облучения и спалить все подозрительные объекты к чёртовой прабабушке. Ещё существовала теоретическая возможность, что кто-то из персонала окажется вне укрытия. Предположение казалось диким: кто ж это в здравом уме зазевается настолько, чтоб пропустить момент отхода в укрытие и попасть под удар облучения? На этот счёт даже инструкций не существовало. Но всё равно контролёрам предписывалось обращать внимание на наличие в области облучения людей (или иных живых объектов, под коими, кажется, подразумевались существа иной формы разума).
Роджер откинулся в кресле, чтоб держать в поле зрения все мониторы.
- Пристегнись, - напомнил Крэкс, отхлебнув кофе. – И ты, ученичок.
- А ты? – спросил Пит, усаживаясь в кресло и пристёгиваясь.
- А мне не положено, - сообщил Крэкс. – Мало ли что? Мне нужно иметь возможность быстро дотянуться до всей аппаратуры.
Роджер смотрел на картинку, поочерёдно передаваемую всеми датчиками и камерами с поверхности Феты. Унылое серое ровное пространство с наносами жёлто-бурого песка, освещаемое тревожными алыми сполохами сигнальных сирен. Всё как обычно, привычное зрелище. Стоп, это что? Что-то непонятное… Ну-ка, увеличение… Что это? Кто-то из детей обронил куклу. Детям в подземных бункерах не сиделось, чем бы их там ни развлекали. Дети стремились на поверхность, под открытое небо. Пока взрослые работали, дети носились по серым плитам покрытия, строили города из колкого крупного песка, а при первых предупредительных завываниях сирен вихрем мчались к люкам входов в подземную часть базы. Так были научены – до уровня рефлекса. На данный момент – так уж вышло – детей на Фете было всего двое.
Мысли тут же переключились на то самое «личное», над которым издевался жестокосердный Крэкс. Как там сейчас его малышка Регина? Отличная растёт девчонка, нечего сказать! Жаль, конечно, что без материнского тепла. Да и папаша её периодически оставляет. Работа, ничего не поделаешь! Зато у дочки хоть он, папаша, имеется. В отличие от её приятеля – семилетнего Адама. У того из родственников только старшая сестра осталась. Ева – очень хорошая девушка, нечего сказать. Ответственная, рано повзрослевшая. Родители их, окрестившие детей патриархальными именами, погибли в результате несчастного случая при взрыве на транспортнике, когда добирались на Фету. Ева и Адам чудом уцелели.
На планетарной станции их тепло приняли и решили оставить на месте: дети работников на базе уже были, так что для новоприбывших не пришлось организовывать ничего нового. Они оказались под присмотром и окружёнными теплом и заботой. Одинокая Регина взяла под свою опеку Адама, а Ева присоединилась к группе старших детей. Теперь, когда ей исполнилось девятнадцать, она сама пошла в няньки-наставницы к малышам. Детей Ева любила и с удовольствием возилась и занималась с ними. Правда, по прошествии времени семьи с детьми – те, которые и занимались осиротевшими приёмышами - снялись с места и отправились куда-то дальше; Адаму и Еве деться было некуда, да ещё бродила по базе неприкаянная Регина, когда её папаша был занят работой. Сестра и брат оказались совсем никому не нужными; лишь Роджер в меру своих возможностей присматривал за ними. Так что у Роджера не было оснований волноваться за дочь: Ева прекрасно справлялась с воспитанием младших. Конечно, это он сам себя так уговаривал: на самом-то деле у него всегда сжималось сердце, когда орбитальная станция проходила над планетарной базой с миссией тотального уничтожения всего живого.
Наверно, сейчас Регина с Адамом рисуют к возвращению Роджера какой-нибудь подарок: летящую над Фетой орбитальную станцию с ним, Роджером, глядящим в иллюминатор. Или у них сейчас час занятий. Или они разучивают какую-нибудь забавную песенку с Евой, к которой, между прочим, стажёр Питер питает самые нежные чувства. И никакие ехидные подколки старого Крэкса его не собьют с толка!
Кукла в зоне облучения… Интересно, что с ней будет после сеанса? Можно ли будет взять её обратно на базу, или же она подлежит немедленной утилизации?..
Вой сирен сюда не передавался, только видеокартинка с поверхности. Хоть что-то приятное! Роджер видел, как учащаются сигнальные вспышки и постепенно сливаются в одно сплошное алое зарево, и представлял соответственный рёв сирен, раздирающий барабанные перепонки. Даже глубоко под поверхностью, под несколькими наглухо задраенными люками ощущался всепроникающий гул, который мог свести с ума – благо, сеанс длился несколько минут. Роджер переключил получение данных со следующих датчиков, глянул на мониторы – и похолодел. На залитой мигающим алым светом площадке, как в аквариуме с кровью, двигались три фигурки – определённо человеческих. Роджер настолько растерялся, что не сразу сообразил, какими должны быть его последующие действия.
- Тревога! – почти беззвучно произнёс он (пропал голос). – Живые объекты в зоне облучения!
Крэкс пил кофе и не расслышал. Пит удивлённо повернулся к нему.
- Тревога! – заорал Роджер. – Живые объекты в зоне облучения!!!
Крэкс поперхнулся кофе. Пит вжался в кресло.
- И что теперь делать? – испуганно спросил стажёр.
Роджер не знал. Ему предписывалось наблюдать за тем, чтобы зона облучения была «чистой». Она всегда в такие периоды была «чистой»; инструкция попросту не предусматривала, что у кого-то из обитателей планетарной станции мозги съедут настолько, чтоб остаться на поверхности в то время, когда начинает работать предупреждающая система звуковых и световых сигналов. И что делать в таком случае? Занести отчёт о несчастном случае в рапорт? Сделать-то всё равно ничего нельзя… Жизнь безумца, оставшегося на поверхности, против безопасности успевших схорониться в укрытии? Одна жизнь против существования целой колонии?
С одной ясно. А тут – три. Три жизни против сотни. Тоже всё должно быть ясно…
- А ч-чёрт!.. – оказалось, Крэкс уже стоял за спиной Роджера и тоже вглядывался в монитор. - Вынесло же их!..
- Кого? – спросил Пит.
- Малявок!
И тут Роджер окаменел: точно, на площадке каким-то образом очутились дети! Один постарше и двое помладше – три крошечные фигурки, бесстрашно плывущие среди алого светового моря. Каким-то образом остались без присмотра, опоздали спуститься вниз, и теперь ради них никто не станет разгерметизировать люки. И точно: фигурка побольше подёргала люк, постучала в него ногой. Естественно, запершиеся внутри никак не отреагировали. То есть, конечно, они наблюдали за тем, что творится на поверхности, но открывать люк и впускать детей не стали.
- Куда это они идут? – в пространство спросил Крэкс.
- Они ищут куклу…
- Куклу, - повторил Крэкс так, будто это объясняло причины создания вселенной.
Контролирующие камеры поверхности переключились, уловив движение, и увеличили картинку, сосредоточившись на лицах потерявшихся детей.
- Крэкс-пэкс-фэкс… - пробормотал Крэкс. – Глянь, напарник: это твоя малявка?
С монитора прямо на Роджера смотрела Регина – в полурасстёгнутом комбинезончике, даже шлем не надела. Видимо, гуляла на поверхности и потеряла свою куклу – единственное напоминание о непутёвой мамаше, - которую бережно хранила с тех самых пор, как осталась без самого родного и близкого человека в жизни. Спохватилась и отправилась искать потерю, игнорируя предупреждение об опасности. А за ней и закадычный приятель Адам потянулся. Ева, по всей видимости, не уследила за воспитанниками – и вот она тоже за пределами укрытия, побежала возвращать и спасать.
Регина отошла от камеры, в которую заглядывала, - обнаружила свою потрёпанную старую игрушку, подняла, прижала к груди. К ней подошли Ева и Адам. Ева что-то говорила младшим. Они все вместе посмотрели вверх, в небо. Где-то там, высоко-высоко над ними, плыла пульсирующая золотой звёздочкой орбитальная станция, и на ней летели три человека, которые через несколько минут должны были их убить. И они – те, которые вверху, - об этом знали. Наверно, знала и Ева. Роджер видел выражение обречённости на её юном личике. Но детям Ева ничего не сказала, и они смотрели в небо с интересом.
- Ты понимаешь, что мы сделаем через несколько минут? – будничным тоном спросил Крэкс, обращаясь к Роджеру. – Мы сейчас испепелим троих детей. В том числе – твою дочку. Что скажешь, напарник?
Роджер молчал. Мир сворачивался и обугливался, как горящий свиток папируса.
- Да реши ты хоть что-нибудь! – взорвался Крэкс.
- Мы должны провести сеанс облучения при любых обстоятельствах… - как в трансе, произнёс Роджер. – Во имя спасения базы и её обитателей.
- Я без тебя знаю инструкцию! – прорычал Крэкс. – Ты совсем свихнулся, да? Питекантроп, ты бы как поступил?
- Там же Ева! – воскликнул Питер.
- С тобой всё ясно, - кивнул Крэкс. – Значит, двое уверенных против одного сомневающегося. Мы будем отменять сеанс!
- Как?! – жадно спросил Пит, готовый к действию.
- Мы не должны прекращать облучение! – вяло возразил Роджер.
- Кому не должны?! – оскалился Крэкс. – Этим уродам-взрослым, которые уютно устроились в тихом безопасном бункере?
- Там же сотня людей! Мы должны защитить, пожалеть их…
- Почему ты их должен жалеть? Они ж троих детей – и среди них твою дочь! – не пожалели. Хотя вполне бы успели открыть хотя бы один люк и впустить. Или – до того! – внимательнее отнестись к детям! Но эти дети – не их родные, поэтому можно на них плевать. Тебе всё ещё жалко сотню людишек, которые беспокоятся за свою драгоценную шкурку? И ведь есть же на базе какая-то сволочь, которая наблюдает за поверхностью! И видит троих детей, которым суждено сгореть заживо. Да, а ты как думал? Живые организмы сгорают, как пушинки в ракетной дюзе.
- Что переключать?! – заорал Пит.
- Р-13, М-15-42… - начал диктовать Крэкс, а Роджер всё смотрел и смотрел на монитор, где трое детей пытались достучаться до тех, кто заперся в безопасном подземелье.
Пальцы Питера летали над кнопками чужой клавиатуры и виртуальными значками своей, установленной людьми.
- Оно не слушается! – в панике крикнул Пит. – Я ничего не смогу уменьшить!
- Попробуй снизить мощность энергоподачи! Может, его где-то заклинит?
- Нет, не реагирует!
- Убери искусственную гравитацию и перекинь энергию на сопротивление в блоке облучателя!
Роджер почувствовал лёгкое головокружение, тошноту и ощущение провала в пустоту – как всегда бывало при переходе в невесомость. Крэкс резко поставил свой стаканчик на край стола. От неосторожного движения остатки кофе вылетели и поплыли мимо Крэкса колеблющимся, как большой мыльный пузырь, тёмным лаковым шаром. Роджер с Крэксом проводили его взглядом.
- Ничего! Оно вообще ничего не даёт! – Пит был близок к истерике.
- Не ори, я понял. Дай, я сам посмотрю… - Крэкс, оттолкнувшись от стены, подплыл к Питеру. – Глухо… Всё ясно. Закончилась мнимая возможность управлять чужим аппаратом. Интенсивность облучения упадёт, только если снизить подачу энергии! Для этого нужно повредить энергетический блок. Изнутри этого никак не сделать. Мы так и не разобрались в его строении и функционировании, так что единственный способ – разрушение!
А где-то там, внизу, где трое беззащитных детей смотрели в небо, к ним беззвучно подкрадывалась полоса невидимой смерти. Датчики фиксировали резкое изменение фона; по монитору ползла яркая оранжевая полоса, неумолимо приближающаяся к обозначенной синим точке – планетарной базе. Вскоре и синяя точка окрасится в оранжевый – облучено и обезврежено…
- Слушай, паренёк, не психуй! – резко приказал Крэкс. – Давай-ка поживей напяливай свой шлем и дуй на катер. Зайдёшь к ОС с торца к энергоблоку и через три минуты после выхода жахнешь по нему полным зарядом. Собьёшь нас с курса, а потом сразу прямой наводкой – вниз, малышню спасать, понял? Действуй!
Пит кивнул, отбросил крепление, взлетел с кресла и лихорадочно принялся пристёгивать шлем. У него дрожали руки, и он никак не мог справиться.
- Дай сюда! – беззлобно вмешался Крэкс и взялся за шлем Питера. Зашипела пневматика, герметизируя место соединения, Пит поднял большой палец, и Крэкс легонько подтолкнул его к выходу на челнок для сообщения с планетарной базой, который упорно именовал катером. Задраил люк и повернулся к Роджеру.
- У него получится? – с надеждой спросил Роджер.
- Чёрта с два! – уверенно ответил Крэкс.
- Как?! – опешил Роджер, оторвавшись от мониторов. – Тогда зачем…
- О, отсоединился, - прислушавшись, определил Крэкс. – У нас с тобой три минуты. Наши неизвестные предшественники строили на века! Или даже на тысячелетия. Что ему наш скромненький удар с катера? Так, лёгкая щекотка. Надо было как-то парня со станции убрать. Тогда у него останется хоть какой-нибудь шанс. Он, конечно, попадёт под луч, но корпус катерка его хоть как-то защитит. Может, выживет. А мы с тобой попытаемся спасти малявок. Но тогда для нас наступит полный и бесповоротный крэкс-пэкс-фэкс. Согласен на такое? Или – мы ничего не делаем, сидим и ждём окончания сеанса. Какой вариант подходит из этих двух? Как классный спец заявляю: третьего нет. Я уже всё прикинул. Две минуты! Кого выбираем? Себя или детей?
- Детей, конечно! Но почему ты…
- Жертвую собой ради трёх малявок? Они маленькие, у них всё может быть по-другому. А у взрослых – нет. Слушай внимательно! На счёт три вот этим топориком рубишь вон те кабели. Жаль, топорик один, надо бы два… Ну да ладно. Я перекрываю защитную панель, - он снял недавно прилаженную крышку с панели. - Надеюсь, сработает… Старая добрая человеческая механика против инопланетных искусственных мозгов. …Чувствуешь вибрацию? Это наш паренёк по энергоблоку саданул. Пора! Пусть думает, что у него всё вышло. За дело, напарник! Да, кстати… Меня зовут Николаус. Просто чтоб ты знал. Готов?
- Готов, Николаус!
Один… Два… Три!
Роджер рубанул топориком по жгуту кабелей и проводов, выходящих откуда-то из стены и исчезающих где-то дальше в загадочных недрах чужеродной орбитальной станции. Ему показалось, что станция вздрогнула и застонала. В последний миг он взглянул, что делает напарник. И только тогда до него дошло: Крэкс – нет, Николаус! – собирается схватиться за оголённые контакты просто руками, замкнуть что-то внутри панели собой… Старая добрая механика!.. Но остановить, что-то крикнуть он уже не успел.