Мы тогда проводили разведку площадей в вологодских лесах. Лесохозяйства только начинали возрождаться. На Вологодчине лесные массивы громадные. Работы было много. Из леса неделями не выходили. В нашей партии было три специалиста со специальным образованием и шесть рабочих.
Была суббота. Работу кончили. Дежурных оставили на воскресенье, остальные разошлись по домам. Я пошел в одну деревню, которая со всех сторон была окружена лесом. Пошел ближним путем. Недавно здесь проложили квартальные визирки. День стоял солнечный и теплый. До деревни было не больше десяти километров. Мечтал через два часа добраться до деревни, помыться в бане, отдохнуть, а вечером отправиться на деревенские посиделки – ведь был молод и холостой. Сидеть в доме свободный вечер не имело смысла.
Решил сократить дорогу и свернул влево. День клонился к вечеру, на землю падали косые радужные лучи вперемешку с темными тенями от деревьев.
Сойдя с визира, остановился, посмотрел на часы и закурил. Прошло меньше часа. Поправил ягдташ и патронташ, пошел дальше. Ружье нес в руках, наготове. Через некоторое время красный лес кончился, началось чернолесье, поросшее кустарником. Запахло сыростью. Под ногами зачавкала вода, дорога заросла мхом. Ее перегородили стволы упавших деревьев-великанов. Перешагивая через них, я не раз спотыкался, а иногда даже падал, проваливаясь по грудь среди гниющих деревьев. Когда-то в этом месте прошла полоса огня – будто бурей повалило лес. На этом месте вырос новый – высокий, толстоствольный. Уставший, я сел на упавшее дерево и закурил. Небо стали затягивать тучи. Покурив и отдохнув, пошел дальше. Поднимаясь, спугнул черного ворона – он с криком полетел вглубь леса. Хотел, было, выстрелить в него, но не успел. Пошел дальше. И вдруг над головой разлеталась целая стая воронов. На их крики отозвались еще и другие вороны.
Я понял, что где-то рядом, в чаще леса, лежит большой труп животного. И к нему на пир летит воронье. Есть старинное поверье в народе: «Ворон на падаль летит».
Стая воронов меня заинтересовала. Я пошел разыскивать воображаемый труп. Иду. С трудом перебираюсь через валежник. Принюхиваюсь, пытаясь уловить трупный запах. Нет. Никаких посторонних запахов. Воздух чистый, ароматный, пряный.
Лицо и руки исцарапал о кусты малины и ежевики. Полакомился ягодами – сочными, спелыми. Вышел на лесную поляну. На ней повалены березы, лежат крест-накрест. На поляне еще раз увидел нескольких воронов, с криком поднявшихся с земли и закружившихся над лесом. Я вскинул ружье и выстрелил, но безрезультатно. Вороны улетели вглубь леса.
Немного успокоившись, пошел дальше, перелезая через поваленные деревья. Глухое место! Побаиваюсь хозяина леса – медведя. Разложил нож охотничий, перезарядил ружье. Стало жутковато. По спине побежали мурашки. Мое внимание привлекла черная спина оставшегося ворона, притаившегося среди валежника.
Крикнул, застучал по дереву, намериваясь поднять с земли птицу и подстрелить ее летящую. Нет. Ворон не поднялся, не полетел, но пустился убегать, неловко прыгая по сучьям среди высокой травы. Я не стал в него стрелять, решил поймать живьем. Направился к нему, в самую чащу. Тут воронье подняло усиленный крик, а некоторые набросились на меня, выручая товарища. Я выстрелил не целясь. Вороны опять поднялись и разлетелись по лесу.
Я перелез через толстый ствол и очутился на небольшой поляне, изрядно вытоптанной птичьими лапами. На площадке валялись перья птиц, много пуха, выбеленные временем кости животных и много яичной скорлупы. Ворон сидел, летать он не мог. Но, увидев меня, начал быстро убегать. Я стал его преследовать и настиг у самого пня березы. Сопротивлявшегося ворона я взял в руки, присел на пень и стал внимательно его рассматривать. Это был старый ворон с седеющим оперением. Левое крыло его было перебито, нога тоже перебита, но срослась и осталась кривой. Кто его так искалечил, рассказать он не мог. Рассматривая искалеченную птицу, я чуть не выронил ее из рук. Но ворон, не чувствуя во мне врага, соскользнул к моим ногам и стал смотреть на меня умными глазами. Впервые в жизни я видел умные глаза лесной птицы так близко.
После осмотра крыла и ноги, я хотел взять его за нос, но увидел, что и шея у него перебита и искривлена, а самое страшное – не было нижней части клюва. Вместо этого торчал кончик языка и зарубцевавшиеся обрывки кожи.
--Бедняга! Какие лишения ты переживаешь! – сорвалось у меня с языка. – Летать не можешь! Ходить не можешь! Без помощи и есть не можешь.
Я гладил его, жалел, но помочь ничем не мог. Да и кто ему смог бы помочь? Из такого состояния меня вывел крик вновь появившихся трех черных воронов. Стрелять в них я уже не стал. Поднялся, положил на землю искалеченного ворона, перелез через поваленные деревья и хотел уходить.
Прощаясь с вороном, обернулся и увидел, что прилетевшие птицы опустились к калеке. Каждый из них что-то принес и держал в лапах. Я заинтересовался. Ползком подлез под деревья, добрался до площадки, где оставил ворона, и стал наблюдать, что будут делать с калекой прилетевшие птицы.
Я увидел, что они по очереди кормили беднягу маленькими кусочками мяса, отрывая их клювом от принесенной добычи. Я дождался, когда они окончили кормежку. Встал из засады. Спугнутые вороны разлетелись, а сытый калека попрыгал в кусты. На месте кормежки я увидел теплые тушки двух мышек и половину огромной жабы. Я задумался, кто он им был - сородич, товарищ или просто-напросто инвалид, ждущий помощи со стороны.
Осматривая место кормежки, я искал ответа на свои вопросы, но не находил. Остатков пищи было много: засохшие кусочки лягушек, шкурки зверюшек, много шерсти и перьев. На громадном поваленном дереве было выложено гнездо, утепленное перьями и пухом. Это был домик калеки-ворона.
Темнело. День кончался. Солнце садилось.
Я быстро зашагал к деревне. Долго не выходил из головы ворон-калека. Как дружны дикие вороны! Невольно вспомнишь другую народную пословицу: «Ворон ворону глаз не выклюет», а ведь просто так народ пословицы не складывает.