Самогонщики

Дмитрий Мактаз
Теплое и дождливое лето 2015 года подходило к концу. Наступающий сентябрь обещал богатый урожай и хорошее настроение от проделанной работы. Это был яблочный год. Деревья ломились под тяжестью созревших яблок.

На этот раз я подготовился к урожаю заранее и купил большую соковыжималку. Последняя партия яблочного вина была выпита нами и добровольцами-дегустаторами еще в далеком 2013 году, так и не дотянув до начала зимы. В этом году такой расточительности я допустить не мог.

По моим расчетам у нас должны были получиться богатые запасы вина, которые можно будет смело растянуть на всю зиму, предаваясь алкогольному сибаритству у воображаемого камина или реальной печки у Димона. В этот раз  рабочих рук было маловато. Мы обошлись руками самого Димона, главного винодела и сомелье в одном лице. Он бойко давил яблоки в соковыжималке, методично забрасывая их в бак, и наполняя пятидесятилитровые канистры яблочным виноматериалом.

Тара быстро закончилась, а яблок на деревьях меньше не стало. Попытка нарастить производственные мощности в винохранилище не удалась: у меня попросту закончились финансы. Складское пространство, как и терпение винодела, тоже быстро подошли к концу. Пришлось ограничить аппетиты, ориентируясь на реальные возможности, а не моё  желание обладать неисчерпаемым винным погребком.

Изготовление вина в промышленных масштабах не помогло избавиться от яблоками полностью. Пришлось обратиться за помощью к козам и баранам. Они оказались большими гурманами, предпочитали конкретные сорта. Больше всего они полюбили яблоневый сад Димона. Чтобы скотина не таскалась к приятелю в огород, приходилось каждый день подвозить ей полную тележку яблок.

Месяц кропотливых соковыжимательных работ дали в результате около трехсот литров яблочного сока, который должен был превратиться в сухое вино. Димон был вооружен знаниями и новой технологией изготовления, по которой не требовалось дрожжей и сахара.

Предвидя нашествие орды жаждущих и страждущих, я убедил Димона перенести половину запасов выжатого сока ко мне. Первым ценителем дармовшинки  был  Богомол. Он зачастили к Димону на дегустацию. Широкая натура моего друга требовала признания талантов и он щедро угощал сидром местных проходимцев и бездельников. Богомол давно выяснил слабое место Димона и был готов петь ему любые дифирамбы, лишь бы дорваться до вожделенного стаканчика.

Я был занят сбором урожая и подсчитывал барыши. Мой работник Павловна оказалась, как и я, огородником-любителем, но компенсировала незнание практики неуёмным энтузиазмом. При посадке огорода ей казалось, что задействовано мало пространства, и мы засадили  все, что могли, всем, чем могли. Теперь пришло время пожинать плоды.

Уборочная страда поглотила меня. Собрав большую часть урожая, я уехал в Москву. Мой друг занимался своим собственным огородом, лишь изредка отвлекаясь на соковыжималку и обновляя стремительно тающие запасы сидра.

Сейчас трудно вспомнить, откуда у меня взялась идея купить самогонный аппарат, но в один прекрасный день она крепко засела у меня в голове. Как-то я набрёл в инете на сайт самогонных аппаратов и понял - это то, что надо! После поисков в сети я выбрал подходящую модель и заказал ее.

Все мои познания, связанные с самогоноварением, исчерпывались воспоминаниями о пойле, которым нас в юности потчевали деревенские, - и были совсем не радужными. Лёха, к которому я обратился за консультацией, заверил, что все не так грустно и самогон можно варить отличного качества. Забавно было это слышать от человека, который из алкоголя употреблял только кефир.

Когда я привез аппарат в Сещу, Димон обрадовался ему, как немолодой папаша долгожданному первенцу. Он слушал меня вполуха, зарывшись в ящик с деталями, как ребёнок в детский конструктор. Не прошло и пяти минут, как моему взору предстал собранный агрегат с короной сухопарика на вершине.

Всё-таки армейский опыт въедается в нас, как дорожная пыль, заставляя делать некоторые вещи машинально, например, та же сборка и разборка «калаша» на время. Уверен, встань я над Димоном с секундомером, он бы улучшил свой результат со второй попытки. Я решил проверить свою мысль и предложил виноделу разобрать аппарат с закрытыми глазами, но  Димон не повёлся и послал меня.

Утро следующего дня принесло мне радость первой встречи с другом гораздо раньше, чем я ожидал. По дороге к умывальнику я был перехвачен Димоном, топчущимся у меня на кухне и жаждущим провести полевые испытания немедленно.

Мы взгромоздили аппарат на индукционную плиту, подвели воду из крана для охлаждения и залили в выварочный бак первую партию виноматериала. За ночь Димон проштудировал всю имеющуюся информацию о самогоноварении и теперь со знанием дела просвещал меня, начав с экскурса в далекую историю. Прослушав историческую справку и выпив кофе, мы приступили к делу

Не скажу, что процесс сам по себе был увлекательным, но результат через пару часов превзошел наши ожидания. Отрезав «голову» и «хвост» от готового продукта, мы сняли первую пробу…

Терпкая и теплая жидкость змеей скользнула по пищеводу и мягко стекла в желудок, оставляя во рту приятный привкус яблок. Это был настоящий кальвадос, по крайней мере, такой, каким я его представлял.  Назвать его самогоном не поворачивался язык. Это был крепкий напиток, способный составить конкуренцию магазинному коньяку.

Три дня прошли в праведных трудах. Пластиковые канистры с сидром пустели на глазах, давая ему новую жизнь в другом качестве. Кальвадос занимал гораздо меньше места, чем сидр, но расходовался куда быстрее. Химический процесс преобразование одного вещества в другое захватил все наши помыслы и свободное от огорода время. Павловна, каждый раз заходя на кухню, осеняла нас крестным знамением и бормотала молитву. Мы казались ей одержимыми демонами. Возможно, она была недалека от истины.

Димона переполняли знания и революционные идеи, которые он рвался воплотить в жизнь. Мятежный дух экспериментатора ворочался в нем, как собака в тесной конуре и рвался наружу, требуя творческого размаха. Моя кухня стала напоминать химическую лабораторию средней образовательной школы. Роль пробирок играли маленькие баночки, на дне которых лежали дубовые стружки, концентраты или апельсиновые корки. Спиртометр и два градусника занимали почетное место рядом с самогонным аппаратом, как самые востребованные точные инструменты. Для завершенности картины действующей алхимической лаборатории в скромных домашних условиях не хватало маленькой жаровни и пучков травы, ожерельем развешанной над окнами.

На третий день запасы виноматериала стали подходить к концу, вынуждая нас сворачивать  производство. С гордостью осмотрев готовую продукцию, разместившуюся в четырех трехлитровых банках, мы решили остановиться на достигнутом. Поделив добычу пополам, Димон отбыл домой с двумя банками первоклассного кальвадоса.
 
Я разобрал аппарат и убрал его с глаз долой, подальше от Павловны, невзлюбившую нашу новую забаву. Одну банку кальвадоса я решил оставить в деревне, а другую увезти в Москву на дегустацию друзьям и коллегам, мечтая насладиться заслуженной славой.  Работы было так много, что до дегустации дело не дошло, и едва начатая банка кальвадоса стояла позабытая у меня дома на почетном месте - в шкафу, дожидаясь лучших времен.

Спустя два месяца в деревне начался традиционный осенний сезон стройки. На этот раз я наконец-то дерзнул подступиться к самому трудному — крыше дома. Лёха закончил свои строительные дела и приехал ко мне, как обещал, с двумя товарищами. Огромный, как медведь, Гоша - косая сажень в плечах и тяжелый взгляд исподлобья - с трудом выбрался из машины, внимательно осмотрел меня и протянул здоровую ручищу. Со стороны водительского места бодро выскочил красавчик в джинсовой куртке с ужимками заправского денди, и представился Ильей. Я радостно потирал руки, глядя на них и ожидая чуда, — сотворения крыши и своего скромного участия в процессе.

Ребята по достоинству оценили моё рвение и выгнали меня с крыши в первый же день, чтобы я не путался под ногами. Пришлось наслаждаться рождением чуда снизу, выполняя мелкие поручения и реализовывать себя на кулинарном поприще. Павловна не смогла вынести нашествия голодных мужиков на ограниченное пространство дома и отбыла в двухнедельный отпуск. Главным на кухне оставался я, и, конечно, Димон, помогавший дельными советами и отеческим вниманием. Помощь консультанта было трудно переоценить.

В первый же день ребята разобрали старую кровлю, которую весьма условно можно было назвать крышей. Дом превратился приземистую кирпичную коробку и вызывал жалость. Лёха важно расхаживал по ровной площадке чердака, производя на бумажке расчеты и замеры для будущей крыши.

Пришло время ужина. Как радушный хозяин я накрыл на стол и выставил пузатую банку кальвадоса. Непьющий Лёха посмотрел на меня с укором и недовольно поджал губы. Моё стремление похвастаться качественным пойлом могло привести к пьянству всего коллектива и нарушению графика. Почему эта мысль не пришла мне голову сразу? Наверное, потому, что меня распирало от тщеславия, и я жаждал недополученного в Москве признания, - как любой творец, ждущих восторженных откликов.

Два дня промелькнули, как комета, - в легком алкогольном кумаре, сдобренным банным паром с вениками и вечерними прогулками по деревне с песнопениями, начисто выведя из строя весь коллектив. Непьющий Лёха ходил мрачный как туча, насупив брови и взвалив на свои плечи тяготы строительных работ и домашних забот. Два бойца, призванные помогать командиру, были заняты истреблением алкогольной продукции, с завидной периодичностью выясняя отношения, вспоминая старые обиды и горлопаня друг на друга.

Мы с Димоном с легкостью заправских самогонщиков занырнули в праздничный запой, выгоняя новые партии кальвадоса с воодушевлением неофитов-бутлегеров. Дегустация протекала без отрыва от производства, погрузив нас в пелену безвременья и алкогольного тумана. Запасы виноматериала таяли на глазах, что не вызывало у меня никаких сожалений.

Вечером, залив очередную партию забродившего яблочного сока в перегонный бак, мы сели ужинать, что-то быстро сварганив «на пожевать». В дом молча вошел Лёха, осмотрел честную компанию, подошел к столу, не произнося ни слова, взял со стола полупустую банку кальвадоса, вышел из дома.
Повисла тягостная тишина.

- По-моему, Лёха хочет сказать, что выходные кончились, - весело проревел Гоша, подцепив вилкой пельмень, но так и не донеся его до рта.
Илья насупился, уставившись на свою пустую рюмку.

- Почему он решает за нас?

- Почему я решаю за вас? – возмущенно воскликнул Леха, угрожающе потрясая пустой банкой в опасной близости от моей головы.

- Лёха, мы всё поняли, - примирительно начал Гоша, разведя в стороны руки, будто пытаясь обнять весь мир.

Но взбешенного Леху уже было не остановить.

- Я решаю за вас, потому что вы охренели в корень! Вы зачем сюда приехали?
Он угрожающе навис над Ильей, размахивая пустой трехлитровой банкой перед его носом.

- Вы себе что курорт, здесь устроили?

- Мы просто отдохнули немного, — оправдывался Илья. - Чего сразу орать-то?

- Орать? Да вы себя слышите? Вы же тут вдвоем с Гошей горлопаните второй день на всю деревню, а ты мне заявляешь, что я сейчас ору? Да вы задолбали уже!
Лёха наконец поставил злополучную банку на стол и повернулся ко мне.

- А вы, самогонщики хреновы, не устали от работы?

Я скорчил виноватую гримасу и развел руками.

- Дима, ничего, что я твою скотину кормлю? Я смотрю, мы снесли тебе крышу на доме, а твоя уехала следом. Мало того, что вы гоните пойло без перерыва на обед, так еще и спаиваете моих людей. Задвинул всё и сидишь с Волковым на кухне. Два обкурыша, нахваливаете друг друга, потягивая свой «кальвадос»! Самогонка это яблочная, а не кальвадос! Тоже мне виноделы хреновы. Самогонку научились варить, и давай гнать ее с радостью дебилов. Больше у вас дел нету других?

- Мы не твои люди! Мы просто люди! - вклинился в монолог Илья.

Огонь праведного гнева сверкнул в глазах Лехи. Прозвучала длинная тирада с набором эпитетов и подробных пожеланий в адрес «просто людей» в целом и Ильи в частности. Илья попытался возразить, но мощная ручища Гоши припечатала его к стулу с неумолимостью рока.

Выговорившись, раскрасневшийся Лёха вновь повернулся к нам с Димоном. Мы сидели за столом, потупившись, как провинившиеся школьники на родительском собрании. Димон, долго достававший до этого Лёху строительными вопросами, срочно засобирался домой, понимая, что следующий в списке будет он. На ехидное предложение Алексея отужинать с нами Димон не отреагировал.

Полностью завладев нашим вниманием, Лёха, для закрепления результата воспитательной работы, еще раз прошелся по каждому из присутствующих, перечисляя все прегрешения. Уделив каждому минутку-другую, наконец успокоился и пошел спать, оставив нас за столом с остывшим ужином, который в горло не лез после его антиалкогольной отповеди и наставлений. Выходные подошли к концу.

Утром я разобрал самогонный аппарат, спрятал его в укромный закуток и надолго забыл о нем, погрузившись в домашние дела и заботы. Незамеченную разъяренным другом банку с кальвадосом припрятал от греха подальше. Остальные немногочисленные запасы кальвадоса и виноматериала были отданы Димону на хранение, как оказалось, бессрочное.

Строители быстро нагнали упущенное время, больше не выказывали желания вкусить радости дружбы с зеленым змием. Да и я не стремился к веселью, сконцентрировав внимание на хозяйстве и посильной помощи, то и дело путаялся под ногами у Гоши, который с методичностью робота пилил доски и балки нужного размера, лихо забрасывая их на чердак.

За неполные две недели крыша была сделана, накрыта листами металлочерепицы и торжественна запущена в эксплуатацию, успешно пройдя испытание первыми дождями. Лёха остудил мой восторг, заявив, что это только начало работ: самое главное - внутренняя отделка, а не сама металлическая кровля, гордо венчающая мой домик.

Но это уже другая история…