4.
- Ева, почему вокруг никого нет? – жалобно спросил Адам. – Почему все спрятались?
- Потому что все боятся умереть, - жёстко ответила его старшая сестра.
- А мы не боимся?
- Мы не боимся, потому что всё равно умрём, - объяснила Регина и взяла Адама за руку.
- Это очень страшно? – спросил Адам и сам себе ответил: - Наверно, очень, раз все так боятся. Давайте к ним постучимся: вдруг они услышат и нас впустят к себе?
- Не впустят, - Ева слишком хорошо понимала ситуацию и не хотела обманывать братишку.
- Почему? – спросил Адам.
- Потому что они очень трусливые, - Регина тоже понимала, что происходит.
Ева смотрела на неё со стороны, и ей было страшно – не от того, что ждало их через несколько минут. Скорей всего, ЭТО произойдёт мгновенно. Ну, или очень быстро. И всё равно – никуда не деться, ничего не сделать. Остаётся только принять. Страшно было от того, что Регина, её восьмилетняя воспитанница и подружка её брата, также это всё знала. И осознание того, что взрослые предали их, бросили одних на верную гибель, а сами спрятались и затаились в безопасных уютных подземельях, будет последней мыслью в её коротенькой жизни. Вот-вот всё будет кончено… Ева обняла детей и прижала к себе. Регина уткнулась ей в плечо, а Адам смотрел в небо.
- Смотрите – фейерверк! – удивлённо воскликнул Адам.
Ничего не понимающие Ева и Регина взглянули вверх. Там, за высокими облаками, в чёрном, как сон без сновидений, небе золотыми искрами рассыпалась маленькая звёздочка. И правда, зрелище напоминало фейерверк, виденный когда-то в старинных фильмах.
Орбитальная станция! Это не могло быть ничем иным… Что там происходит? Но Ева ничего не сказала воспитанникам, а только смотрела и смотрела туда, где всё ещё разлетались в разные стороны крошечные яркие осколки. Или так выглядит начало сеанса облучения? Она не знала.
- Звёздочка упала! – заметил Адам.
- Звёзды не падают, - возразила Регина.
- Но эта же упала! – не согласился мальчик. – А когда звезда падает, нужно загадать желание, и оно непременно исполнится! Давайте загадаем, чтобы мы не умерли…
И даже если звёзды не падают, и даже если загадывание желания – совершеннейшая глупость, - глядя на несущуюся вниз сияющую точку, взявшись за руки, они загадали…
Ничего не происходило: всё таким же паническим светом полыхали аварийные мигалки и выла сирена; вечный ветер змейками гнал жёлто-бурый песок через площадку, и только фейерверк в небе погас.
- Ой, что это? – Регина указывала на вспучившееся покрытие у себя под ногами.
Оно выгибалось, горбилось, и вот, наконец, треснуло. В трещине что-то шевельнулось.
- Здесь что-то живое! – восторженно воскликнул Адам.
- Или кто-то, - поправила приятеля Регина.
Дети присели над трещиной. Ева не стала их отговаривать: по большому счёту, всё равно, что сейчас произойдёт, они ведь обречены. Интересно, через сколько минут после сеанса облучения они погибнут? Он ведь уже начался, наверно. И как это будет происходить – сразу или… нет?
- Листик! – сказала Регина и потрогала что-то пальцем.
Действительно, листик – тёмно-зелёный, свёрнутый жгутиком молоденький, но уже жёсткий листик какого-то растения. И Ева даже догадывалась, какого именно. Это страшнее, чем облучение? Ева никогда в жизни не видела древолиан: орбитальная станция всегда работала исправно, и у аборигенной растительности не было ни единого шанса выбраться на поверхность. Но теперь что-то изменилось. Ева видела, как покрытие площадки трескается и дальше – в разных местах, и отовсюду появляются первые робкие, но упорные ростки, испускающие слабое еле заметное сияние. Они лезли, как щупальца потревоженных чудовищ из разорённых гнёзд – из-под покрытия, из песка, отсюда и до самого горизонта, куда ни глянь.
Некоторые из них двинулись к сиренам – и вдруг одним махом вокруг стало темно, тихо и спокойно. Только из-под земли доносился глухой гул и скрежет, как будто там медленно работала гигантская мясорубка, перемалывающая всё чужеродное для этой планеты.
- Какой миленький! – восхитился Адам и погладил вылезший из трещины лист. А тот в ответ развернулся и охватил ладошку мальчика. Ева от ужаса застыла на месте: когда-то давным-давно, когда на станции ещё были другие дети, они рассказывали ей страшилки о невидимых растениях-людоедах, которые охватывают человека огромными листьями, выпускают из них когти и зубы и раздирают жертву в клочья. Память на страшилки оказалась отличной! Сейчас растительное чудовище отхватит её братику руку!.. Ева до такой степени испугалась, что не могла сдвинуться с места.
Но молодой лист не стал раздирать Адама. Он ощупывал сначала его руку, а потом на растущем стебле двинулся обследовать лицо мальчика. Адам засмеялся - было щекотно – и в ответ почесал пальцами стебель. Тут и Регина отважилась дотронуться до растения всей ладонью; росток погладил её в ответ. Тогда уж и Ева прикоснулась к молоденькой древолиане. Стебель оказался бархатистым на ощупь, тёплым, упругим и едва уловимо пульсирующим. Ева погладила твёрдый гладкий лист… И он погладил её по голове!
- Смотрите: челнок опускается! – воскликнула Регина.
На площадку – вернее, на то, что от неё осталось, - опускался челнок. Дуги и петли лезущих из-под земли древолиан опали, расступились, освобождая ему место, и маленький кораблик аккуратно опустился на поверхность. Открылся люк, и оттуда…
- Папа! – крикнула Регина.
Но то был не её отец. Из челнока выскочил Питер и бросился к ним. Подбежал, обнял всех – насколько рук хватило.
- Живы!.. – выдохнул он. – И вас не тронули… эти?
- Тронули! – ответил Адам. – Мы их обнимаем, а они – нас! Они же такие ласковые и хорошенькие!
- Невероятно! – пробормотал Пит.
- Что со станцией? – тихо спросила Ева.
Питер только молча покачал головой. Регина, глядя на него, поняла, что произошло что-то ужасно плохое и что папу она уже никогда не увидит. Она опустила голову. Слёзы закапали на бурый песок, на стволы растений. Древолианы застыли на миг, а потом потянулись к девочке со всех сторон. Исходящее от них сияние усилилось, залило всё вокруг и окутало четырёх уцелевших каким-то тёплым, приятным, комфортным и благодатным ощущением покоя и умиротворения.
***
- Наверно, я буду скучать по ним, - задумчиво передала Ева.
- По малышам? – уточнил Питер, расправляя её локоны подобно лучам.
- Перестань! – хихикнула Ева, и он её даже почти услышал. – По малышам. И по Старшим тоже.
- Со Старшими проще, - Пит передал нотки утешения. – Мы же взяли с собой семена, и где-то там, далеко, вырастим новых, - Пит для убедительности продемонстрировал узелок из клочка старого комбинезона (всё, что у них осталось из одежды), надёжно прикреплённый к обвязанной вокруг талии ленте из того же комбинезона. Кажется, когда-то это был комбинезон Адама. Впрочем, неважно, чей. Хорошо, что сохранился.
- Да, я помню, - наверно, внизу Ева бы сейчас вздохнула, а здесь ограничилась передачей грустных эмоциональных оттенков.
- И малышей будешь помнить. Мы же можем всё! И всегда помнить - тоже. А если вдруг нам что-то не понравится, мы всегда сумеем вернуться, - Пит пытался подбодрить Еву, но, видимо, сейчас она просто нуждалась в переживании небольшой печали.
- Осторожно: метеорит! – Пит оттянул Еву за руку с пути кувыркающегося металлического обломка. – А, это всего лишь обломок старой станции!
- Надо же: двести лет прошло, а они всё летают, - заметила Ева, высвободилась из захвата Питера, раскинула руки и поплыла вокруг него. – Я – твой спутник! Жаль, что мы плохо вычистили пространство от мусора и осколков.
- Не так уж и плохо! – не согласился Пит. – Так, мелочёвка осталась. Малыши справятся. Сюда выходить они умеют, так что найдут чем заняться.
- Они и внизу найдут чем заняться, - Ева пожала плечами и изменила траекторию, полетев рядом с Питером. – Без нас – сплошное раздолье. Они уже достаточно взрослые, чтоб самостоятельно начать новую эру. Старшие не дадут им пропасть.
- Вполне с тобой согласен. Мне кажется, мы вовремя их покидаем, потому что скоро они ещё повзрослеют и начнут задавать вопросы о прошлом. И нам придётся им рассказать о тех, кто был до нас. О нашей человеческой технической цивилизации. И тогда мы всё испортим. Их одолеет любопытство, они отойдут от Старших и вернутся к краю пропасти, - Пит сокрушённо покачал головой, что не помешало ему любоваться игрой солнца на изгибах совершенного золотистого обнажённого тела Евы.
Ева заметила его взгляд и шутливо толкнула в плечо. Пит – столь же совершенный и безукоризненный - перевернулся через голову от неожиданности, но быстро вернулся в прежнее положение, улыбаясь во весь рот.
- Тебе приходилось жалеть о прошлом? – спросил Питер.
- О прошлом? – Ева слегка удивилась. – Поначалу, в первые несколько лет – да, я жалела. Жалела, что исчез постоянный мир, в котором я полностью была уверена, который знала. Мне было жалко людей, которых я знала, ведь не все они были злыми. Мне было страшно. Мой мир оказался не таким уж постоянным. И тогда я решила оглядеться и понять, что изменилось и что теперь ожидает нас впереди. И оказалось, что теперь всё по-другому! Не лучше и не хуже, а совершенно иначе, даже сравнивать невозможно. Другая жизнь, второй шанс. Так, чтобы всё начать сначала. И это – хорошо! Это правильно. У нас нет зла. Мы с тобой помним, что это такое, а малыши – нет. Как хорошо, что мы их такому не научили! Лишь бы они сами не нашли чего-то этакого…
- Я постарался отыскать и уничтожить все архивы и носители информации, так что беспокоиться не о чем. Разве что прибудет какой-то залётный кораблик… Впрочем, Старшие не допустят. У них уже имеется печальный опыт контакта с нашим земным племенем. Не смотри так! Ладно, с БЫВШИМ нашим племенем. Так лучше? Вот и чудесно! Мы с тобой вечно молоды, совершенно здоровы, и где-нибудь там, среди звёзд, - например, во-он там, - мы найдём вторую родину для Старших и для себя. А потом у нас будут такие, как малыши, только свои: мои и твои.
- Дети, - подсказала Ева.
- Дети! Точно! – вспомнил Пит. – И у Адама с Региной тоже когда-нибудь будут… дети. Это правильно!
- Правильно! – согласилась Ева.
- Ну что, вперёд? – спросил Пит.
- Подожди… Где малыши?
- Да вон же они!
- Где?
- Возле Внутреннего моря на Большом материке. Вон там! Чуть левее и ниже! Опять упросили Старших сделать для них качели…
Ева прищурилась, перефокусировала зрение, скользнула взглядом по голубому пространству океана, по сплошной зелёной ряби Большого материка и на краю высоченной скалы, возвышающейся над морскими волнами, увидела «малышей» – таких же прекрасных и идеальных, как и она с Питом, юношу и девушку. Старшие (древолианы – припомнила Ева полузабытое слово) угощали воспитанников крупными, специально для них выращенными сочными плодами и сплели из веток и больших прочных листьев надёжные качели, и Адам и Регина с хохотом кусали румяные шары плодов и взлетали высоко-высоко, под самые облака. Малыши – что с них взять? Если не считать подаренных Старшими двух столетий, им всего-то навсего пятнадцать и шестнадцать лет. Всё ещё впереди. Всё познают тогда, когда придёт время. Старшие помогут и научат. История начнётся с Адама и Регины. И где-нибудь далеко-далеко она тоже начнётся, но уже с Питера и Евы.
Ева послала малышам призыв. Они услышали и дружно обратили к небу глаза. Их взгляды встретились – через расстояние, через облака и через всю атмосферу. Они улыбнулись на прощание, и Ева помахала им рукой. Они с Питером, взявшись за руки и больше не оглядываясь, повернули туда, где далеко-далеко сияло причудливо изогнутой лентой яркое звёздное скопление.
Планета – Ф-132, тип земной - медленно плыла внизу, выгнув круглый зелёный с голубым бок, постепенно удаляясь и исчезая из поля зрения…