Часто, проходя мимо нашего гастронома, у них обычно названий нет, только номер, как у заключенного, и конечно, что можно от такого магазина ожидать, да еще в спальном районе на рабочей слободе, я её увидела, в раздумье сидящей на ящике у служебного входа. Звали ее все, в честь Вассы Железновой, Васькой Железкиной.
Уже никто давно не помнил её настоящего имени. Она то пропадала надолго, это случалось чаще зимой, то появлялась. Все привыкли к ней и всегда вежливо отвечали на ее выпады.
- Эй, куда чешешь, не видишь, тут люди ...Иди........ты....
И человек шел, покачивая головой и ухмыляясь её хамству или наоборот вниманию.Это трудно оценить и понять.
Однажды я приехала к дочери, она жила в этом заводском районе,выйдя из магазина, я увидела Ваську. Она была, несмотря на осенний холод, в замызганном старом, фланелевом халате, тапочках и спущенных чулках на ногах, и мерзла, укрывшись пикейным одеялом. Она стояла у чапка, это так в простонародье, называют румочную, имеющуюся почти в каждом гастрономе и беззвучно плакала. К ней подходили завсегдатаи и что - то ей говорили, наливали и отходили. Она ни на кого не реагировала, просто стояла. Сколько ей было лет, никто не знал и что случилось тоже.
- Вот, достукалась, допилась.......Доигралась...Выписали из квартиры и выгнали.. Теперь куда? Не жилось по - хорошему, вот и правильно... - ворчала Кузминична, бабка, торговавшая овощами неподалеку... - а ведь была мельёнщицей и какой цацей... Вот чужие добра не принесут... Благодарствую.
Я купила у неё моркови и остановилась рядом с Васькой. Она никому ничего плохого не делала и мне было жаль больного человека.
- Что, нечего надеть спросила я? Как же так случилось?
- Да иди ты со своей жалостью.... Сытый голодному не товарищ... Живешь и живи и другим не мешай...
Я удивилась такой ее позиции и пошла домой...
На следующий день, я шла мимо гастронома, к дочери навестить внучат и увидела Ваську. Она сидела на ящике у входа все в том же халате и одеяле и плакала...
Потом увидев меня, поманила и спросила:
- А ты, чё вчера хотела?
По красным от холода, грязи и слез щекам, катилась большая капля ... В ее серых бесцветных глазах была дикая тоска и одновременно решительность.
- Помочь и дать старую, чистую теплую одежду. Как тебя зовут?
- Людмила - рассеянно сказала она- мама звала - Людонькой...
Слезы капали на щеки и скатывались на голую тонкую шею, оставляя чистую светлую дорожку, очищая душу.
- Знаешь, Люда, пошли я тебе дам одежду моей дочери, она чистая, теплая. Пошли, не чего тут стоять и ловить. А если ночевать не где, пойдем отведу в монастырь, там батюшка знакомый, всех принимает пожить, у него уже 9 монашек и человек 10 просто бездомных живет. Они ухаживают за монастырем, а он им кров дает и еду. Пошли? Ты ведь не забыла свое прошлое? Возвращайся. Сколько тебе лет?
- Сорок семь, я еще не старая- ответила Люда.
- Ну, что? Пошли?
И мы пошли. Со стороны было странно нас видеть, но мне было все равно. Я вынесла ей старую, чистую теплую одежду, умыться горячей воды, в термосе горячий чай и бутерброды. Люда умылась, оделась и поела. Пока я ходила за машиной, она уснула сном праведника на лавке. Я её разбудила и отвезла в женский монастырь, где её часто вижу в праздники в черной одежде монахини. Я не знаю стала она монахиней или нет, да меня это и не интересует, знаю одно, что многим не хватает её бодрого оклика возле гастронома:
- Стой и куда прешь... не видишь, тут люди ...