Жил-был купец по имени Кузьма. Богат он был несказанно, усадьба его стояла на пригорке и была обнесена высоким частоколом. Только вот слава шла о нём нехорошая: человек он был скупой, замкнутый, и сердце имел каменное.
Когда же приезжали царские посланники за данью — купец не перечил: отдавал всё, что положено, ведь больше всего на свете боялся гнева его величества.
На праздники Кузьма ходил в гости к другим купцам, любил и поесть, и выпить, и похвастаться добром своим, а вот к себе никого не приглашал — берег дом, словно сокровище.
В компании, захмелев, любил повторять, что у него есть красавица-дочь Елена — шестнадцати лет, стройная, белолицая, коса до пояса, глаза как васильки. Бережёт он её, как зеницу ока, и замуж, дескать, отдаст только за богатого да знатного, чтобы не ниже его рода и чести.
— Согласия её спрашивать не стану, — говаривал он, — слово отца — закон!
Купцы качали головами, переглядывались и жалели бедную девушку: знали, что с таким отцом счастья ей не видать.
К жене своей, Прасковье, Кузьма был строг и суров, а слуг за малую провинность мог сам высечь плетью.
Жена же его, напротив, была женщина добрая и кроткая, тихая, как весенняя речка, и ласковая, как кошка. За это и любили её все — и домочадцы, и прислуга.
Кроме дочери, имел купец и старшего сына, Архипа, — смышлёного, статного молодца, который уже помогал отцу в купеческом деле.
Хотя Кузьма был жаден до копейки, для семьи он денег не жалел: и меха лучшие, и парчу заморскую, и серьги золотые — всё доставал, привозил из далеких стран.
Однажды, собираясь в дальний путь — на восток, в Бухару, — позвал он жену и дочь и строго наказал им:
— За ворота усадьбы не ходить, гостей не принимать, по ночам не гулять.
А потом спросил Елену:
— Что привезти тебе, дочка, в подарок?
Девушка скромно потупилась и тихо ответила:
— У меня всего хватает, батюшка. И нарядов, и украшений — только носить некуда.
Купец прищурился:
— Ну что ж, коли сама не хочешь выбирать — сам привезу тебе подарок. Да не простой, а из самой Бухары!
Наутро, едва солнце взошло, караван купца тронулся в путь. Но стоило Кузьме отъехать от родных ворот, как смутная тревога закралась в его душу.
Чтобы отогнать её, он насвистывал весёлую песенку, но сердце не отпускало.
Шёл караван уже несколько дней. Дорога дальняя, лошади устали, люди притомились. Впереди лежала ещё долгая дорога, ведущая к восточным базарам, где кипит торговля, где можно и товар свой показать, и заморские диковины прикупить.
Въехали в лес. Вдруг один из купцов закричал:
— Эй, идите-ка сюда! Родничок нашёл! Вода чистая, студёная!
Подошли все — и впрямь: под корнями старого дуба бил родник, обложенный гладкими камешками. Вода в нём — чиста, как хрусталь, прозрачна, как слеза.
С наслаждением утолили жажду, умыли лица от дорожной пыли, напоили коней.
— Скоро стемнеет, — сказал Кузьма. — До ближайшего селения не доберёмся. Придётся ночевать тут, у родника.
Но купцы стали возражать:
— Опасно, Кузьма! В лесу разбойники водятся.
— А собаки у нас на что? — усмехнулся купец.
И впрямь, всегда в дороге купцы возили клети с обученными сторожевыми псами.
Развели костёр, ужин приготовили, легли отдыхать. Сын купца, Архип, по отцовскому приказу обошёл лагерь.
— Дозволь, батюшка, я сам проверю окрест, — сказал он.
Взял лук, нож и ружьё — и скрылся в темнеющем лесу.
Ночь была ясная, звёздная. Лес стоял недвижим, словно прислушивался. Вдруг вдали замерцал огонёк. Любопытство взяло верх — Архип пошёл на свет.
Перед ним показалась избушка, низкая, с покосившейся трубой. От неё тянуло дурманящим запахом.
Не успел юноша понять, что это, как вдруг ощутил боль — будто тысячи иголок впились в тело. Перед окнами росли густые кусты роз — пышные, с острыми шипами. Протиснувшись сквозь них, Архип заглянул в окно — и застыл.
За столом сидела красавица-девица: сарафан на ней золотом вышит, косы — тяжёлые, русые, до пояса, глаза — как озёра. Рядом — старуха в чёрном, сгорбленная, с крючковатым носом и острым взглядом. Ведьма, да и только!
На столе лежали карты, и старуха шептала над ними какие-то слова. Девушка казалась встревоженной.
Архип вдруг почувствовал сонную тяжесть — и рухнул на землю.
Когда очнулся, увидел перед собой ту же красавицу. Она сидела возле него и ласково шептала:
— Слава Богу, очнулся! Мы уж думали, не проснёшься.
— Как ты сюда попал? — спросила старуха.
Архип смутился, не знал, что ответить, но девушка улыбнулась:
— Не бойся, бабушку. Она ведьма, но добрая. Расскажи лучше, откуда ты и зачем пришёл.
Юноша поведал им всё: и про купеческий караван, и про ночлег у родника.
Старуха всплеснула руками:
— Ох, горе мне! Не успела я воду очистить! Видно, колдун там побывал — отравил родник!
И велела внучке вскипятить воду, бросить туда особой травы.
— Люди пусть спят, — сказала она. — А я своё дело сделаю. Спасибо, что розы тебя укололи — иначе бы не проснулся!
Взяла ведьма корзину с мазями и зельями и поспешила обратно.
Картина у родника была страшная: все купцы лежали без чувств, кони исчезли, товар пропал, собаки — след простыл.
Архип заплакал горько, а девушка стала утешать его:
— Не печалься, добрый молодец. Бабушка поможет, если послушаешь её совет.
Старуха нахмурилась, сказала:
— Я проучу злодея, а вас спрячy. Это для внучки моей, к добру будет. Ты, Архип, станешь ей суженым.
Спрятала их ведьма за могучим дубом.
И вскоре послышался топот — то налетела шайка разбойников. Но не успели они коснуться спящих, как налетел вихрь, засверкала молния, и появился всадник в чёрном — колдун. Размахнул он мечом — и бандиты попадали замертво.
Потом из-за деревьев показалась ведьма, а за ней — всадники с упряжёнными конями и целыми тюками товара. Следом прибежали собаки, виляя хвостами.
— Всё исправлено, — сказала старуха. — Колдун наказан, лес очищен.
Она вынула из-за пазухи сверкающий перстень и протянула его чёрному всаднику. Тот взял дар, поклонился и исчез в вихре света.
Старуха побрызгала спящих водой, а внучка дала им по кружке горячего травяного питья.
Купцы очнулись, стали креститься.
Тогда ведьма подошла к Кузьме и молвила грозно:
— Слушай, купец! Внучка моя, Василиса, станет твоей невесткой. Береги её, как зеницу ока! И упаси тебя Бог обидеть её — гнев мой будет страшен! А от эмира восточной страны берегись: когда-то я спасла Василису из его плена, теперь её судьба — в твоих руках.
Архип подошёл к девушке и сказал тихо, но твёрдо:
— Хочу быть твоим мужем.
Кузьма кивнул:
— Что ж, коли сердце выбрало — согласен. Пусть едет с нами.
Колдунья подозвала молодых, вручила им шкатулку:
— В дороге не открывать! Только дома. Там платье свадебное из роз, мой благословенный подарок.
Проводив внучку, ведьма обняла её, перекрестила и обратилась к купцу:
— Береги шкатулку, Кузьма. В ней великая сила. Открыть её можно только дважды — в великой нужде.
А остальным купцам дала по хлысту для лошадей:
— Это придаст вашим коням силы.
Сказала — и исчезла, будто туман рассеялся.
Купцы долго ещё стояли в раздумье, но Кузьма молча перекрестился и велел трогаться в путь.
А в это время в усадьбе купца всё шло своим чередом. Жена вела хозяйство, дочь помогала ей во всём.
Однажды вечером, за чашкой чая, мать с дочерью завели беседу.
– А что это за ключи забыл батюшка? Я их раньше никогда не видела, – спросила Елена.
– Завтра узнаем, милая. А сейчас ложись спать, – ответила мать.
Но той ночью Прасковья долго не могла сомкнуть глаз. Приснился ей страшный сон: будто муж её провалился в глубокий колодец. Она тянет к нему руки, хочет помочь, но он исчезает, и только голос его звучит из глубины:
– Ты, Прасковья, открой амбар. За мешками зерна есть крышка — подними её…
Проснулась женщина в холодном поту.
– С моим мужем случилась беда! – вслух прошептала она. – Что же делать?
Быстро соскочив с кровати, Прасковья разбудила дочь. На дворе уже серело, пели петухи. Вдвоём с Еленой они отправились к амбару. За мешками нашли люк, под ним — лестницу. Спустившись вниз, женщины замерли от удивления: сундуки, до краёв полные золота и драгоценностей, блестели в тусклом свете лампы.
Елена заметила на одном сундуке бумагу с печатью. Развернула её дрожащими руками и прочла завещание:
«Если со мной что-то случится, всё богатство остаётся вам. Его копили мои предки и я. Берегите друг друга, этого хватит вам на всю жизнь».
– Почему отец никогда не говорил нам об этом? – удивилась дочь. – Он ведь ещё не стар и здоров был…
На воротах громко запел петух — к гостям. А кошка умывалась лапкой — тоже добрая примета. Прасковья отогнала тяжёлые мысли о сне и стала ждать возвращения мужа и сына.
Продолжение следует… http://proza.ru/2025/10/08/1381