Владимир Темкин
ИЗРАИЛЬ. Вот и Съездили!
Замысел слетать и навестить родных в Израиле вызревал долго, но конкретные формы он обрёл лишь в начале января. Составили мы перечень дел и задач на период поездки. По нашей просьбе сын заказал билеты. По разумной зимней цене – недорогие и недешёвые, предусмотрев в них даже некие указания о том, что мы с Зоей по возрасту нуждаемся в помощи при пересадочной транспортировке с рейса на рейс. Просто чтобы не бегать и не искать проходы в незнакомом аэропорту.
Мы распланировали все свои действия в Израиле, начиная с решения банковских проблем и кончая посещением Битуах Леуми – ведомства национального страхования. Поскольку родные наши уже были помянуты в первых строках, то всю следующую часть перечня наших задач занимали друзья и знакомые.
Чем ближе была дата отлёта, тем больше мы волновались, как бы что-нибудь не помешало. Нас всё сильнее охватывало ощущение предстоящего чуда. Было что-то непостижимое в этом состоянии – двадцать лет прожив в Израиле, сейчас приехать навестить родные «Палестины» после почти четырехлетнего отсутствия ...
И вот мы там, и длится это чудо уже десять дней. Именно столько времени назад мы приземлились в Аэропорту Бен-Гуриона. И впервые за эти 240 часов, прошедших в бесконечных делах, многолюдных встречах и шумных разговорах, остался я, наконец, в полном одиночестве. Ощущение, надо сказать, жутковатое и непривычное. Тишина давит на уши. Прислушавшись, ощущаю легкий шум, похожий на птичий щебет, и шуршание в голове.
В квартире Зоиной сестры тихо и прохладно. А я стою у окна и, обратив внимание на легкое посвистывание ветра в щелях между рамами, вглядываюсь в знакомый пейзаж. Из-за стёкол 13-го этажа слепит меня белёсое небо, перенасыщенное солнцем и отраженное в Хайфском заливе, рейд которого забит торговыми судами. Периодически между ними проскальзывают небольшие катера береговой охраны. Я сразу узнаю их по установленным вертикально носовой и кормовой пушке «Тайфун», для которой разрабатывал когда-то высокоточные угловые датчики. А переведя взгляд вправо, вижу здание технической службы военного порта, где мы отлаживали эти прицельные системы. Тягостные и болезненные воспоминания «двухгодовалого» пенсионера.
Между высоких строений, заслоняющих побережье, просматриваются гражданские портовые сооружения и корпуса больницы Рамбам. Внизу под окнами – здешняя разновидность Немецкой слободы. Проезжие улицы, площадки перед торговыми зданиями. Всё, как везде на Юге, залитое светом и солнцем и необычно сжатое, стесненное и скученое. И прищуренные мои глаза, за прошедшие четыре года уже привыкшие к заокеанской расточительности в использовании земельных площадей, чувствуют эту несоразмерность.
Судя по развороту корабельных носов на портовом рейде, ветер сегодня, как, впрочем, и вчера, юго-западный, сильный. Море волнистое. Воздух над морем наполнен влагой и испарениями, а поэтому - слабопрозрачен. Белые утёсы у пограничного перехода Рош-А-Никра, в обычое время четкие и контрастные, сейчас еле видны, хотя до них отсюда всего километров двадцать. А cправа, почти теряются, совпадая цветом с блекловато-голубым небом, Ливанские горы - привычный в прошлом пейзаж за этим окном.
Прошедшие десять дней сливаются или, что скорее, слипаются в моей памяти в единый комок ощущений и чувств, впечатлений и наблюдений, принимающих уже форму воспоминаний. И в памяти встают – чрево огромного самолета ДРИМЛАЙНЕР, толкотня на выходе в терминал, получение багажа, встреча с родными. И первый вечер на «исторической родине». И пока ещё всё тихо. Начинаются телефонные звонки, намётки двух-трех предстоящих встреч. Как и планировал, первому я позвонил Надаву, своему бывшему боссу, поскольку посещение компании, где я проработал более 20 лет, входило в мои планы в числе главных и обязательных позиций. С ним мы условились, что появлюсь я назавтра после обеда.
Утро началось с лёгкой трапезы в доме у брата, потом - ключи, документы, машина. И мы отправляемся в первый «полет». Новые высотные здания по обеим сторонам скоростной трассы Аялон, новые дороги и мосты, много нового. Даже ощущения от всего видимого вокруг какие-то новые, иные, другие. Правда, заторы на тель-авивских трассах выглядят, пожалуй, по-старому. А впереди у нас 150 километров. И постоянно ловим себя на мысли о сравнении того, что видим, с тем, что помним, оставшимся запечатленным глубоко в памяти. За эти четыре года заметно улучшилось дорожное покрытие, почти не видно мусора по сторонам шоссе. Чисто-нарядно. И вдруг приходит мысль, что в Америке все это смотрится уже порядком изношеннее, мосты понизу изрядно поржавелые, на дорогах под шинами стучат разползшиеся и вздыбившиеся температурные швы, создавая иной ритм и ощущения движения. А тут! Тайота-гибрид, почти беззвучно летящая вперед по гладко укатанному и твердому, несмотря на горячее солнце, асфальту. До половины пути мы всё ещё смотрим по сторонам, всё ещё вспоминаем и, конечно же, узнаём.
Но вот и он – главный путевой символ сегодняшнего путешествия, знакомый дорожный знак – стрелка вправо “KARMIEL 75 km”! Это середина пути и первое указание на направление к нашей цели – городу, где мы прожили двадцать лет. И мы сворачиваем с приморского Хайфского шоссе в сторону наших «северных» дорог. На них изменений гораздо больше. Новые трассы с незнакомыми номерами, непонятные с первого взгляда развязки. Почти каждый перекресток выглядит иначе, расслоившись по вертикали на два и более уровней. И вдруг за поворотом на 85-ю дорогу, справа от неё видим мы новенькую, с иголочки, железнодорожную станцию ЯХИЮД. Ну надо же! А ведь четыре года назад строительство этой ветки только начиналось. Отсюда до Кармиэля остается уже всего 16 км.
С этого самого поворота 85-я дорога втягивается в невысокие Галилейские горы. И вокруг нас начинает преобладать яркая зелень, цвет израильской весны. После зимних дождей под весенним солнцем все вокруг ожило и расцвело. Набирают цвет деревья – красный, белый, фиолетовый. На склонах по траве пылают маковым цветом каланийот. В это время в окрестных лесах ещё можно собирать грибы. А дорога наша ползёт среди этого великолепия в гору. Кармиэль всё ближе и ближе.
* * *
Задержавшись в начале движения из-за Тель-Авивских пробок, вместо расчётных 11=00, прибываем в полдень. Банк, куда мы так стремились попасть в первый же день, встретил дружественно и продуктивно. Всё мы там сделали, заказали, перевели и получили. И единственным отклонением от намеченного прежде был звонок босса в самой середине разговора:
- Радомир, здравствуй! Где ты?
- Доброе утро, Надав! Тут вот рядом я, в Банке. Мне надо несколько вопросов с ними порешать.
- У тебя там проблемы? Я сейчас подскочу, и мы пойдем к директору. Он нам всё и в 5 минут...
- Да не беспокойся, Надав, всё нормально, не нужно директора. Нам всё и так уже сделали, заканчивают... А этим мы можем обидеть хороших людей!
Короче, после Банка все примыкающие торговые площади были разбогатевшей Зоей «раграблены» к трём часам дня, после чего она решила ехать в Хайфу к сестре. А я, уже освободившийся, проводив её, сообщил боссу, что через две минуты буду у него. Ответ был коротким и неожиданным:
- Я выхожу.- сказал он.
За двадцать лет, проведенных на заводе, я видел многое, но чтобы босс выходил встречать гостя на улицу, такое было нечастым. Три, может быть от силы четыре раза.
И вот, подъезжая к заводу, я вижу, как он стоит у края тротуара и улыбается. Высокий, слегка пополневший, порядком поседевший и немного «осыпавшийся». Голубая рубашка, темносерые брюки. Руки в карманах. Он старше меня, но для своих лет выглядит совсем неплохо. Выскакиваю из машины. Здороваемся. Улыбаемся друг другу. И он, предупредивший никому о моем приезде не сообщать, пропускает меня перед собой во входную дверь. Это, как было сказано, общий подарок к 8 марта, а для меня, Надав смеётся, самое «тяжелое» в жизни испытание – йом нешикот – День поцелуев. Первый поцелуй мне достается от Джуны, заместителя Господа-Бога по финансам.
- Я не верю! Радомир! - кричит она, идущая мне навстречу по вестибюлю, и раскрывает объятия. От души потискав меня, оборачивается к незнакомой молодой женщине за секретарской кафедрой.- Я тебе говорила утром про него, как он всегда нас всех в этот день сладким одаривал! И надо же, как в кино, вот он – собственной персоной! Брухим а-баим! Добро пожаловать! Когда прилетел?
- Вчера утром.
- Замечательно. Зайди потом ко мне, пошушукаемся. Я тебе фотки внуков покажу!...
- Обязательно.- и мы с Надавом движемся вглубь.
За полтора часа обходим с ним напару все три наших корпуса. И после бесчисленного множества рукопожатий, объятий и поцелуев возвращаемся в исходную точку, где Джуна вместе с новой секретаршей босса по его просьбе долго оттирают мне со щек помаду. И после этого делают нам кофе. Кафуль-арох-лё маток. Двойной по крепости и количеству, не сладкий. А затем мы усаживаемся в конференц-зале, где нам демонстрируют новый 15-минутный клип про наш завод. В нём и мне уделено несколько весомых кадров. Это трогает. Ещё не забыли. Немного поговорив по поводу увиденного, переходим в его «логово». Далее следует просмотр фотографий девяти его внуков, рассказ о каждом, с перепевами типа «ну, ты же помнишь... на его брит-миле... на её бат-мицве...». Я в ответ коротко рассказываю про двух своих. После этого переходим к обмену подарками. Мною привезено несколько именно американских самоцветных камней, набранных по сувенирным лавкам в поездках по Америке. Он же в ответ вручает фирменные информационные издания и элегантную флэшку, украшенную названием фирмы.
Надо сказать, что непользованный уже почти четыре года иврит практически отскакивает от зубов. Запнулся я может быть только пару раз. Не зря ведь говорят, что еврей, попав в Израиль, не столько изучает язык предков, сколько вспоминает его!
И вот, наконец, все эти танцы-манцы заканчиваются. И мы сидим друг против друга через его стол. Начинается разговор «бэ арба энаим», что с иврита переводится на русский как «с глазу на глаз», но буквально звучит, как «в четыре глаза». Поскольку в августе 2014 года он уволил меня, объяснив ситуацию большими экономическими трудностями, сейчас при первой с тех пор встрече некоторая неловкость всё же чувствуется. Но до этого момента наше общение происходило на людях. А вот сейчас мы остаёмся вдвоём. Я смотрю на него с некоторым смущением, ибо ничего подобного по части «уровня приёма» не ожидал.
- Ну, как дела, Радомир? – это первый вопрос, сопровождаемый радужной приветливостью и улыбкой.
- Да все в порядке, Надав. Жив, здоров и на посту.- отшучиваюсь я.
- Это хорошо, что жив и здоров. Я рад это слышать. А что за пост? Чем это ты там в Америке занимаешься?
- Книги пишу... Разные истории и рассказы...
- И много ты написал?
- Это, смотря как считать...
- Считай, например, по общему объёму.
- Общий объём? Пожалуй что, более 1200 страниц.
- Немало, однако. И ты считаешь, что это у тебя получается?
- Пока да.
- А как ты это определяешь?
- Во-первых, берут в Московский журнал издавать, а у них уровень требований высокий, столичный. Во-вторых, в Чикаго тоже собираются печатать. В-третьих, в номинанты на престижных русскоязычных литературных конкурсах два года подряд я попадал... Но, главное, это то, что мне самому нравится. Очень полезное заделье - голова занята все свободное время. Да, кстати... Монеты вот ещё американские я собираю...
- Монеты?
- Да, монеты, но не все подряд. Только центы и квотеры. Что ещё тебе рассказать?...
- Да и этого достаточно! Когда только ты успеваешь?
- Свободный человек в свободном государстве может успеть и больше.
- Может успеть, говоришь?- риторически повторяет он, но видно что мысль в его глазах переносится от произносимых фраз к чему-то другому, более для него важному. И чувствую я, что с общим трёпом «за жизнь» мы с ним уже заканчиваем.
Игра начинается с центра поля. И вдруг «глаза в глаза», как первый удар, звучит вопрос:
- А ты к работе не думаешь вернуться?
- Что это значит - вернуться?...- отбиваю я, но чувствую, что даже дыхание
перехватило от неожиданности.
- Да мы тут, понимаешь, вот-вот подписываем договор с крупной Американской фирмой на производство управляемого хвостового оперения для их систем. – Надав, как центр-форвард, ускоряясь, пошел вперёд. - У тебя же в этом деле большой опыт. А нам в данной ситуации в американском филиале, на заводе в Хьюстоне, требуется технический руководитель. И лучше тебя в этой роли трудно кого-нибудь даже представить.- говорит он и так внимательно и изучающе всматривается мне в лицо.
Зная эту его привычку, глаза я уже опустил на стол, изредка искоса поглядывая в его сторону. За реакцией моей он следит, так как понимает, что с этих первых слов я ему так легко не поверю. И я действительно пытаюсь на ходу уловить причину этого его ко мне обращения. Комплименты, отпущенные им в отношении моего опыта приятны, но сомнительны. Это обманное движение, как переброс мяча на противоположную сторону поля. Скорее всего ему трудно найти в Америке специалиста, которого он мог бы представить, как полноценного руководителя, на аттестации предприятия новым заказчикам. А тут Вам и доктор, да ещё с опытом... Правда, с проблематичным английским языком....
Так до конца и не осознав услышанное, начинаю маневрировать, выставляя навстречу ему полузащитные заслоны. Мол, я уже ведь устроился в Чикаго, обидно рушить. Здоровье жены было причиной покидания Израиля, в Техасе же снова будет жарко. А два с половиной часа полета – каждую неделю не налетаешься. Да и годы мои уже немалые, полноценный пенсионер! – похныкиваю я, пытаясь растянуть время беседы и расширить фронт соприкосновения.
Надав тут же нащупывает слабые места в моей обороне – это, мол, мы решим и запросто, а это – тоже не намного сложнее. А на зиму Зоя просто к тебе на полгода может перебираться. Зима там комфортная. К лету же вернется в Чикаго. Ну, а ты летом неделю-две в месяц будешь работать дома, говорит он. Всего-то полтора десятка перелетов туда-обратно в год на двоих, три-четыре тысячи баксов – это не вопрос, мы решали с тобой задачки и посложнее. Жилье на съем (одно-двух спальное) в том пригороде, где завод находится, это тоже не проблема, я узнавал. Относительно недорого. Машину от завода ты получишь. А все остальное, оно ведь и в Чикаго, и в Хьюстоне примерно одинаковое. Русскоязычная община там есть, ивритоязычная тоже, телевизионное вещание на обоих этих языках имеется. Америку немного шире и глубже с Зоей узнаете, внушает Надав, напирая на мои фланги. И вот тут я поднимаю глаза и лицом начинаю выражать сомнение в услышаном. Но Надав рвётся вперёд:
- А про возраст твой я тебе так скажу, что ты супротив меня ещё мальчишка. Тебе ведь и семидесяти двух нет. И лапа у тебя, как тиски. На вид ты за четыре года не изменился. Мне вон летом уже семьдесят восемь, а я ещё гоняю по миру во все концы, и всё ещё успеваю за теми, кто помоложе.
Под таким напором я начинаю понемногу отползать, оттягивая защиту назад и вширь. Мол, надо подумать, надо посмотреть... Он тут же перехватывает эту мою подачу и предлагает сразу, как вернусь в Америку, прилететь к нему в Хьюстон, куда он сам собирается через неделю. Времени в этот раз поездка туда у него возьмёт много, посколько закрыть квартальные дела, да и годовые налоговые декларации не успеть ему ранее 15 апреля подготовить. И вот там на месте мне, якобы, будет легче и проще все осознать, прояснить и принять решение. А он со своей стороны открыт для согласования там же на месте всех узловых вопросов.
- Ты, Радомир, подумай спокойно, с Зоей поговори и посоветуйся. А в четверг-пятницу давай мы с тобой встретимся, хочешь за обедом, хочешь за ужином, я тут у нас в Кармиэле чудный ресторанчик знаю неподалёку, и там мы всё это по второму кругу пройдём, общие точки в решениях наметим. А я уже, прилетев в Хьюстон, начну конкретными вещами заниматься, плацдарм готовить.
- Что-то ты, Надав, прямо с места в такой разгон пускаешься. Я просто не успеваю оглядеться и оценить положение вещей. Надо ведь хотя бы задание на проект посмотреть. Дело-то серьёзное.
Первая отака отбита. Напор немного ослаблен. Начинаем с начала.
- Я понимаю. Поэтому и предлагаю ещё пару раз до моего отъезда встретиться, все обсудить и обмусолить. А в промежутках ты с ребятами из инженерного отдела посиди-поговори. Представление составь о предстоящей работе. Мыслями с ними перекинься, намётки сделайте. Через пару месяцев, после обдумывания там дома, в Чикаго, прилетишь сюда, в Израиль, на три-четыре недели. Мы над проектом уже поплотнее посидим, взаимодействие отладим.
Надав просто лучится благожелательностью. Чувствуется, что ему это действительно нужно. И весь вопрос, так как он его понимает, состоит в том, чтобы найти весомые доводы о такой же необходимости всего этого для меня. Поэтому начинает он затягивать меня в соучастники, ибо сопричастие, по его мнению – самый лучший способ увлечь человека.
- Видишь, Радомир, работа предстоит большая, одному Американскому заводику её не потянуть, придется разделить на двоих NТС-Израиль и NТС-Америка. Заказчиков у нас тоже двое будет, на четверть здешний, а на три четверти – тамошний. Со здешними у тебя прекрасные отношения были, поэтому тут я проблем не вижу. Они до сих пор тебя помнят и о тебе спрашивают. А вот там надо всё заново отлаживать. И после твоего пребывания здесь, нам с тобой уже вдвоём туда лететь придется и аттестацию предприятия с новым заказчиком проводить. Ты не забыл, как это делается?
- Слушай, Надав, я ведь тебе ДА ещё не сказал, а ты уже запряг и погоняешь.- начинаю я ворчать и отбиваться, растягивая атакующие силы со стороны на сторону и, тем самым ослабляя их напор..
- Ты же меня знаешь, Радомир! И я тебя тоже знаю. - Надав смеётся и заходит с другой стороны. - Да и, подумай, как тут иначе? Дело-то серьезное и делать его надо с серьезными людьми и по-серьёзному. А мы ведь двадцать лет проработали в одной упряжке! И как! Я понимаю, что ты за два года расслабился и отошел душой от наших проблем, но ведь твой двадцатилетний опыт никуда не делся. И он нам сегодня необходим!
Я всё жду, когда же Надав сядет на любимого конька и от частных проблем, перейдёт к глобальным. И точно, он начинает разворот в эту сторону.
- Я считаю, что сейчас положение на нашем рынке, в связи с изменением раскладки сил в мире в целом и Средиземноморского баланса в частности, требует новых и решительных подходов. Это уже большие люди наверху решают. – Вот это уже понятнее и яснее, это уже ближе к коже. И он продолжает меня убеждать. - А в больших решениях, ты не хуже меня знаешь, там большие деньги замешаны... Подумай, ведь тут о таких объёмах речь идет, что нам с тобой раньше и не снились.
- Хорошо, я подумаю.- Деньги - это деньги, и я снижаю уровень сопротивления.
- Вот и замечательно. Вот и прекрасно. Я был уверен, что найду в тебе соратника. Мы ведь столько лет знаем друг друга... И многое могли бы ещё раскрутить в нашем деле. Если бы ты в 2011-м не решил уехать, то до сих пор бы командовал технической службой завода. Более того, если бы сегодня ты захотел вернуться, двери NTC-Israel для тебя всегда открыты. И я даже сказал бы, что вижу для тебя более высокое кресло в структуре завода. Но об этом разговор у нас будет позже...
Это признак того, что первый тайм закончен, и можно плавно переходить к отдыху.
- Надав, мне уже достаточно и того, что ты тут на мою голову напланировал. Дай передохнуть. Я ведь в Израиль в гости приехал, родных и друзей повидать, а ты меня сразу в такие оглобли впрягаешь!
- Я тебя понимаю.- хохочет он.- К лёгкой жизни человек быстро привыкает. Это ты хочешь мне сказать?
- Нет. Ты сам только что сказал, что хорошо меня знаешь. И должен помнить, для меня в любом деле важна уверенность, что оно мне посильно. Это ты привык, как бизнесмен, за всё подряд хвататься. А мне же это потом ещё и сделать надо, да так, чтобы оно работало! Я вовсе не хочу сказать, что твоя работа легче, упаси Б-г! Но и мою не стоит из шахмат в щелбанчики перестраивать. Дай подумать, Надав.
- А я тебе не мешаю. Думай. Но, я уже сказал, что при этом хочу видеть и ощущать в тебе союзника. И даже, если мы полностью не договоримся по этому вопросу сейчас, то хотя бы, как на консультанта, я хотел бы на тебя уже рассчитывать. В этом-то ты мне не откажешь? Что, кстати, у тебя сегодня на вечер запланировано?
- Друзья хотят вечером меня заполучить, а я их рвусь увидеть. Такой план.- и я поглядываю на часы.- Там уже на 15 человек ужин готовят. С узбекским пловом и всем таким остальным.
- Друзья и плов – это хорошо. А где ты остановишься? Супруга моя в Морокко в путешествие с подругами улетела, если хочешь, наш дом к твоим услугам. Кстати она Вам с Зоей приветы передавала.
- Спасибо, Надав. Мне неловко тебя обременять. Да и с устройством в Кармиэле нет у меня проблем. Родной город, все-таки.
- Нет – так нет. Моё дело предложить... Ну, а в остальном, договорились? Послезавтра я тебя жду ближе к обеду...
Таким было окончанием первого «рабочего» дня в Кармиэле. Вечер с друзьями был весёлым, бурным и упоительным по всем принятым в этом деле показателям. Праздник был обоюдным, и для них, и для меня... А потом уже было двухнедельное головокружительное метание из города в город, из гостей в гости, возврат к делам с Надавом, обед с ним, субботний семейный сбор у брата в Тель-Авиве...
И почему-то более трудным оказался перелёт в обратную сторону, на запад. Из Израиля в Америку... Чувствовалось, что он, Израиль, не хочет нас так легко отпускать...
* * *
Если быть честным, то во всей этой путешественной круговерти, о Чикаго я вспоминал редко. Как правило, вечерами, уже засыпая и перебирая в мыслях события после суматошного дня или вечера. А вот сейчас, проснувшись из-за джет-лега посреди ночи, сижу уже у себя дома, в удивительно привычной обстановке, дышу американским воздухом и вспоминаю о поездке, как о чем-то совсем далёком. Хотя тут я, наверное, не прав. Так легко вытереть её из памяти мне не даёт Надав, уже приславший письмишко о том, как он был рад увидеться со мной в Кармиэле, и про то, какие планы и наметки зреют там у него в Хьюстоне сейчас. Но, поскольку речь идет о середине апреля, я думаю, что всё оно ещё не сразу будет видно. Там ведь, по-моим прикидкам, и другие взаимодействующие стороны имеются со своими планами. Пока это оно у него всё совпадет и утрясётся. Но босс мой привык продвигаться вперёд с налёту и с разбегу. Такая у него система построения бизнеса.
Правда, и сам я, по своему складу, тоже очень неспокойный и неусидчивый (от слова усидеть) человек. Вечно меня куда-то заносит и влечёт. Жена вот, выслушав меня, по началу высказала два трезвых суждения. Первое, это то, что я был бы не я, если бы такого не случилось. И второе, что лучше все-таки, когда есть такие новости и такие предложения, чем когда нет никаких... Мудрая она у меня женщина. Как-никак, но совместных полвека дают о себе знать. «Декабристка!» И в Хьюстон ей, чувствуется, попасть захотелось, на Техас посмотреть, и на всякие другие южные окраины США тоже... С близкого расстояния. Что ж, время покажет. Может быть и посмотрим.
Чикаго,
2016