В последнее время иркутский региональный лексикон пополнился мудреным заморским словом – агломерация. Смысл подобного градостроительного явления сугубо урбанистический, подразумевающий глобальное поглощение городом всех мыслимых и немыслимых окрестностей и создание на этой базе урбанистического монстра – громадного мегаполиса. Чрево этого индустриального гиганта должно быть наполнено не только заводами, фабриками, промышленными и торговыми терминалами, строительной индустрией, но и людскими ресурсами (прошу прощения за обезличенный лексикон) и городской градостроительной инфраструктурой. Словом, вся Россия – сплошной мегаполис. В Приангарье же предполагается на начальном этапе объединить города Иркутск, Шелехов, Ангарск.
Подобная идея, как и само слово - агломерация не нова. Тот, кто относит себя к поколению 60-70-х , хорошо помнит энергичные напоминания о неизбежном размывании противоречий между городом и деревней и превращение страны в сплошной индустриальный каток. На нем, на катке, как обещал Н.С.Хрущев, мы уже в 80-х должны были на половину въехать в коммунизм. Об этом как о почти решенном факте говорилось в учебниках, по которым мы учились в школах. Уже тогда мы знали, что в городах, где население переваливало за миллион, обязательно будет построен метрополитен. И, кстати, кое-где это удалось реализовать. К примеру, ближайший наш сосед Новосибирск. С замиранием сердца, мы вчитывались в строки, которые гласили, что грядущая поголовная урбанизация сделает бесплатными продукты питания, квартплату, курортный отдых и много еще чего такого, от чего дух захватывало. И верилось, и… Кто же знал, что будущее так жестоко нас кинет?
Но я не жалею. Пусть порой лукавыми оказались посулы вождей тех лет, пусть было горьким разочарование, но сама идея «индустриального катка», его созидающая энергетика, синтез человеческого ума и природных ресурсов глубоко засели в мое серое вещество. И когда в России наступила вопиющая «мерзость запустения», она только лишний раз подтвердила, что какой бы «совковой» ни была политика тех лет, в индустриальной доминанте страна шла «верной дорогой». И первый искусственный спутник, и первый полет человека в космос, и первый атомоход, и передовая наука, и много еще чего первого, нового и передового – это все результат «индустриального катка».
И вот это «хорошо забытое старое» возвращается. И слово агломерация замелькала на страницах газет и с экранов телевизоров, и о мощном промышленном подъеме Приангарского региона заговорили, и даже о строительстве метрополитена в столице Приангарья, пусть в ерническом плане, но ведь заговорили же! Хотя уж если быть до конца откровенным, то агломерацию, в виде Ангарска, Шелехова и Иркутска, еще, к стати и Усолья-Сибирского мы получили уже давно - сразу с возникновением двух первых энерго-промышленных центров, городов алюминщиков и нефтехимиков. Просто этот сложный индустриальный узел был именно так спроектирован учеными - с учетом местности, и климатических условий – чтобы меньше нарушалась экология. Так, к примеру, считает наш иркутский ученый, доктор наук А.В.Белов.
Наверное, метро для такого мегаполиса в ближайшие полвека это действительно фантастика. Из-за огромных, по городским меркам расстояний. Но разве в этом дело? Важно, что ожила, забурлила, осмелела и дерзко заработала человеческая мысль. Сгустки нейроэнергии, как вспышки на солнце отправляют интеллектуальные импульсы каждому из нас – думайте, спорьте, предлагайте. Идеи, свежие, оригинальные, пусть порой чересчур фантастические кричат со страниц газет, интернетовских сайтов, в докладах и сообщениях местной научной элиты.
Но я фатально убежден, что в этом мире «случайностей нет». Если был спад, значит это было зачем-то нужно? Кому? Провидению? Или нам с вами? Думается, все же нам с вами. Для чего?
Помните, в совковые времена был очень хороший девиз: «бороться, искать, найти, не сдаваться!» И, по моему глубокому убеждению, Россия просто обречена следовать этому девизу. Во всяком случае, вся наша история тому подтверждение. Этот поиск Беловодья, страны идеальных людей и условий, будет постоянно толкать нас на генерацию новых идей, возможностей, более совершенных векторов своего развития. Мы будем вновь наступать на грабли, набивать шишки, но упорно идти вперед, как и должна действовать активная, пассионарная нация, нация королевых, курчатовых, вернадских и т..д.
И все же… Как бы еще научиться пореже на грабли наступать.
У китайцев есть хороший девиз нынешнего успешного развития. Он звучит примерно так: в будущее, через призму прошлого! Как это верно и актуально. Сможем ли мы так? Сможем ли трезво и хладнокровно оценить, что нам в этой жизни удалось и смело взять это в дальнейший исторический путь, а что оставить с Богом в прошлом, простить его и больше подобных ошибок не совершать? К сожалению, ответа на эти вопросы я не знаю. Но надежды в здравый смысл не теряю.
Убежден, что направление экономического развития Иркутской области, со ставкой на опорный регион выбрано правильным. Если расстановка интеллектуальных и производственных сил будет выбрана удачной, это придаст мощный импульс эффекту «индустриального катка». Я уверен, что экономический бум России не за горами. Но как бы нам опять с водой не выплеснуть ребенка. И здесь я, прежде всего, подразумеваю идеологическую составляющую. Для чего нам нужен экономический рост? Во имя чего или кого должна работать российская индустрия? Если во имя победы эфемерных идей рынка, демократии и глобализации, то мы снова повторим роковые 90-е, но в уже более худшем варианте. Или же мы всерьез займемся реализацией замечательных слов русского писателя А.И.Солженицына – «сбережением народа». Да, простого россиянина, его семьи, его дома. Будем думать не сколько стали выплавляется на душу населения в стране, а как живется этой душе. Есть ли у него дом и какой? Не жилплощадь, а дом или комфортная квартира. Какая медицинская помощь оказывается его детям. Как верно и преданно служат ему чиновники, которых он поит и кормит. Как часто и куда он ездит отдыхать. Как он питается. Есть ли у него машина. Надежно ли стоят на его защите правоохранительные органы и т.д.
Я понимаю, что руководство Приангарья взялось за серьезную и очень ответственную работу – создать в области экономически сильный и динамичный регион. Эта работа многогранна и требует достаточно точной шлифовки каждой своей грани. И как нам представляется, долг каждого сибиряка, заинтересованного в дальнейшем развитии области посильно помочь этой шлифовке.
Я предлагаю свое видение одной из серьезнейших проблем – создания достойных жилищных условий нынешним и будущим жителям намечающегося мегаполиса. Я убежден, что в этом вопросе старое «совковое» мышление не только не преодолено, но и получило дальнейшее развитие. Хотя совершенно очевидно, и подтверждается многими специалистами и опытом развитых стран, что «хрущебный» путь городской застройки – путь тупиковый. К тому же, дорогостоящий. Вот заметка из «Областной газеты».
«После недавнего урагана обрушилась стена в жилом пятиэтажном доме в Ново-Ленино. 24 мая городские чиновники и журналисты выехали на место происшествия. Как выяснилось, то же самое могло случиться с любым из 300 домов 335-й серии, стоящих в Иркутске.
Ситуацию комментирует председатель комитета по градостроительной политике городской администрации Евгений Харитонов:
- Причины обрушения внешней панели дома № 232 на улице Баумана специалистам известны: несоблюдение технологий строительства, непрочные материалы, коррозия наружных арматурных сеток. Дело в том, что при его возведении использовался газозолобетон, срок эксплуатации которого составляет максимум 30 лет, фактически же домам этой серии исполнилось по 45-47 лет. Кроме того, с 1980-х годов, когда начался процесс разрушения панелей в хрущевках, серьезных исследований, а уж тем более восстановительных работ, не производилось.
Домов такой серии только в Ново-Ленино 60, и все они требуют ремонта. Такие же дома есть в микрорайоне Юбилейном, на Синюшиной Горе и улице Байкальской - всего по городу их более 300…
- Проблема хрущевок характерна для многих городов России, в Иркутской области она особенно актуальна в Усолье-Сибирском, Ангарске, Черемхово. Этот больной вопрос надо обсуждать на федеральном уровне, потому что силами одного города решить его чрезвычайно сложно. В свое время 335-я серия была сертифицирована Госстроем. Это ошибка государственного уровня, которую теперь нам надо исправлять, - заключил Евгений Харитонов».
Мне представляется, что проблема себя не изжила и архитекторы многих городов России, увлеченные идеями урбанизации, преследуют нередко лишь цели прагматичные, основанные на выгоде, порой сиюминутной. В расчет часто берется чуждая для данного климатического региона практика городской застройки. При этом, напрочь, отрицаются проблемы философии жилища. Человеку предлагается не то, что он хочет, а навязываются стереотипы моды на жилье. Предлагается «точно такой же халатик, но без перламутровых пуговиц». Это не правильно. У человека должен быть выбор, и не малый, если мы ставим человека в центр всех наших свершений.
В связи с инициативой губернатора Д.Ф.Мезенцева о строительстве в Иркутске уникального 130-го квартала появилась надежда, что существовавшая на протяжении многих десятилетий идеология города как урбанизированного монстра, довлеющего над человеком, давящего на его психику и сознание пошатнулась и возможно, мы станем свидетелями совершенно иного подхода к вопросам современного градостроительства.
В предлагаемой ниже работе я постарался ответить на какие-то непростые вопросы. Понимаю, что тема настолько сложна и неоднозначна, что вызовет как много согласий, так и возражений. Что ж, диалог – это очень даже не плохо.
***
Рушат дом. Трое дюжих мужиков в пыльных спецовках налегают на железные ломы-гвоздодеры, подсовывают их под доски обшива, которые отдираются с треском, хрустом и скрежетом. И даже не столько отдираются, сколько ломаются, превращаясь в щепное крошево. Да, на совесть делали в старину, с кондачка тут не одолеешь, попотеть придется. Мужики коротко перекуривают и с новым ожесточением кидаются на приступ дома. И все же, дело хоть со скрипом, но продвигается.
А дом-то старинный, второго такого нет в городе. Интересно, сколько же он простоял? На вскидку не меньше века. Кто строил его? Иркутский купец ли, мещанин? Хотя кем бы он ни был, строил он эту хоромину, видно, не только для того, чтобы укрывать от непогоды и лютых сибирских морозов свое бренное тело. Иначе не пошла бы фасаду затейливая вязь деревянной резьбы, поскромней бы выглядели наличники, не появились бы парадные двери и высокое крыльцо с тесанными балясинами.
Падает к ногам крошево резных деревянных кружев со следами иссохшей краски. Поднимаю потрескавшийся от многолетья теплый сосновый завиток, машинально провожу пальцами по сквозному пропилу. Увы, время берет свое. Сколько же лет защищал этот дощатый, резной обшив от непогоды главный сруб? Впрочем, какая разница, все равно уже ничего не воротишь.
Наверное, вот так же проводил рукой по узорочью, любуясь своей работой, отстоящий от нас на столетие, потерянный в поколениях деревянных дел мастер. О чем он думал в тот момент? Предвидел ли он конец своего творения именно таким, помятуя вечную истину – ничто не вечно под луной…
И в самом деле ломать - не строить. Уже полетели одно за другим с грохотом и известковой пылью к кирпичному фундаменту толстые, точно литые, только потемневшие от времени пронумерованные свежей масляной краской бревна. Стукни обухом по каждому и получишь в ответ гулкое – жи-и-ву-у-у! Поднаторели мы в последнее время в ломке. Хотя, нет худа, без добра. Скоро эти могутные венцы лягут в срубы дач, банек, а остальное – распиленное и расколотое – в дровяные поленницы. Практичный нынче народ пошел. Как говорится, на ходу подметки рвет, палец в рот не клади, так ручищу то по самый локоть и оттяпает. А уж купленный за бесценок, пусть и памятник архитектуры разнесет вдребезги.
Впрочем, вправе ли я кого-то судить? Может и в самом деле справедливо присловье: все, что не делается, делается к лучшему? Ну, снесут этот дом, даже если он и представляет историческую или архитектурную ценность. А на его место забабахают бетонную девятиэтажку – для людей же польза. Сколько их сегодня ютится в трущобах в самом центре города. Без воды, коммунальных услуг, с печным отоплением, с вонючими помойками под самыми окнами. Люди то в чем виноваты? Сколько лет ждали они, когда государство предоставит им благоустроенное жилье. Но шли годы, люди старились, надежды таяли. И вот лед тронулся, щепки полетели. Вроде как радоваться надо. Но отчего же сердцу как-то не по себе, стучит виновато. Может оттого, что на моих глазах рушили не просто дом, бездушное нагромождение балок, досок, бревен и кирпичей , а сравнивали с землей живой человеческий мир, жилище – очаг, хранилище семейных тайн, традиций, уклада. Эти стены десятилетиями впитывали в себя людскую речь, детский смех и плач, песни, молитвы, запахи, большие и маленькие тайны, секреты, рождения и смерти. В битом кирпиче, я заметилл, валялись припорошенные едкой печной пылью детские игрушки, худая кухонная утварь, старые пожелтевшие книги, рамки для фотокарточек, изуродованная старая мебель. Еще вчера здесь жили люди, сегодня по этому месту пройдется бульдозерная лопата.
А может обьяснение моего странного душевного состояния было в другом? Может я просто не мог постигнуть умом и сердцем, как же это так: у нас на глазах рушили вобщем-то еще крепкое, хотя и трубеющее ремонта, но добротное жилье, способное служить человеку еще много лет (одни бревна чего стоят!), с одной лишь целью, чтобы на этом же самом месте построить то же самое жилье! Парадокс. Но простоит ли, переживет своего деревянного собрата бетонная коробка? Сто к одному, что нет. И примеров тому полно. Построенные в 60-70-х ушедшего века панельные «хрущебки» сыплются, как карточные домики по всей России, превращаясь для местных властей в не проходящую головную боль.
Я смог бы еще понять, если бы у меня на глазах сносили ветхую, отслужившую свой век лачугу. Их много в нашем городе. А тут ведь замечательный дом. Если справедлива истина, что красота познается в сравнении и разнообразии, то Иркутск в осмыслении прекрасного, в данном случае, пошел по ложному пути. Но это одна сторона медали, где действуют лишь неодушевленные категории, а как быть с людьми?
Знаком с одной старушкой, которая в былые годы бесконечно ходила по городским инстанциям и многажды упрашивала несговорчивые власти не сносить ее дом. Снесли ведь. И глазом не моргнули. И даже строго попеняли заплаканной старушке, что, мол, такая вот она ретроградная и дальше своего носа , или уж на крайний случай, своего огородика ничего-то и не видит, какое светлое будущее уготовано ее землякам-сибирякам. Мол, тут пострадаете вы одна, зато сотня-другая народу получит полный набор коммунальных удобств.
Казалось бы, благородная миссия – облагодетельствовать многих на несчастье одного. Великий классик говорил: «Дело крепко, когда под ним струится кровь». Сколько раз замешивали на ней раствор под фундаменты светлого будущего. И что там несчастье какой-то старухи, или жильцов бывшего архитектурного памятника в сравнении с могучим гражданским порывом просвещенных архитекторов облагодетельствовать все человечество. Но сначала разрушить мир до основанья…
Однако задумываемся ли когда, что мы теряем при этом? В технократической страсти устройства коммунального общежития, увлекаясь порой мнимой экономической выгодой и бездушным прагматизмом, мы забываем о более высоких ценностях. И главная из них – человек. И пренебрежение его достоинствам, его запросам рождает уродливые явления в нашей действительности.
В начале 90-х, весной, общественность Иркутска была взбудоражена чудовищным случаем: покончил жизнь самоубийством Иван Иванович Бехтольд, ссыльный немец, пенсионер, много лет проработавший на Лисихинском кирпичном заводе. Это предприятие и выделило когда-то Бехтольду добротный коттедж, как лучшему бульдозеристу. Жил-поживал в доме Иван Иванович, растил детей, внуков и не думал, не гадал, что беда в лице административной системы, готовит ему адский подарочек. Бехтольда вместе с семьей выселили из коттеджа, который по плану генеральной застройки попал под привычное для иркутян дело – снос. Сколько ни бился пенсионер, сколько не обивал пороги различных городских и областных учреждений, не помогло. И тогда…
Сын Бехтольда написал в редакцию областной газеты: «…Мой отец покончил жизнь самоубийством. Причина смерти – квартирный вопрос. Сейчас много говорится и пишется об индивидуальном строительстве, о том, что каждая семья должна иметь квартиру. О том, что старики должны жить рядом с детьми. Моего отца всего этого лишили… И коттеджи, прекрасные коттеджи в центре города сносят… »
Увы, это так, сносят до сих пор. Журналистка областной газеты, написавшая про этот случай, основную причину трагедии усмотрела в «дефиците человечности» и у чиновников и просто у жителей, в окружении которых жил Бехтольд. Что ж, обвинение справедливое, хоть и достаточно универсальное.
Мне представляется, причины здесь более глубоки и некоторые из них можно конкретизировать. Ведь не родился же этот самый дефицит человечности на голом месте, наверняка он имеет свой фундамент и тех «творцов», которые его когда-то закладывали. Можно для начала задаться вопросами: что же еще, кроме дефицита человечности является мощным оружием в руках административной системы? И не повторится ли старая трагедия, теперь уже не на Донской, а на какой-нибудь другой улице города?
Несколько лет назад автору этих строк довелось жить с семьей в частном доме. В то время район, где располагался дом, еще не тревожили чиновники от архитектуры, и жилось нам всем хоть и не со всеми удобствами, зато тихо и спокойно. Потом мы получили квартиру в панельном многоэтажном доме, но связей со своими бывшими соседями не порывали. И вот однажды в редакции, где тогда работал один из авторов этих строк, раздался телефонный звонок. Звонила наша бывшая соседка. Была она напугана тем, что до нее дошли слухи, будто околоток, в котором находился ее дом, будут на днях сносить. Когда я приехал, на усадьбе шли бурные дебаты – собрались ближайшие, воинственно настроенные соседи и обсуждали план действий, как противостоять чиновному разгулу. Совсем как в подмосковном Бутове. Решили пойти по экстремальному пути: написать протестующие плакаты, забаррикадироваться и грудью пойти на тракторы, которые пришлют для сноса. На лицах «баррикадников» было написано, в самом деле, нешуточное негодование.
- Господи, - причитала моя бывшая соседка. – Ну, совсем, совсем нет никаких прав. Живу в собственном доме и не знаю, что ждет меня через два года. Снесут мой дом или дадут еще пожить. Я не знаю, сажать мне нынче огород или махнуть на все рукой. И как махнуть-то, если мне надо четверых маленьких детей кормить. Я не знаю, чинить мне забор или нет, красить ли фасад и наличники? Я не могу заявить о своем протесте. Меня не спрашивают – согласна ли я. Вокруг меня создали какой-то ореол частника-собственника, кулака, который мешает развиваться городу. А я просто хочу жить так, как мне удобно, как мне по душе. Я не хочу, чтобы кто-то решал и думал за меня.
К счастью слухи оказались ложными. В горисполкоме мне даже выдали бумажку, что в ближайшие два года в интересующем меня районе никакого сноса строений производиться не будет. Но только два года. И это все гарантии. А как жить дальше? Вот так до конца дней своих остаться на положении временщиков в ситуации, которую даже дурацкой нельзя назвать?
«Идут годы, разрушаются дома. В нашем доме в третьей квартире давно уже не живут, обвалилась крыша, пришлось людям бросить свое жилье и перебираться на частную квартиру. Мы чувствуем себя временщиками в своем собственном доме и не можем провести даже ремонт. Неизвестно, что будет завтра, стоит ли отстраивать дома, когда никто не знает, сколько им придется еще простоять».
Это строки из открытого письма иркутян опубликованной в областной молодежной газете. Двадцать лет люди жили в неведении, что день грядущий им готовит. Двадцать лет без прав, в слепой надежде на чью-то коллективно-административную милость, а точнее на чиновничье-бюрократическое равнодушие.
Подобные примеры можно приводить бесконечно, но и этих достаточно, чтобы понять, что здесь что-то не так, куда-то мы не туда гребем, хотя вроде бы все основные призывы верны: «Обеспечить, ввести, сдать…» Обеспечиваем, вводим, сдаем, а нехватка жилья все острей и острей.
Мне представляется, что на остром жилищном кризисе сказались прошлые грубые издержки идеологического характера, когда единственно верным и правильным было признанно направление на многоэтажную городскую застройку.
В былые годы под нее отводились обширные районы частного сектора, где преобладали еще не старые, крепкие и красивые дома. А центр медленно и уверенно чах и хирел. Подобный подход стал нормой, что, кстати, вполне укладывалось и идеологию «индустриального катка». Но тогда и время было другое и финансовые возможности страны, области и города были совсем иными.
Норма же, в свою очередь, по моему убеждению, выработала устойчивые стереотипы мышления. Изжиты ли они сейчас? Как уже говорилось, мы бы не спешили отвечать на эти вопросы утвердительно.
«В городской черте в основном будет вестись многоэтажная застройка. Строить низкоэтажные дома, значит нерационально использовать городские земельные площади». – Это вполне устоявшееся, мы бы даже назвали его агрессивно-доминирующее мнение городских архитекторов. И не только, к сожалению, архитекторов.
Представляется, что было правильным и справедливым сопоставить две тенденции в развитии жилищного домостроительства – отечественную и мировую. Вот рассказ известного политика и экономиста Геннадия Фильшина, обьехавшего полмира. Как пример он приводит опыт Японии.
«Это страна, как известно, с крайне ограниченными земельными ресурсами. Перенаселенность – страшная. Казалось бы, кому, как не ей при строительстве жилья забираться все выше и выше. Конечно, высотные здания там есть. Но это не бросается в глаза. Мы были в провинции Сикава. Там, исключая город Канадзаву, где смешанное строительство, на всей территории провинции мы видели в основном одно-, двух и трехэтажные коттеджи. Причем участки вокруг них – ну трудно поверить – 10-15-20 квадратных метров! Но, несмотря на их малую величину, здесь умудряются расти мандарины, яблони и другие цитрусовые и фруктовые деревья. Кроме того, это место, где отдыхает семья. Японцы ведь очень оригинальный народ, и на этом клочке земли они творят просто чудеса. Ставят, к примеру, где-нибудь в укромном месте усадьбы небольшой валун, а из-под него бежит маленький ручеек из водопроводного крана и все это создает впечатление хоть и маленького, но естественного природного оазиса в городской черте».
Известный философ-просветитель Жан Жак Руссо, мечтая о светлом будущем, когда земля станет цветущей планетой, для достижения этой цели видел один путь: «Каждый должен возделывать свой сад». Правда его теория естественного человека подвергалась уничижающей критике со стороны другого просветителя, углядевшего в руссоизме возврат чуть ли не к первобытному состоянию общества. Если это все перевести на современный язык, то Руссо для своего времени, а уж для нашего в особенности был и остается косным консерватором и ретроградом.
К чему я клоню? А к тому, что слова Геннадия Фильшина, по отношению к японцам уж чересчур консервативны. Ведь эта страна высоких технологий, прогресса и т.д. и вдруг теория естественного человека. По нашему представлению она должна сплошь состоять из небоскребов и плотно стоящих многоэтажек, т.к. все ее стомиллионное население помещается лишь на территории одной лишь нашей Амурской области. А они вон что вытворяют, да еще получают астрономические урожаи риса, овощей и фруктов, имеют уникальные парки и скверы, реликтовые места, леса, где хватает места всей природной фауне. Ну а если отбросить иронию и воспользоваться лишь голыми фактами, то окажется, что так живут чуть ли не все европейские страны. Недавно, президент Дмитрий Медведев, сказал, что есть страны, где низкоэтажная застройка составляет почти 95 процентов! В колыбели небоскребного строительства США, в особняках и канадских домиках наподобие тех, что у нас построены в микрорайоне Солнечный проживает от 70 до 80 процентов семей. Ну, а Россия, конечно, впереди планеты всей. Она самый главный прогрессист, потому что доля частного малоэтажного жилья составляет здесь всего 29 процентов! Остальное – «хрущебки», которые умудрялись строить даже в сельской местности и отапливать дровами. Эти факты нами взяты из книги «Дом в России. Идея национального дома». Авторы А.Кривов и Ю.Крупнов.
Книга в своем роде уникальна, так как рассматривает именно философию жилищного строительства. К фактам и идеям, изложенным в этой книге, мы будем еще не раз обращаться, как и к отдельным статьям известного публициста и политика Юрия Крупнова.
«Самый молодой и самый красивый город на Аляске – Анкоридж. Он мало похож на современные города, как здесь говорят, нижних штатов – в двух шагах от главной шумной улицы можно увидеть огороды… с картошкой. Анкоридж приземист и в нем нет ни одного небоскреба. Сказываются происхождение, местные условия – город находится в зоне землетрясений», - писала одна из областных газет.
Добавим к этому несколько фактов.
Землетрясение «страстной пятницы», происшедшее на Аляске 27 марта 1964 года, было одним из самых крупных, когда-либо известных человечеству. Случись это землетрясение в более густонаселенном районе, оно стало бы одним из крупнейших стихийных бедствий. Эпицентр главного землетрясения находился примерно на полпути между городами Анкоридж и Валдиз. Значительные разрушения охватили площадь более 65 тыс. кв.км. Во время землетрясения очень сильно пострадал Анкоридж. В городе было снесено 36 кварталов. Разрушились линии связи, были порваны водо- и газопроводы. Сильно пострадал и город Сьюард, где в результате землетрясения взорвались нефтяные баки. В городе начались пожары. Даже в таком малонаселенном районе, как Аляска, погиб 131 человек.
Практически город отстраивали заново и учли все ошибки, которые были допущены в градостроительной практике. Сейчас здесь проживает от 250 до 300 тысяч жителей. Был сделан следующий вывод: самыми безопасными в в плане сейсмичности являются деревянные подвижные низкоэтажные дома и бетонные, именно бетонные, монолитные с мощными, глубоко уходящими в землю фундаментами, и достаточно дорогие в плане затратности строительства. Случившиеся в последние годы нового века на Аляске землетрясение уже меньшей интенсивности, лишь подтвердило правоту такого подхода, как и недавнее землетрясение в Корякии также свидетельствовало, что менее всего пострадала низкоэтажная застройка.
А что же Иркутск? Ведь не для кого не секрет, что наш любимый город расположен в активной зоне сейсмичности. И вот некоторые из последних прогнозов, опубликованный в Иркутской газете «Комсомольская правда».
«Комсомолка» узнала, что нас ждет по прогнозам ученых.
Досье "КП": Леви Кирилл Георгиевич - профессор, доктор геолого-минералогических наук, заместитель директора Института земной коры, член-корреспондент Академии естественных наук. Автор более 120 научных работ. Предложил оригинальный подход к анализу проявлений сейсмичности, руководит группой долгосрочных прогнозов землетрясений и связанных с этим явлений. Один из разработчиков научно-технической программы "Сейсмобезопасность Иркутской области".
Вот его прогноз.
«Через 3 года Иркутску предстоит пережить серьезные потрясения. Ученые прогнозируют на этот период увеличение числа сильных землетрясений.
- В 2009-2015 годах в нашей зоне предполагается резкий рост сейсмической активности. В эти годы иркутян ждут землетрясения большой разрушительной силы. Активизируются и другие геологические процессы - приходится ждать оползней, селей, массовых сходов снежных лавин. По нашим оценкам, на эти же годы приходится и очередной максимум солнечной активности. Сейчас ученые фиксируют опасное "предгрозовое" затишье - сильных катаклизмов нет, и не ожидается. Природа копит силы.
Надо максимально использовать оставшиеся в запас - 3 "спокойных" года для того, чтобы отремонтировать все аварийные здания Иркутска, отселить людей из опасных помещений, проверить общественные и офисные здания с массовым пребыванием людей на предмет безопасности, - делает вывод Кирилл Леви. - Иначе рост числа и главное - силы землетрясений застанет нас врасплох».
Но… пока гром не грянет, мужик, а точнее люди ответственные за градостроительство, не перекрестятся. Мы по прежнему лезем вверх, и, похоже, остановить это стремительное «восхождение» вряд ли удастся в ближайшие годы. Дай Бог, что все обойдется, и прогнозы ученых останутся только прогнозами. А если гром грянет? А если зимой? Ведь Иркутск не Анкоридж, где климат значительно мягче из-за океанических течений, и хорошо растет картошка.
Хотя, конечно же, дело не в одной только картошке, которая при желании вполне может выполнить роль декоративного растения, как это было, в свое время, в Англии, откуда, как считают, и были завезены клубни в Россию. Просто американцы очень чутки на практицизм. Это у них в генах, в крови. Если дело не сулит любой практической выгоды, то вряд ли они будут с ним связываться.
Значит, есть в малоэтажной застройке свои резоны. И тендеции на особняковое жилье в странах Запада все возрастает. Вот, что пишут авторы «Дома в России». Ежегодно в США
под нужды пригородного и усадебного строительства отводится 1,2 млн. акров, т.е. около 500 тыс. гектаров при том, что долгосрочная программа строительства жилья ориентирует на продажу около 30 млн. домов к 2025 году с ежегодным уровнем продаж в 1,2 - 1,4 млн. домов и потребует для этого более чем 10 млн. гектар.
. Это закономерная, все возрастающая тенденция. А причиной, на наш взгляд, является тот самый руссоизм, который эволюционно заложен в каждом человеке.
Но какие же тенденции характерны для нашей действительности? В середине 50-х вышло печально известное постановление правительства СССР по борьбе с архитектурными излишествами. Теперь-то уж даже с самой низкой «кочки» зрения можно увидеть для чего появился сей документ – расчищалось место для массовой застройки городов унылыми и безликими многоэтажными коробками. Квартиры в таких домах до сих пор именую «хрущевками», хотя их следовало бы назвать «ле кобюзьевками». Но об этом мы еще поговорим.
Под видом целесообразности (слышите, как это актуально звучит и для нашего времени!) прикрываясь благородным лозунгом – жилье любой ценой – произошла своеобразная домостроительная монополизация, направленная на застройку жилых кварталов обезличенными многоэтажками. Все остальное обьявлялось хламом, не представляющим никакой ценности и обреченным на неминуемую погибель. Так все и произошло.
Помните печально известный рассказ Василия Макаровича Шукшина «Мастер», где чиновник, этакий советский терминатор прямолинейный и бескомпромиссный, хотя, по большому счету, заслуживающий жалости, говорит о храме, который должен быть разрушен: «Архитектор неизвестен. Как памятник архитектуры ценности не представляет, так как ничего нового для своего времени, каких-то неожиданных решений или поиска таковых автор здесь не высказал». Как будто жизнь наша только и состоит из поиска новизны во всем – от архитектуры до острых ощущений и удовольствий.
Н.В.Гоголь хотел, чтобы архитектура являлась, пусть «хоть в таком виде, в каком она была отрывками среди наших городов, при отжившем уже народе, чтобы при взгляде на нее осенила нас мысль, о минувшей жизни и погрузила нас в его быт, в его привычки и степень понимания и вызвала бы у нас благодарность за его существование, бывшее ступенью нашего собственного возвышения».
Для нас не важно – представляет ли художественную ценность тот или иной памятник. Да его и памятником назвать будет не правильно. Это просто показатель эпохи, ее духа, среды обитания людей былых времен.
К сожалению, специалистов архитекторов, работающих и думающих в традиционной манере не так уж много, а может им, просто, не дают возможности высказаться бюрократы всех уровней, типа уже описанной нами административной дамы.
Имя Валерия Трофимовича Щербина известно многим иркутянам. Он преподавал в иркутском политехе на кафедре истории архитектуры. У него уникальная коллеция фотографий по орнаменталистике деревянного зодчества Иркутска, а сам он скажет вам безошибочно, с какого дома тот или иной декор, на какой улице стоит дом и когда он построен. Несколько лет назад в иркутском альманахе «Сибирь» была опубликована с ним беседа «Ступени собственного возвышения», в которой он рассказывает:
- Во все времена выгодно было строить именно хороший дом, пусть немножко дороже, но максимально удобный для жизни людей. И нам не придется через двадцать или тридцать лет его ломать, как это уже сегодня происходит в ряде мест с панельными домами. Ведь если посчитать, то в конечном итоге для нас они оказались, чуть ли не золотыми, а мы ими заполнили города.
Какая польза от квадратных метров, если не формируется желанный для человека дом, полноценная среда для его жизни? Поставить задачу: дать каждой семье квартиру, и не уточнить о какой квартире, о каком доме, о какой среде идет речь, не считаться с желаниями и потребностями людей – настоящих заказчиков – оставить строителям право решать, что и как строить – значит идти навстречу новым возникающим противоречиям. Сейчас же мы проектируем индивидуальное (многоэтажное – прим.авт.)жилье, но в нем порой все выхолощено до такого уровня, что дом сам по себе мертв, в него даже нашу типовую мебель не сразу занесешь и разместишь, не говоря уже о том, что люди проживающие в нем, разобщены и одиноки.
Разумная, казалось бы, для архитекторов всех времен и народов мысль. Но вспомним и другую – «строить низкоэтажные дома – это значит нерационально использовать городские площади». Это ведет, якобы, к тому, что в городе будет низкая плотность населения, увеличаться размеры города, что вызовет дополнительные расходы на инфраструктуру – коммунальные услуги, транспорт, дороги, освещение и т.д.
Однако, мнение Валерия Трофимовича на этот счет несколько иное.
- Те же показатели плотности мы можем получить и при низкоэтажной застройке. Возведя одну или две девятиэтажки, мы уже по нормам не можем построить другие здания, иначе пространство между ними будет напоминать колодец.
Как говорится, эти бы слова, да Богу в уши. Сколько уже таких колодцев построено в городских микрорайонах Иркутска. Вид, надо сказать, представляют они собой уныло-агрессивный, да и какая может быть радость от того, что веки вечные тебе в окно будет глядеть не живой природный пейзаж, а однообразно монотонные выцветшие панели, порождающие такие же однообразные бесцветные мысли?
Если нет пророка в своем иркутском отечестве, то мы отсылаем читателей к уже цитируемой нами книге «Дом в России. Национальная идея», один из авторов которой Александр Сергеевич Кривов – президента Национального градостроительного общества и директор уникального Национального градостроительного института. Он, совсем молодым архитектором, занимался градостроительной политикой города Шевченко на побережье Каспия, проектированием для Петербурга, работал заместителем председателя Госгражданстроя СССР. Он лауреат Государственной премии России, автор множества архитектурных проектов и решений, а также ряда публицистических работ. Вот, одна из его основополагающих идей:
- Через два десятка лет, значительная часть населения страны, может, при благоприятных условиях и разумной политике, жить в собственных земельных владениях, в домах, где возможности для здоровой и интеллектуально полноценной жизни будут значительно выше, чем в сегодняшних городских квартирах. В основе реального развития России должно быть стремление обеспечить жителей страны условиями жизни мирового качества с помощью принципиально новой индустрии жизнеобеспечения.
Чувствуете? – мирового! Добавим, что «благоприятные условия и разумная политика» зависят в первую очередь от нашей с вами воли.
Но вернемся к пресловутой плотности. Альтернативный взгляд на общепринятую городскую застройку мы имеем. А теперь давайте сами хоть на глазок прикинем, сколько же места занимает на земле стандартная российская семья из четырех (пока-прим.авт.) человек в стандартной пятиэтажке. Калькулятора здесь не потребуется, можно как в старину, на пальцах.
Итак, загибаем три из них – примерно такое количество соток отведено пропорционально под нашу квартиру и санитарную зону вокруг многоэтажки. Загибаем еще пять – это наш загородный дачный участок, все-таки не будем забывать про «естественного человека», душа просит. Еще одна сотка – гараж с подьездной дорогой, и последний палец – общественное хранилище возле дома (все же на дачу не наездишься). Итого получается около десяти соток. Ого! Да это очень даже не мало, это очень даже прилично. Честно говоря, в городе у нас живет на редкость замечательный народ, потому что запросы у него гораздо скромней. Он говорит, дайте мне три-четыре сотки в городской черте, и я, как тот японец или европеец, построю двухквартирный коттедж, в котором буду жить я и мои престарелые родители. Кроме того, у меня на усадьбе будут баня, гараж, подвал для хранения овощей и картошки, а еще плодово-ягодные кустарники, великолепный газон, цветник, которые будут радовать меня и окружающих. Самое главное, земля будет при деле, а не превратиться в бесплодный неухоженный пустырь, каких полно вокруг наших многоэтажек. При этом дом, который я построю, простоит не двадцать тридцать лет, а сто и более. И мне не надо будет рвать свои жилы и душу на части, как тому пострелу, что везде поспел. Я постараюсь со своего огородика есть экологически чистые овощи, как это делает рядовой американец из Анкориджа или японец из провинции Сикава. Почему им можно, а нам нет? Или слеплены они из другого теста? Работать мы хотим и умеем, возможности для этого есть, так за чем же дело встало?
Но не только Щербин и Кривов, как специалисты-архитекторы и люди с высоким гражданским сознанием, которые смотрят не на один десяток лет вперед, сторонники низкоэтажной застройки. Озабочена этим и сибирская наука. Причем, озабочена с точки зрения повышенной сейсмичности нашего региона. Одним из последних инновационных проектов Иркутского научного центра СО РАН стал малоэтажный жилой дом для блокированной и усадебной застройки в сейсмических районах.
«По своей конструктивной схеме малоэтажный жилой дом относится к системам со скрытым металлическим каркасом,- пишут разработчики. – В конструкции каркаса здания реализована идея так называемой упруго-фрикционной системы, особенностью которой является целенаправленное использование эффекта повышенного рассеяния энергии при колебаниях здания за счет сухого трения специально запроектированных конструктивных элементов. В силу этого снижаются затраты на антисейсмические мероприятия при сохранении нормативного уровня сейсмичности здания».
Эта технология сходна с канадской. Но при этом, обратите внимание! – цена квадратного метра готового жилья в два раза ниже североамериканской и составляет 300 у.е.! При этом огнестойкость выше на четыре порядка и долговечность в два раза. Дом может стоять 120 лет и более! Но…
«Построить отдельный особняк – дело хлопотное. – пишет в «Литературной газете» Михаил Антонов. (ЛГЗ № 21-22, 31.05.06). - Чтобы они появлялись быстро и стоили дёшево, надо перевести их строительство на индустриальные рельсы, как в своё время панельное домостроение, и застраивать ими целые кварталы. Время точечной застройки кончилось.
Дом прибывает к вам в разобранном виде, как железнодорожный контейнер. У него нет фундамента, он стоит на регулируемой стальной раме, а сам контейнер, кстати, при желании превращается в гараж или в кладовую. Бригада из шести рабочих с автокраном собирает дом за один день из готовых элементов – «слоёных» панелей с теплоизоляцией. У активистов объединённой партии «Русь» уже налажено производство вполне добротных трёхэтажных домов. Поставить их строительство на поток – и стоимость квадратного метра упадёт до полутора тысяч рублей, это 50 долларов, а не 2–3 тысячи «зелёных», как ныне в Москве». Вот так!
***
Дом… Если взглянуть в этимологический словарь Фасмера, то вот несколько толкований приведенного выше слова: «дом, жилье», «строение, строительный лес», «почва», место жительства , «поместье, имение», «выгон, пастбище, жилье», «владею, обитаю, живу». (Попробуйте теперь это все отождествить со словом квартира).
И это не причуды разноязыкого населения нашей планеты, что в одном смысловом ряду стоят слова, не схожие по значению. Все они имеют между собой неразрывную связь и составляют лишь маленькую толику того, что включает в себя одно маленькое, привычное понятие, которое на большинстве славянских языков так и звучит – дом. Если деревенский студент говорит однокашникам – я поехал домой, то это значит не только в свое родительское жилище, а в деревню, к родным полям и лесам, озерам, болотам, проселочным дорогам и т.д.
«Родной дом,- пишет Василий Белов,- а в доме очаг и красный угол были средоточием хозяйственной жизни, центром всего крестьянского мира. Этот мир в материально-нравственном смысле составлял последовательно расширяющиеся круги, которые замыкали в себе сперва избу, потом весь дом, потом усадьбу, поле, поскотину, наконец гари и дальние лесные покосы, отстоявшие от деревни иногда верст на десять-пятнадцать».
Вот пишу я эти строки и вижу перед собой недвусмысленный, ухмыляющийся взгляд скептика, мол, Белов пишет о деревне, а мы ведем разговор о городской застройке. Но видится мне, что ухмылка эта и соответствует тому этическому уроню, в котором пребывает сегодня наш безбожный грешный мир, обьясняющий тяжелую болезнь общества универсальной формулировкой – дефицитом человечности.
А вот И.И.Бехтольд, по-видимому, повел бы себя совсем по другому. Вряд ли соотнесение идеи закладки и строительства дома с идеей сотворения мира вызвало бы у него легкомысленную усмешку. Пожалуй, он и сам бы привел немало интересных фактов из своей жизни, вспомнил рассказы родителей о том, насколько серьезно, уважительно и суеверно-преданно относился человек к своему родному дому даже не в столь отдаленные времена. И не важно где он жил – в городе ли, в деревне. Ритуал закладки дома, если верить источникам, мало чем отличался от деревенского. Да и мог ли он быть иным, если основные законы бытия были одинаковыми и тут и там. А скреплялись они верой православной, впитавшей в себя древние земледельческие культуры. Освящалось место постройки, отстроенный дом, приносилась ритуальная жертва и т.д. В Иркутске, говорят, до сих пор в углах старых домов находят при сносе золотые монеты.
Традиции эти сильны были вплоть до двадцатого века и убедиться в этом легко, стоит лишь открыть замечательные философско-публицистические работы известного русского сказочника А.Н.Афанасьева и неугомонного ходока земли русской, замечательного публициста С.В.Максимова. Лишь годы «великого перелома» расшатали основательно российский домостроительный уклад, разорив общину и уничтожив цвет крестьянства и купечества как в деревне, так и в городе. А окончательно добил и деревню и городского частника Никита-краснобаячник в 60-х годах ушедшего века. Последних правителей обойдем по умолчанию.
Предки наши в давние-давние времена выработали глубоко почтительное отношение к своему жилищу.
«Об отцовском доме, - пишет Василий Белов, - сложено и до сих пор слагается неисчислимое множество стихов, песен, легенд. По своей значимости «родной дом» находится в ряду понятий, как смерть, жизнь, добро, зло, Бог, совесть, родина, земля, мать отец. Родимый дом для человека есть нечто определенное, конкретнообразное, как говорят ученые люди. Образ его не абстрактен, а всегда предметен, точен и… индивидуален, даже для членов одной семьи рожденных родной матерью и выросших под одной крышей».
Можно себе представить, какие семьи вырастали в домах, где царили законы христианской любви к ближнему, родителям, отечеству. Где был авторитет отца, умудренного жизнью и старавшегося передать свою мудрость потомкам. Где труд был в почете. Где жили традициями добра, памяти, уважения к предкам.
Именно в этом видится нам мощь государства Российского – в крепкой патриархальной семье. Страну, населенную такими семьями, нельзя было не победить, ни сломить, какой бы ни была ее экономика. История знает немало тому примеров: Смутное время, война 1812 года и, наконец, Великая отечественная.
Народ во все времена обладал своеобразным чутьем на правду, а правда та сермяжная закладывалась, прежде всего, в семье.
Российские семьи всегда были большими. Этому способствовали, в первую очередь, крепкие нравственные устои общества (сейчас этим отличается мусульманский мир), а с другой стороны, малочисленная семья не смогла бы выполнить того колоссального обьема работ, который требовался от нее, чтобы жить в достатке – кормиться и поиться, одеваться, учить детей. Мы не склонны идеализировать не столь отдаленные времена, что жилось тогда безбедно, беспроблемно, беззаботно. Для нас важно выделить тенденцию, закономерную доминанту жизни того времени.
И нам представляется, что весь набор тех, описанных выше качеств, формировал у человека дом, в его изначальном понимании. Прежде всего, он воспитывал трудолюбивого человека и рачительного хозяина. Ежегодно в доме надо было побелить к традиционному празднику Пасхе избу и печь, покрасить наличники, фасад, каждодневно требовалось наколоть дров, натереть хвощом или дресвой полы, промыть лавки, обтереть тряпицей иконы, застелить домоткаными половиками сундуки, скамейки, пол и т.д. И во все это надо было вложить ласку, добросовестность, любовь, чтобы все было как у людей, и чтобы не было перед ними стыдно, когда, кто-то в гости придет. За уход и заботу, конечно же, и дом платил тем же – стоял века, радовал глаз ухоженностью, хранил тепло очага, соединяя людей в крепкий родовой узел. И в такой спайке легче переносились непредвиденные напасти, веселее продвигалось дело, ценились доброта, мир и согласие.
И когда кроваво запели вихри нового времени, потребовалось разрушить этот могучий комплекс нравственных устоев. Сейчас было бы наивным полагать, что все произошло, якобы, само собой, без вмешательства извне и что процесс ломки был вполне закономерным. Если согласиться с такой постановкой вопроса, то российский народ станет похож на самоубийцу, сознательно лишившего себя защитных инстинктов и роющий себе могилу.
По нашему убеждению весь процесс ломки осуществлялся сознательно и продуманно. Для достижения сатанинского замысла были хороши любые средства. В числе основных было уничтожение традиционного жилища, как оплота российской семьи. Разумеется, с маху сломать всю Россию не хватило силенок, и вот нынче, кажется, мы становимся свидетелями окончательного деградации уникального российского этноса. Сегодня уже откровенно, говорится о том, что ежегодно население страны убывает со скоростью 700 тысяч человек в год. Демографическая проблема стала одной из основных .в России. Конечно, за годы перестройки общество деградировало: пьянство, наркомания, туберкулез, ВИЧ-инфекция достигли чудовищных размеров. Но есть и более глубокие причины, не будь которых, указанные выше пороки не так глубоко поразили бы наше общество. Вот что пишет Юрий Крупнов в своей статье «200 миллионов русских к 2050 году, или как перестать вымирать?»:
«… причина (вымирания населения – прим.авт.) — культурно-цивилизационная. Это мода и даже культ малодетной семьи и продолжающееся антидемографическое, если хотите, расселение и урбанизация, градостроительная организация страны. Речь идёт о нарастающей в стране мегаполисной урбанизации, усиливающей скученность расселения в высокоэтажных домах и принуждающей семьи к малодетности.
В США и Западной Европе до 75% граждан живут в односемейных домах, менее 20% — в многоэтажных. При этом до 7% квартир в многоэтажных городах являются вторым и третьим дополнительным жильём. В России пропорция прямо обратная — в индивидуальных домах живёт не более 29% населения. Даже во вновь вводимом жилье доля индивидуального жилья не превышает 40% — и это в ситуации, когда общие объёмы вводимого жилья почти в 2 раза меньше, чем в 1989 году.
Альтернативой мегаполисной урбанизации является переход к усадебной урбанизации с основой в малоэтажном строительстве (см. книгу А.Кривова, Ю.Крупнова «Дом в России. Национальная идея» ), более отвечающей специфике российских просторов и создающей фундамент для преобладания двухдетных и трёхдетных семей».
Мы думаем, что первым, среди русских интеллигентов наступлением многоэтажной серийной архитектуры встревожился Николай Васильевич Гоголь. Он писал о своем времени: «Всем строениям городским стали давать совершенно плоскую, простую форму. Домы стали делать как можно более похожими один на другого; но они более были похожи на сараи или казармы, нежели на веселые (выделено мной – авт.) жилища людей… Оттого новые города не имеют никакого вида; они так правильны, так гладки, так монотонны, что прошедши одну улицу, уже чувствуешь скуку и отказываешься от желания заглянуть в другую. Это ряд стен и ничего больше».
Позднее Андрей Белый назовет такую культуру штемпелеванной. Господи, нам бы теперь их заботы! Встревоженные проникновением во все сферы культуры обезличенных штампов, они, пожалуй, в то, золотое время и представить себе не могли до каких чудовищных масштабов разрастется этот процесс. Сколько он потребует невинных жертв, сколько горя и страданий принесет россиянам.
Что такое трех-, четырехэтажные домики Европы времен Гоголя, так раздражавшие его тонкий вкус, по сравнению, например, с девятиэтажной застройкой Иркутска в Районе Маршала Конева на Синюшиной горе. Ее горожане называют китайской стеной. Как здесь все выглядит угрюмо, громоздко, мертво.
«Идеологом» многоэтажной типовой застройки, где все стандартно и дома похожи на «сараи и казармы» и подчинено одной лишь прагматической цели считается «великий» архитектор Ле Корбюзье. Он говорил, что дом, это машина для жилья («Новый мир», 1989, №7).
Пожалуй стоит, в наших заметках привести некоторые идеологические высказывания «великого» революционера от архитектуры, которому мы обязаны сегодняшним аховым положением дел в области градостроительства (Ле Корбюзье, Архитектура ХХ века, М., 1970).
«Мы за новые пути в создании городов. Что же касается Парижа, Лондона, Берлина, Москвы или Рима, то эти столицы должны быть полностью преобразованы собственными средствами, каких бы усилий это не стоило и сколь велики ни были бы связанные с этим разрушения. Единственный возможный проводник здесь…- это геометрический дух».
«Сначала расчистка территории (т.е. снос – прим.авт). Необходимо уничтожить улицу-коридор… Но, из улиц-коридоров образуются города-коридоры. Весь город превращается в коридор. Какое непристойное зрелище! Мы в состоянии уничтожить все коридоры… уничтожить дворы, окружить ряды домов свободным пространством».
В Иркутске, на мой взгляд, наиболее наглядно мысль «великого» воплотилась в микрорайоне Солнечный. Кто постоянно живет там не мог не ощутить непрерывно гуляющих там по свободному пространству холодных сквозняков, которые по законам аэродинамики устремляются в широченную улицу-просеку, не защищенную от ветров ни домами, ни деревьями. А между тем, в центре города, где старая застройка и улицы-коридоры не так широки, даже в ветреную погоду спокойней и теплей.
И наконец, «апофеоз» архитектурной мысли.
«Тяжелая индустрия должна наладить серийное производство элементов дома. Строить серийные дома, жить в серийных домах. Понимать смысл серийных домов».
При проектировании все должно быть подчинено голому рационализму: минимум квадратных метров для спанья, отправления естественных надобностей, столовая обьявляется буржуазным пережитком, и вся семья собирается на разьединственной кухне, что мы имеем сейчас в типовых пятиэтажках-хрущевках, в которых нормальному человеку даже помереть страшно, потому что вынесут не вперед ногами, а Бог знает как. За экономией места, оставляем, не менее «оригинальные» высказывания «великого», скажем только, что то, что мы имеем в нашей сегодняшней действительности – это плод космополитического конструктивизма «а ля корбюзье».
Наиболее легко было осуществить свой замысел в послереволюционной России, тем более, что кое с кем, например, архитектором Москвы Гинзбургом, Ле Корбюзье вел личную переписку. Но в целом воплотить идеи «великого» помогла командно-административная система России, охочая до слома всего, что связывало страну с прошлым. И вот уже родилась новая «метода»: не делать никаких новых капиталовложений в существующую застройку, а «терпеливо дожидеться естественного износа старых строений, после которого разрушение этих домов и кварталов будет безболезненным процессом дезинфикации Москвы». Вот так: ни много ни мало – дезинфикаци. И как оказалось не только Москвы, а большинства российских городов. Сколько же у нас жилья доведено до ужасного состояния! И по сей день мы расхлебываем эти идеи и планы «великих», а просвета не видно.
Однако же, давайте последуем совету Ле Корбюзье и попробуем постигнуть «смысл серийных домов», хотя мы уже в какой-то мере это сделали. Теперь посмотрим проблему с медицинсокй точки зрения: как чувствует себя человек в серийном жилье? Как стучит его сердце, работают легкие, в норме ли у него вегетативная и прочая системы?
***
Есть интересные исследования ученого, публициста Фаттея Яковлевича Шипунова, который много лет работал заведующим лаборатории биосферных исследований Института литосферы нашей страны. Факты, приводимые им в его книгах и лекциях, честно говоря, повергают в состояние легкого шока. Прежде всего, об этажности. Оказывается, чем выше от земли, тем больше возрастает градиент электрического поля и тем губительнее это сказывается на общем самочувствии человека. В лаборатории проводились различные исследования на животных, и вот к каким результатам пришли ученые: крысы, наиболее чувствительные к любым изменениям природных условий, не живут выше пятого этажа.
Теперь о строительном материале. Серийное многоэтажное строительство ведется в основном из бетонных панелей. Это, к примеру пятиэтажки 335-й серии. Что же это за материал с точки зрения современной науки, и почему древние зодчие строили свое жилище в основном из камня, дерева и кирпича, т.е. из естественных природных материалов? Камень и дерево? Здесь пожалуй, не требуется особых пояснений. Кирпич? – это обожженная глина, материал, окисленный на 100 процентов. А что же такое бетон? Увы, насчет этого материала исследования малоутешительны. Двести лет! бетон будет «раскисляться», поглощая из воздуха самое ценное для жизнедеятельности живой клетки – ионизированный кислород. Вот почему, если мы спим при закрытых форточках, да еще выше пятого этажа при высоком градиенте электрического поля земли, к утру мы не чувствуем себя не только не отдохнувшими, но нередко совершенно разбитыми. Есть и еще ряд причин. На заводах и домостроительных комбинатах при изготовлении панелей происходит сепарация изотопа «калий 40» . И находясь в родных бетонных стенах, и постигая корбюзианский смысл серийных домов, мы получаем «законную» дозу гамма облучения. Ученые подсчитали, что если человек безвыездно проживет в таких стенах 30 лет, то это будет для него смертельно.
И еще. Как известно, в панелях заложена металлическая арматура. А это не что иное, как клетка Фарадея, которая если не совсем прекращает, то резко снижает поступление естественных электрических и магнитных зарядов в наше жилье.
Интересная информация к размышлению и о пресловутой плотности, за которой так гонятся наши архитекторы. Если кур-несушек (т.е.живой организм) посадить по 15 штук на одном квадратном метре(клеточное многоярусное содержание), то срок жизни птицы резко сокращается из-за непрерывного стресса. То же произойдет с коровой, если ей выделить для жизни только два квадратных метра. «Век» животного сократится до трех лет. И как тут не вспомнить Достоевского, который устами своего героя говорит, что «низкие потолки и тесные комнаты ум и душу стесняют».
В Финляндии есть поговорка: наши уши - это наши нервы.
- Через соматику (то есть телесность) идет влияние на нервную систему, на мозговые клетки, - отмечает в «Московской правде» доктор медицинских наук, профессор Института повышения квалификации врачей МЗ РФ и Мюнхенского университета, ведущий специалист Российской академии наук, академик РАЕН Евгений Шапошников.
Именно с действием шума медики связывают рост нервных и сердечно-сосудистых заболеваний, язвенной болезни, развитие тугоухости. Из-за его вредного воздействия возникают бессонница, утомление, снижаются внимание и работоспособность. Один американский специалист в области акустической экологии назвал шум медленным убийцей.
А каким могучим шумовым раздражителем является многоэтажное жилье! Как бы ни призывали соблюдать общепринятые правила общежития - не орать, не топать, не хлопать, не забивать гвозди, не заниматься на «хрущевской» кухне боксом, не танцевать под рок-музыку, не кричать благим матом «горько» после 23.00, - они нарушаются на каждом шагу, приводя порой к самым трагическим развязкам.
Думается приведенных примеров достаточно, чтобы задуматься, что ни одни природные магнитные бури и вспышки на солнце виновны в нашем дурном самочувствии, на которые мы по привычке сваливаем свои недомогания. И не только перепады атмосферного давления заставляют нас глотать таблетки, приближая роковой день. К примеру, проживая в многоэтажке, не имея своего клочка земли, мы вынуждены покупать продукты в магазинах, а не выращивать самим на огороде. Что мы покупаем?
Доподлинно известно, что подавляющее количество сои и арахиса, а также овощей выращиваемых в мире, имеют генетически измененную структуру. Очень велика вероятность, что то же самое происходит с зерновыми и кукурузой, которые мы почему-то закупаем за бугром, а свои продаем той же загранице. Парадокс! А это основной продукт для откорма животных и птицы. Но и здесь имеются свои заморочки. Например, свинину для третьих стран, коей является и Россия, в Америке выращивают на... червях. Да-с, на опарышах-с. Бр-р-р.
А ставшие уже легендой «ножки Буша», точнее птицу, откармливают на тех самых белково-витаминных концентратах, от которых мы ушли, закрыв еще в 80-х годах Ангарский завод БВК (и правильно сделали) как наивреднейшее для здоровья человека производство.
Влияние генетически измененных продуктов на человеческое здоровье совершенно не изучено. Но те опыты, проведенные на животных, свидетельствуют, что вмешательство в генную структуру растений, а потом употребление их в пищу отрицательно сказывается на гормональном фоне, на потомстве, вплоть до изменения структуры ДНК.
Пойдем дальше. Вот интересный пример. Федор Иванович Шаляпин, приезжая на гастроли в тот или иной уездный российский город, непременно просил развесить обьявления примерно такого содержания: «Сниму деревянный дом с печным отоплением». Великий русский певец, прекрасно осознавал, что влажность и состав воздуха в деревянном доме с печным отоплением наиболее благоприятен для здоровья и голосовых связок. И современной, сегодняшней Европе не надо это растолковывать. По данным газеты «Советская Россия» 70-80 процентов жителей европейских стран «топят печи и камины и на судьбу не жалуются».
«В Финляндии и Норвегии до 95 %, а в северных штатах США и Канады до 70 % частных домов построено из древесины или из деревянных конструкций. Стремительно растет спрос на деревянные дома в Центральной Европе и в наиболее развитых странах Азии (Японии и южной Корее).
Ещё век назад однозначно считалось, что по сравнению с русскими деревянными домами финские избы являются попросту примитивными. Теперь финны экспортируют свои деревянные дома и технологии деревянного домостроения (Honka здесь самый известный пример) чуть ли не во все страны мира» (из книги «Дом в России»).
Когда читаешь эти строки, становится обидно: традиционно деревянная Россия, с богатейшим опытом культуры строительства из леса закупает технологии в странах, значительно уступающих ей в этом виде зодчества. Как это назвать? Вредительство, Скудомыслие? Недальновидность? Скорее всего, инерционность и заскорузлость в оценке такого удивительно «живого» материала, как дерево.
«Одним из центральных направлений программы развития страны через усадебно-поместную урбанизацию – программы «Дом в России» должен стать решительный поворот от железобетонного, к деревянному домостроению.
Важной особенностью дерева является его инертность. Оно не ржавеет, не подвержено коррозии, обладает огромной химической стойкостью и в агрессивных средах является лучшим материалом. Срок службы дерева при правильной обработке (прежде всего зачистке), защите и надзоре неограничен. Дерево может служить вечно». (Из книги «Дом в России»). В качестве примера авторы приводят сохранившийся до наших дней деревянный мост в Швейцарии, по которому переправляляся со своими войсками генералиссимус Суворов. Он остался цел благодаря уходу человека – мост был защищен, как и все прочие моты, надежной крышей, которая, несомненно, менялась и не один раз, сохраняя в хорошем состоянии главное сооружение. Да и зачем далеко ходить за примерами, когда их до сих пор полно в Иркутске. Сегодня столетними домами в нашем городе вряд ли кого удивишь.
Одним из аргументов, которые оппоненты приводят не в пользу дерева, - его способность к быстрому возгоранию. Однако, пожарная безопасность самого здания, его стен, легко достигается сегодня благодаря новейшим достижениям по специальной обработке древесины. К тому же, при современных средствах пожарной и электрозащиты, возможность возгорания уменьшается многократно.
Дерево должно стать строительным материалом будущего. Но востребованным оно может быть, когда заработает местная домостроительная индустрия, сродни той, что соответствовала комбинату крупнопанельного домостроения, которая значительно снизит стоимость квадратного метра жилья. Сегодня же, кроме двух-трех маломощных предприятий, поставляющих на рынок жилья несколько тысяч квадратным метров жилья, никто этой проблемой не занимается. Правда совсем недавно этим вопросом заинтересовалась крупнейшая строительная компания «Востсибстрой», имеющая собственную проектную организацию. Об этом сказал нам в частной беседе ее директор Виктор Ильичев.
Однако, прежде чем мы начнем возводить свой дом, наипервейшей, основополагающей проблемой, которую надо решить в первую очередь – это оформить право собственности на землю.
Однажды одному из авторов этих строк на глаза попалась любопытная статья. Ее автор - известный философ, публицист и общественный деятель Виктор Николаевич Тростников. Статья называлась «Время собирать камни». Мы не будем ее пересказывать в этих заметках, а лишь процитируем небольшой отрывок, который имеет прямое отношение к теме нашего разговора.
«Находясь в Вашингтоне, я жил в хорошем районе Джордтауна, сравнительно недалеко от Капитолия, где земля, конечно, очень дорогая. С балкона передо мной открывался совсем не городской пейзаж: большая поляна, овраг, за оврагом дикий лес. Когда я удивился, что в таком месте до сих пор не освоена пустынная территория, мне показали маленький домик на краю поляны и сидящего на ступеньках старика. Он здесь родился, это его земля, и он решил не продавать ее пока жив. Можно представить, как зарятся на нее дельцы, которые могли бы построить здесь нечто такое, что давало бы им многомиллионные прибыли, но владелец не продает участка, и разговор на этом кончается Личное имущество и частная инициатива охраняются тщательно отработанным законодательством, которое имеет не в коей степени не формальный характер, а является строгим общественным императивом».
Я пытаюсь представить такую картину в нашем городе и… не могу. Перед глазами стоит картина ломки дома или вспоминается Иван Иванович Бехтольд. Сегодня приватизировать землю под домом в городской черте, дело если не безнадежное, то достаточно длительное и нервное.
Владельцам частных домов в городе всегда не везло. В советские времена их, по понятным причинам, считали пережитком мелкобуржуазности, и жилось им не сладко. Дороги в районах усадебной застройки были самыми плохими, о телефонах можно было только мечтать, магазины строились лишь в многоэтажных микрорайонах, водопроводные колонки нередко устанавливались за несколько сотен метров от крайних усадеб, электролампочки в домах горели более тускло, автобусы сюда ходили редко. Плюс ко всему власти постоянно над частником проводили какие-то эксперименты: то замысливались «обрезания» усадеб, то уничтожение заборов и палисадников, то заставят спилить и выкорчевать «лишние» плодово-ягодные посадки, то скот уничтожить.
Пришла перестройка. И что же частник? Ведь, казалось бы, его время настало - богатей,
обуржуазивайся. А он, бедолага, снова попал как кур в ощип. Проблем не только не убавилось, но они еще больше обострились. В былые времена хоть
стабильность была, и какая-никакая копейка в заначке хранилась, и помогала где забор
подправить, где фасад покрасить, где дорожку отсыпать. Теперь же хоть волком вой. В
первую очередь не просто приходится престарелым людям – а их в частном секторе не
мало, если не большинство – ни работы денежной, ни спонсоров щедрых. Один огород – беда и выручка. Дома ветшают, заплоты заваливаются.
Я с глубоким уважением относимся к хозяевам городских усадеб (не поворачивается язык называть их неблагозвучным словом - частник). Свой дом – это не городская квартира, где к твоим услугам вода, тепло, свет, уборщики подъездов, дворники,
лифтеры. В частном доме ты сам и швец, и жнец, и на дуде игрец. Но с другой стороны, такая жизнь характер закаливает, а привязка к своему клочку земли, работа в саду ли, в огороде рождает чувство причастности и привязанности к тому месту, где живешь. Эта связь сакральная и именно здесь кроется начало того большого чувства, которое мы именуем патриотизмом. Но это наше сугубо личное мнение.
Сегодня в Иркутске по данным земельного управления комитета по управлению
муниципальным имуществом насчитывается почти 20 тысяч домов усадебного типа. Даже по самым скромным подсчетам в них проживает не менее 50 тысяч человек – почти 10% от общего числа жителей – это население соседнего города Шелехова. Большая часть владельцев частных домов пока не вступили в права, соответствующие современному законодательству. Примерно около двух третей, то есть более 13 тысяч владельцев, не могут продать, заложить в банк для получения кредита, подарить близким родственникам свои дома и участки. А в связи с изменением в налоговом законодательстве в 2006 году, очень может статься, что у многих не будет хватать средств для уплаты земельного налога и налога на имущество.
Чтобы городскому жителю иметь права осуществлять какие-то сделки с землей и
недвижимостью, необходимо зарегистрировать свое домовладение в департаменте по
недвижимости. Но это самая приятная процедура. А то, что ей предшествует…
Так и просится сказать - «хождение по мукам». Знакомы сами и немало слышали от людей, сколько трудностей и волнений приходится испытать людям, решившимся штурмовать чиновничью цитадель. У одной престарелой женщины, после очередного похода по кабинетам, дважды случилось прединсультное состояние. Не говоря уж о тех «вечных» очередях, которые сопутствуют любому административному хождению, и в которых посетители иногда стоят часами, томимые неопределенностью. Особенно остро обозначена проблема упорядочения земельных отношений. Порой люди даже не могут понять - что от них хотят.
Они тыкаются как слепые котята из кабинета в кабинет, нервничают, ругаются, грубят,
пока начинают выгребать на нужную дорогу. Многие не могут взять в толк, почему, имея на руках домовую книгу, техпаспорт, регистрационное удостоверение на домовладение, надо вызывать землеустроительные организации, делать замеры, составлять кадастровое дело и платить за это деньги. И везде справки, согласования, возврат дел на доработку и поборы. Управление архитектуры, земельные отделы в округах, бюро технической инвентаризации, кадастровый учет, геодезия и т.д. Счастливчики те, кто сумел пройти все инстанции хотя бы за полгода. Чаще всего на это уходит не меньше одного, а то и полутора лет. Хотя и чиновников трудно заподозрить в сознательной волоките. Они загружены, даже перегружены бумажной работой на несколько месяцев вперед, и сами порой нервничают и выходят из себя, досаждаемые бесконечными, требовательными и дотошными посетителями. В итоге страдают и те и другие. Но это из области морали.
А есть ведь и материальная сторона. Мы уже упомянули о том, что не оформленные должным образом права на землю и домовладение не дают возможности хозяину продать, заложить, либо подарить усадьбу. Она как бы не имеет стоимости, так как не прошла переоценку в бюро технической инвентаризации. А имей она законную цену, для ее благоустройства можно было бы воспользоваться возможностью банковского микрокредитования, оформив усадьбу в качестве залога.
Страдает от таких отношений и городской бюджет. Дело в том, что если земля под
домовладением находится не в собственности, а в аренде, то в бюджет зачисляется лишь половина арендной платы, тогда как земельный налог на приватизированный участок уходит в городскую казну целиком. Несомненным плюсом для владельца участка является и то, что земельный налог значительно, чуть ли не в половину ниже арендной платы.
Одноэтажные, в массе своей деревянные дома в Иркутске составляют немалую часть городского ландшафта. Добавим, достаточно унылую его часть. Есть, конечно, новостройки, коттеджи которые являются ярким украшением, но они погоды не делают. А вот определенные мысли вызывают.
К примеру, такую: взять бы да полгорода застроить похожими красивыми особняками!
Однако, если сегодня кто-то захочет возвести себе городской дом в современном стиле,
то только один проект потянет на кругленькую сумму. А почему бы, к примеру, городскому отделу архитектуры не разработать ряд проектов малоэтажных домов, в различном исполнении – от дерева, до канадской «картонной» технологии и не предложить их домовладельцам? Заметим, за определенную, разумную плату. И делу польза, и казне прибыток.
Дороги, телефонизация, канализование стоков, транспорт – это все проблемы городского частного сектора, о которых можно говорить долго. Они не живут, к сожалению, каждая сама по себе. И решать их надо не разрозненно, а комплексно, по намеченному плану. И,кажется, в Иркутске комплексное решение проблем частного сектора будет в ближайшее время упорядочено. Отраслевым комитетом городской администрации готовится программа, рассчитанная на долговременную основу, которая обозначит ключевые вопросы городской усадебной застройки и обеспечит их решение на основе бюджетного финансирования.
***
Время бежит стремительно. Пока готовился этот материал появились новые факты, подтверждающие, что государственная идеология на застройку городов и сел низкоэтажными домами усадебного типа, набирает обороты. Пока, правда, в европейской части России. Но мы надеемся, эти веяния быстро долетят и до сибирских просторов. Если идеи агломерации в рамках опорного региона окажутся жизнеспособными, то впереди нас ждет грандиозная и увлекательная работа. Это освоение огромных пространств вдоль транспортных магистралей Шелехов-Иркутск-Ангарск, особенно автодорог. Наверное, уже сейчас необходимо вовлекать в решение этой проблемы ученых-экологов, архитекторов, транспортников. Находить удобные, с хорошими ландшафтом и экологией природные островки, разрабатывать архитектурные проекты небольших усадебных городков-футурополисов с доступным, недорогим жильем (финская, канадская, шведская, а точнее русская технология), полным набором коммуникаций (локальных) и инфраструктуры, и заселять их, в первую очередь, молодыми семьями с детишками. Одновременно должна решаться и транспортная проблема. Если по железной дороге есть возможность запустить скоростной трамвай, то по автодороге между Ангарском и Иркутском в первую очередь должен пойти троллейбус.
Участки под строительство должны быть предоставлены в собственность бесплатно, либо за символическую стоимость каждому желающему. Здесь уместно напомнить, что наш регион является одним из низкозаселенных в России. В истории есть пример, как поступала власть, для того, чтобы обжить те или иные пустующие земли. По царской переселенческой реформе из европейской части России уехало в Сибирь и на Дальний восток 3,5 миллиона человек.
« Переселяющиеся в Сибирь располагали целым рядом льгот. Так, закон 1889 г. устанавливал для них право на получение ссуд на продовольствие и обсеменение полей (покупку семян), не дожидаясь их окончательного причисления к сельским обществам. Кроме того мигранты освобождались от уплаты казенных сборов и арендных платежей за отведенные земельные наделы на три года, с них снимались все недоимки в местах выхода по казенным, мирским и земским сборам, а также выкупные платежи с полученных после 1861 г. наделов.
Кроме того, "для возведения построек переселенцам могут быть безвозмездно отпускаемы лесные материалы из ближайших к отведенному им участку казенных дач, в размере не свыше двухсот строевых дерев и пятидесяти жердей на двор и, сверх того, для бань по двадцати и для гумен и риг по шестидесяти дерев".
Это только маленький штрих, зарисовка к тому к тому, как поступала власть, заинтересованная в обжитии новых земель. Сможем ли мы пойти сходным путем – выделить земли, разработать ускоренную систему оформления правоустанавливающих на землю документов. Обязать властные органы взять на себя обязательства по обеспечению застройщиков необходимой инфраструктурой, в первую очередь дорогами, электрификацией и водоснабжением, доступной типовой проектной документацией. Для удешевления строительства предоставить возможность желающим заниматься самостроем в рамках предоставленных проектов и архитектурных решений. Стараться использовать при этом недорогие строительные материалы, прежде всего дерево – брус, цилиндрованный лес, просто кругляк. Привлечь к решению этих задач лесохозяйственные предприятия области, у которых уже имеется опыт изготовления срубов из не цилиндрованного кругляка, бруса, щитовых панелей, а также специализированных лесоперерабатывающих предприятий, с отлаженной технологией производства готовых сборных коттеджей. Обьявить при этом всероссийский конкурс на право возведения жилья по минимальным ценам за квадратный метр.
Убежден, что при таком подходе возможно удешевление жилья по отношению к сегодняшним ценам в несколько раз. В результате, с каждым годом возможно увеличение участников усадебной застройки под гарантии городских и областных властей также в разы. В первую очередь, повторимся, увлечь на это дело молодежь, как наиболее мобильную и энергичную часть населения.
Последние политические события внутри страны показывают, что наконец-то, мы выгребаем на тот путь, по которому движется весь цивилизованный мир, где на первом месте стоит реализация запросов достойной человеческой жизни. А в числе главных приоритетов при этом стоят вопросы обеспечения сибиряков удобным и добротным жилищем, способным доставлять его обитателям радость и удовлетворение. Этот шанс у нас есть и будет горько и обидно, если мы им не воспользуемся. И первая ласточка – возведение 130-квартала в Иркутске тому подтверждение.