Брата жаль

Александр Брюховецкий
               

     Сон был настолько страшным, что новоиспеченный пенсионер Борис Иванович Хлебцов, подскочил на кровати и долго сидел с выпученными в темноту глазами, постепенно приходя в себя. Сердце билось учащенно: он долго держал указательный палец на запястье левой руки, отсчитывая удары пульса – девяносто пять!.. восемьдесят два… семьдесят пять…
      Кое-как успокоившись, он поглядел на спящую жену, та тихонько похрапывала, подложив руку под щеку. Борису Ивановичу хотелось разбудить её, рассказать о том кошмаре, увиденном во сне… а рассказать – значит пережить всё с самого начала… и он решил дождаться утра, вдруг всё позабудется. Но он так и не уснул от яркого и дурного впечатления. Взглянул на часы – было шесть утра, и рассвет уже  занимался: кричали петухи, пели птицы расчудесными голосами, приветствуя начало нового дня, где-то плакал ребенок, выкрикивая пискляво: «Не хоцю в садик, не хоцю»! гавкали собаки.
       Борис Иванович умылся, поскрёб дешевым и тупым станком щетину на лице, заглянул в спальню: супруга так же спала, не ведая о вселенской печали мужа, которому вчера исполнилось шестьдесят лет, и немногочисленные их гости в виде соседей по подъезду, дружно поздравляли молодого пенсионера с его юбилеем. Эта дата его не так испугала, как прошедшее пятидесятилетие, ведь пятьдесят – особый психологический рубеж человека, заставляющий мысли и чувства привести в порядок, а шестьдесят – это пенсия! Это смирение с возрастом, это надежда на некоторые годы относительного материального и физического благополучия…
       Но как, ни крути, возраст есть возраст, и Борис Иванович стал иногда заострять внимание на своём здоровье: то прощупает печень, надавливая на неё периодически – вроде не болезненна при пальпации, то к сердцу прислушается – работает в нужном режиме, кишечник в исправном состоянии, да и сила физическая ещё имеется – двадцать раз от пола отжимается… В общем нет посылов к беспокойству, вот только этот страшный сон!..
        Борис Иванович оделся  и, зайдя в ближайшую лавку, купил бутылку пива. Пить на людях было неприлично, и он направился к своему давнему другу, который с утра, как правило, был в гараже, копаясь в старенькой иномарке.
       - Доброе утро, Михалыч! – радостно крикнул он в полутемный зев гаража. – Ты, как всегда, в мазуте. А день-то, какой!.. Так и шепчет!..
        - Привет, давно не заходил! – прохрипел тот из ямы. –  Помоги лучше, там ключ на семнадцать – не дай шкиву проворачиваться, я ремень накину!..
        - Что опять зажигание?
        - Да ни говори, - покряхтывали снизу, - вечно мне с этим ГРМ возня… как, понимаешь, газану! – он проскакивает… новый надо. Мне кажется, что я и помру в этой яме, даже вылазить не надо. Тут и могила мне будет.
         Бориса Ивановича передернуло от последних слов вечного механика, а тот продолжал, фантазируя.
       - А по мне так лучше в этой яме – расходов меньше. Можно даже гроб не заказывать, чтоб не тратиться, а так – в целлофан завернуть… Ха-ха!
       - Ты, Михалыч, совсем ошалел что ли? Разве смерти не боишься?
       - А я, Боря, отбоялся. Семьдесят пять уже… сколько раз умирал… давление под двести двадцать как даст – раком ползаю, ну, думаю, вот она, вот она!.. Нет, одыбал – дальше живу. От смерти не убежишь. А чего её бояться? Как кто-то сказал: когда мы есть – смерти нет, когда смерть есть – нас нет. Расходятся наши дороги с ней, Боря.
        - Жутко мне от твоих слов, Михалыч. Тут мне один сон приснился, аж страшно рассказывать. Думал, забуду, нет – сидит в голове – как сейчас вижу!.. Я тут с пивом… Ты, того - вылазь, посидим… На душе у меня плохо.
        - Счас, Боря, вот-вот… ах, проклятая, наконец-то!.. Всё выбираюсь на свет божий.
       Михалыч относительно ловко для своих лет, выбрался из ремонтной ямы, вытер руки тряпкой. Это был крепкого внешнего покроя человек, с дубленной сибирской кожей на лице, которая лежала гладко, очерчивая формы черепа, только дряблая шея и руки выдавали возраст. На тонком его носу сидели огромные очки с толстыми стеклами, от чего глаза всегда казались неестественно огромными от увеличения, но всегда с лукавинкой.
       - Пиво, говоришь, принёс?.. Ну, давай, юбиляр! Ты уж извини, что не пришел вчера – не люблю застолье, по мне лучше вот так – один на один, побеседовать чтобы… Так, говоришь, на душе плохо? От чего так?
       - Сон нехороший приснился.
       - А мне всегда чепуха всякая снится! Ну, давай, не тяни.
       - Мне приснилось, Михалыч, что я вроде бы умер.
       - Боря, ну какая же это ерунда! Подумаешь – умер! Все мы там будем!
       - Да ты не перебивай! Нет, я так не могу! Лучше давай сначала по кружечке, потом начну!.. Что-то меня аж трясти начинает!
        Они разлили по стеклянным кружкам пиво, и, толкая носы в густую пену, медленно, посапывая, выпили.
        Борис Иванович, немного расслабившись, продолжил:
       - Сон страшный, Михалыч, вроде бы я умер…
       -Тьфу, ты! И всё что ли?
       - Нет, не всё! Умер я будто, а сам вижу, как мужики гроб мне колотят. Ну, думаю, так оно и надо – если человек умер, значит и ящик надо готовить. Колотят, значит, они мне ящик, а я волнуюсь страшно: вроде бы как живой, соображаю, но с другой стороны – мертвый я…
      - Да, тут целая философия, Боря, у тебя. Крыша может поехать… но ты не бери в голову. А что же дальше?
      - А дальше, когда они гроб сколотили, то и приглашают меня туда лечь. Но я ведь живой!
       - И как бы мертвый!?.. 
       - Вот именно. Я давай своим видом показывать им, что, мол, не собираюсь в ящик отправляться, потому как я живой, но с другой стороны, как мертвый вроде… Не разговариваю, но выказываю им протест всем своим видом, гоношусь в общем, а они предлагают настырно, чтобы я того... забирался в ящик…
       - Ну, замордовал, Боря, ты меня. А что же дальше?
       - Дальше, Михалыч, самое страшное!..
       - И что же?
       - Они, эти мужики, начинают меня бить по морде!.. чтобы значит, не сопротивлялся и поскорее лег…
        - Ну, и?..
        - Проснулся я тут…
        - Да ты, Боря, не бери всё это в голову!
        - Да как не бери?! Тебе легко говорить! Вон артист Крамаров ничего такого в голову не брал и собирался жить довольно долго, физзарядкой занимался, не ел, чего попало. А на деле как вышло!.. Рак завёлся…
         - Если будешь паниковать, то два рака сразу заведутся! Давай ещё по кружке, и я расскажу, что мне снится.
          - Неужто, страшнее?
          - Может и не страшнее, но такое же веселое, ха-ха! Снится мне тоже всякое, да я уже и привык к этому. Самое любопытное, что я тоже осознаю все во сне. Ясно понимаю, что это сон, и соответственно веду таким же образом в русле этого понимания.
         - Мудрёно.
         -  Да ничего мудреного. Я вижу натуральных покойников, которые давно усопшие то есть. Они со мной общаться начинают, а я ведь соображаю, хоть и сплю, но соображаю… вот этот персонаж в виде дяди, или тёти, а, то и брата – покойники. Я им и говорю понятным русским языком: «Вы же покойники – нечего вам тут делать»! А они настолько делают, понимаешь, удивлённые физиономии!.. мол, как же так? Мы пообщаться с тобой по-человечески, тем более давно не виделись… А я ведь понимаю, что по-человечески как раз и не выходит, тем более они даже обниматься с тобой лезут…
       - Ужас, Михалыч!
       - В том-то и дело, что ужас! У меня наверно волосы в это время встают на голове, у сонного,..правда, их у меня считай, уже и нет. Так вот, Боря, у меня не остаётся выбора, как кроме!.. налей ещё пивка…
         - Ну?
        - Ну, и начинаю я их бить по морде тогда! Тёток, дядек!..Прогоняю прочь по своим местам. Кричу им – рано мне с вами общаться – время не пришло!
        - Какой кошмар, Михалыч! Прям по морде?
        - Прям по морде! Ну, если они не понимают!?.. С тетками, дядьками – как-то проще… а вот с покойным братом!?..
        - Да, тут сложности, - почесал затылок Борис Иванович.
        - Слухай дальше про дядьку. Мой дядька по отцовской линии, как-то у моей матери денег подзанял (сама мать рассказывала), приличную сумму подзанял, и так и не вернул, мерзавец!
         - А отец твой? При жизни ещё, не требовал с него долга?
         - Отец молчал, братовья ведь. Так вот мне его не жалко было по физиономии настучать… да ладно, на том свете разберёмся. Они то понимают, что это всего лишь мой сон. Вот такие дела у меня с ними, Боря. Ты ещё молодой, тебе ещё бить и бить их по мусалам… этих твоих мужиков… не будь телком – бей первым! Тогда и просыпаться не так страшно будет!
       - Да, Михалыч, рассказал ты!.. Мне такого ещё не снилось.
       - Всё, ещё впереди, какие твои годы! Запомни – бей всех подряд!
       - И даже брата?
       - Даже брата. А куда деваться?
       - Жаль брата, Михалыч.
       - Мне тоже жаль.С него не убудет - это ж сон. Пусть они меньше снятся, не зазывают к себе - придём в нужное время на тот свет. Нас нельзя беспокоить шибко потусторонними делами, потому как мы в возрасте, нервные мы от того… давай-ка ещё за пивом сходим, а может что и покрепче…

        Не рассказал супруге о своем сне Борис Иванович. Не видел в этом смысла. Мало ли какая ерунда может присниться… ему полегчало от общения с другом.