Судьба

Игорь Левашов 2

  Начало октября 1917 выдалось холодным и дождливым. Ветер, срывая оставшуюся листву с деревьев, застилал землю желто-красным ковром. Пожухшая от первых заморозков трава опала, готовясь принять белые холодные снежинки предстоящей суровой зимы. На редких кустарниках виднелась истрепанная паутина с каплями дождя, напоминавшая о недавнем теплом бабьем лете. Стаи ворон, круживших над полем, протяжными криками нагоняли тоску. Черные тучи наползали на солнце, безуспешно пытавшееся обогреть теплыми лучами землю.
  По раскисшей от частых дождей дороге медленно волочилась старая подвода. Возничий, старый конюх Савелий, нещадно хлестал по бокам гнедую кобылицу, истошно выкрикивая в ее адрес бранные слова. Позади него лежала молодая женщина, укрытая старым тулупом. Это была Анна, дочь помещика Куприянова. Узкие колеса то и дело утопали в грязи, заставляя мужика слезать с телеги и, налегая всем телом, помогать выбираться лошади из очередной ухабины.
  Выглянувшее из-за тучи заходящее солнышко ярким светом резануло кучера по глазам. Пробурчав что-то под нос, он смахнул выступившую слезу и бросил взгляд на Анну. Он увозил ее, спасая от разъяренного отца. Заметив, как молодая госпожа корчиться от боли, возничий поморщился.
Девушка, лежавшая на охапке сена, брошенного в спешке Савелием на голые доски, жалобно стонала. Половина лица ее была в кровоподтеках. Отец, Игнат Марьянович, жестоко приложился кулаком, услышав от дочери известие о беременности. Он едва не убил ее. Мать девушки и подоспевшие мужики едва урезонили Куприянова. Отец даже в кошмарном сне не мог предположить, что Анна преподнесет такой неожиданный сюрприз.
  Мария, так звали жену помещика, долго не могла забеременеть, а когда это случилось, на свет появилась восхитительная девочка. Унаследовав все самое лучшее от родителей, она росла красавицей. Уже с самого ее рождения отец мечтал выдать Анну замуж за сына старшего полицмейстера Наумова, его закадычного друга, обосновавшегося в Москве. Игнат Марьянович Куприянов надеялся и сам со временем перебраться в город, поскольку сельская жизнь порядком поднадоела.
  Надеясь удачно устроить жизнь дочери, он чуть больше года назад отправил ее в город к своей сестре Анастасии, живущей в одиночестве после внезапной кончины мужа. Куприянов не хотел, чтобы Анна прозябала в селе, общаясь со всяким сбродом. Тем более его категорически не устраивали некоторые увлечения дочери, которая внезапно закрутила роман с сыном купца Веселова, державшего в Белкино небольшую лавку. Игнат Марьянович подыскивал ей более подходящую партию, а теперь его долгожданное дитя, его Аннушка своим положением опозорила отца на всю округу.
  Дела у Куприянова шли все хуже и хуже. Уже несколько лет большая часть пашни находилась под парами, а урожая от оставшихся посевных площадей едва хватало на прокорм скотине, не говоря уже о том, чтобы продать излишки на сторону. Война с Германией и начавшиеся революционные волнения в стране и вовсе выбили почву из под ног землевладельца. Игнат стал чаще выпивать и побивать жену, вымещая на женщине накопившуюся злость.
  Единственной отрадой для него оставалась Анна. На красивую и стройную девушку заглядывались многие парни из окрестных сел, а она, чувствуя свою привлекательность, вела себя немного вольно. Белокурая, круглолицая, со слегка припухшими губками и превосходными формами тела красавица заставляла проходивших мимо мужчин оборачиваться. Она понимала, что может окрутить любого, однако мысли о Ваньке Веселове не давали ей покоя. Парень несколько раз наведывался к ней в Москву, и девушка ухитрялась тайно от тетушки сбегать к нему на встречу.
Но спустя пару месяцев Анна случайно узнала, что ее ухажер увлекся новой избранницей. Она, сильно разозлившись, накинула соболью шубку и выскочила на улицу – не хотелось, чтобы тетушка видела ее слезы.
  Несмотря на разыгравшуюся февральскую вьюгу, встретившуюся на улице, она решила прогуляться и побрела по заснеженной набережной, прикрывая лицо рукой от сильного ветра. Вечерело. Кое-где стали зажигаться фонари, становившиеся для девушки ориентиром. Высокие сугробы, лежавшие на пути, она старалась обходить по дороге, где редко пробегали тройки, запряженные в расписные сани. Задумавшись, Анна едва не попала под полозья быстро двигавшегося возка. Ямщик, заметив девушку в самый последний момент, натянул поводья и едва успел отвернуть. Однако это не спасло от столкновения – скользящий удар отбросил Анну в мягкий снег.
  – Куда прешь, бельмы выпучив! – орал подвыпивший мужик, пытаясь выправить сани на дорогу.
  – Успокойся, Макар, – бросил ему молодой человек, спрыгнув с саней. Он подошел к Анне и, подав руку, помог подняться. – Простите великодушно, – извинился он, – Вы не сильно ушиблись?
  Во время прогулки барышня успела изрядно замерзнуть, а еще и сильно испугалась. Она никак не могла сообразить, что же произошло, а тусклый свет фонаря едва мог помочь в этом. Подняв глаза, Анна попыталась рассмотреть лицо обидчика. Высокий статный брюнет, с завивающимся чубом, улыбался, держа ее за руку. Голубые глаза лукаво искрились. Через редкий пушок на его щеках просматривался легкий румянец. От него приятно пахло одеколоном… У девушки как будто перевернулось все внутри. Она зарделась, еще раз взглянула на него и не смогла ничего произнести. Тут же были позабыты все неприятности и предавший ее Ванька Веселов.
  Он что-то говорил, говорил, говорил ей, но Анна не разобрала ни единого слова, ее голову занимали совсем другие мысли.
  – Да она не слышит меня! – воскликнул он и, дотронувшись до подбородка девушки, заглянул ей в глаза. – Отчего такая красавица бродит одна в такую непогоду на улице?
  Анна пожала плечами и улыбнулась.
  – Скучно, – произнесла она.
  – Разрешите представиться, Дмитрий Поклонский, студент...
  Девушка влюбилась с первого взгляда. У нее закружилась голова, она не знала, как поступать дальше. Колкие снежинки бились в зардевшееся лицо. Анне страстно захотелось поцеловать молодого человека, и она наверняка так и сделала бы, но голос возничего разрушил приятное наваждение.
  – Барин, пора и честь знать. Девица, слава Богу, жива, а Ваш папенька будет злиться, если я вновь не доставлю Вас вовремя к ужину...
  – Анна, меня зовут Анна, – торопливо произнесла девушка, боясь, что молодой человек подчиниться кучеру и оставит ее одну на безлюдной  вьюжной улице.
  Дмитрий улыбнулся и, поднеся руку девушки к губам, поцеловал. Он сделал это с такой нежностью, что сердце Анны трепетно забилось, пытаясь вырваться из груди. Она задрожала, и сама не поняла от чего: то ли от холода, то ли от неожиданно нахлынувших чувств. Это были совсем новые ощущения, совсем не те, что девушка испытывала при встречах с Веселовым. Даже страстные поцелуи в губы с сельским пройдохой не приносили такого удовольствия и блаженства, которое она ощутила, стоя по колено в снегу у реки, скованной льдом февральскими морозами.
  – Ба-а-а-рин... – вновь заканючил Макар и тут же осекся, увидев выставленный за спиной молодого хозяина кулак.
  Возничий понимал, что мог получить от молодого хозяина гораздо больше оплеух, чем от его отца, и поэтому смолк. Кутаясь в длинный тулуп и прячась от пронзительного ветра, приносившего все новые и новые порции снежной массы, он что-то пробормотал и стих.
  – Могу ли я надеяться на встречу в более дружелюбной обстановке? – спросил Дмитрий, не выпуская руки девушки. – Скажем, завтра, часика в три по полудню, я мог бы заехать за Вами. Мы, если позволит погода, прогуляемся на свежем воздухе, а затем посетим ресторан, принадлежащий моему отцу. Наш повар готовит превосходные пирожные.
  – Право не знаю, – замялась Анна, – моя тетушка не будет рада, если за мной кто-то заедет… Возможно, будет лучше если я приду на встречу в условленное место, – добавила она и улыбнувшись заглянула в глаза молодому человеку, – скажем, у входа в рынок на Фонтанке...
  – Договорились! – воскликнул Дмитрий, запрыгивая в сани. – Ровно в три я буду ждать вас, Анна...
  – Пошли, залетные! – гаркнул Макар, и тройка резвых жеребцов рванула сани так, что Дмитрий не удержался на ногах и свалился на мягкое сиденье, рассмешив Анну, провожающую взглядом удалявшуюся повозку.
  Девушка, счастливая и умиротворенная, возвращалась домой к тетушке. Случайная встреча, как ей казалось, стала судьбоносной, она наконец-то встретила того, с кем готова пойти хоть на край земли, хоть в полымя, хоть в воду! Скинув в сенях верхнюю одежду, она чмокнула хозяйку дома в щеку и, ничего не говоря, проследовала в свою комнату, где, не раздеваясь, упала на белоснежное покрывало и закрыла глаза. Анна продолжала видеть перед собой облик молодого человека и чувствовала его запах, оставшийся на руках. В этом загадочном студенте ей все казалось необычным и будоражащим сознание, она не подозревала, что именно эта встреча будет иметь трагические последствия для ее судьбы.
  Летая в облаках от внезапно нахлынувшего счастья, Анна так и уснула. Тетка Анастасия, войдя в спальню и взглянув на племянницу, покачала головой. Она погасила свет и пробурчала:
  – Молодость, молодость… Когда-то и я, глупая и беззаботная, попала в лапы любви, а теперь вот мучаюсь одна-одинешенька...
  В произнесенных словах правды было гораздо меньше, чем бы ей хотелось. Родители выдали Настю Куприянову за чиновника, приезжавшего в их усадьбу для обмера землевладений и установления новых границ. Пышнотелой крупной девушке не удавалось до тридцати лет встретить того, кто бы заинтересовался ею.  Землеустроитель находился в преклонном возрасте и был разведенным. Он заметил, как дочь хозяина жадно поедала его глазами, и, изрядно выпив, завалился к ней в спальню. А уже наутро, понурив голову, просил родительского благословения. Вскоре после переезда в Москву Фрол Лукич Арестов (так величали мужа) умер от какой-то неизлечимой болезни, и Анастасия овдовела, так и не познав всей прелести семейной жизни.
  Получив неплохое наследство, она стала жить припеваючи и ни в чем себе не отказывала. Однако, как и прежде, ей не везло с мужчинами. Чтобы не горевать одной, она уговорила брата Игната прислать к ней пожить Анну. Это было как нельзя кстати для Куприянова, поскольку он намеревался разорвать любовную связь, возникшую между дочерью и прохвостом Веселовым.
  Дом в районе Фонтанки ничем достопримечательным не выделялся, однако внутреннее убранство всегда восхищало редких гостей. Анастасия любила чистоту и порядок. Дни напролет она гоняла прислугу Глашку, добиваясь этого. Вдова часто посещала модные магазины и совершала соответствующие покупки. В доме появилась кожаная мебель из Германии, шерстяные ковры из далекой Индии, а несколько диковинных сервизов она специально выписала из Китая. Столовое серебро, сделанное на заказ, имело вензель с ее инициалами.
  Покинув спальню, Анастасия вышла в гостиную и направилась к резному шкафчику, стоявшему у стены справа от двери. Откупорив начатую бутылку коньяка, она налила янтарную жидкость в фужер, залпом выпила и пошла спать.
Наутро тетушка застала Анну на кухне, задорно беседующую с Глафирой. Строго посмотрев на прислугу, она перевела взгляд на племянницу и улыбнулась.
  – Доброе утро, Анечка, ты вчера вернулась домой сама не своя, неужто встретила того самого принца, о котором давеча мне рассказывала, – это была попытка хитростью выведать у девушки подробности ее прекрасного настроения.
  Анастасия сама ей рассказала о Ваньке Веселове и его новой девице. Она ожидала слез и истерик, но племянницу после вечерней прогулки словно подменили. Заметив, как лицо девушки зарделось, она взглянула на прислугу и приказала:
  – Сходи в магазин и купи к чаю имбирного печенья.
  – Сию минуту, барыня, – вытирая руки о подол, ответила Глаша и быстро выбежала из кухни.
  – Ну-ну, не стесняйся, Анна, все, о чем я узнаю, останется со мной, – продолжала напирать тетка. – Кто же он, этот счастливчик, так потревоживший твое сердце, милая моя? – добавила она, подсаживаясь поближе.
  Анна не находила слов, теребя пальцами бахрому на разноцветной скатерти, застланной на столе. Щеки пылали румянцем. Несмотря на то, что девушка уснула довольно поздно, проснулась она около трех часов ночи и не смогла сомкнуть глаз до рассвета. Радость от вчерашней встречи сменилась внутренним волнением. Анна мысленно перебирала варианты развития событий предстоящего свидания с Дмитрием: что надеть, как вести себя при нем, что говорить. Вопросы сами собой мешались в ее юной головке.
  Девушка не заметила, как потянула на себя скатерть и чуть не разбила фарфоровый заварочный чайник, стоявший на краю стола. Анастасия успела подхватить его, однако кипяток, налитый Глафирой несколько минут назад, выплеснулся ей на руки. Едва заварившийся чай стал растекаться на скатерти.
  – Простите меня, тетушка, – вскочив со стула, воскликнула Анна, – я, право, не знаю, что на меня нашло...
  – Присядь, девочка моя, – превозмогая боль, попросила Анастасия. – Я просто хотела знать, кто он, чтобы оградить тебя, не приведи Господи, – она перекрестилась, – от какого-нибудь очередного проходимца...
  – Он не такой, – возбужденно прервала Анна, – он показался мне благородным. Он, он... – стала заикаться девушка.
  – Ну, тихо, тихо, – Анастасия поднялась и ласково прижала Анну к себе. – Мне известны многие семьи в Москве, и если скажешь, как его зовут, постараюсь узнать о нем все. Не хочу, чтобы твой отец потом обвинял меня...
  – Я еще сама толком не знаю, что и рассказать, – улыбнулась Анна, – мы едва знакомы. Он назвал себя Дмитрием Поклонским. Он студент...
  – Поклонский?! – отпрянув в сторону, нахмурилась тетка.
  – Да, – опустив глаза, повторила Анна.
  Анастасия знала госпожу Поклонскую, жену ректора одного из ведущих университетов Москвы. Ее супруг входил в состав Городской Думы и являлся состоятельным человеком. Он славился своей порядочностью, что нельзя было сказать о его отпрыске, гуляке и повесе. К тому же мать Дмитрия буквально на днях жаловалась на то, что мужу пришлось вызволять сына из лап сыскной полиции. Молодой человек попал под влияние большевиков, готовивших революционный переворот, и теперь состоял на учете как неблагонадежный.
  Тетушка улыбнулась, но не стала ничего говорить об этом, боясь причинить страдания девочке. Пожав плечами, она только произнесла:
  – Будь осторожнее и не позволяй ухажеру никаких вольностей...
  – Что вы тетушка, – зарделась девушка, – вы меня просто конфузите...
  – Смотри у меня, – лукаво сказала тетка и пригрозила племяннице пальцем, – не будешь слушаться, я все расскажу твоему отцу. Уж он-то тебя точно поставит на путь истинный, – добавила она и рассмеялась.
  Партия с Дмитрием Поклонским показалась Анастасии очень выгодной, и она не стала запрещать племяннице идти с ним на свидание, понадеявшись на благоразумие и строгое воспитание девушки. Тетушка помогла ей собраться. Даже дала свой комплект недорогих украшений, узнав, что после прогулки они намереваются посетить ресторан Поклонского-старшего.
  Анна немного смущалась, однако материнская забота родственницы разрушила барьер, существовавший до сих пор между ними. Все произошло так неожиданно, что девушка не смогла сохранить втайне знакомство с Дмитрием, а теперь ее тетушка принимала активное участие в судьбе племянницы.
  В назначенный час красивая молодая особа покинула дом и направилась в сторону рынка, где она сама назначила встречу. Буря, поднявшаяся накануне, успокоилась к полуночи. Утром выглянуло солнышко, и день стоял теплый, словно по заказу. В свете ярких лучей снег, окутавший крыши домов, искрился. Тонкие струйки дыма из печных труб тянулись высоко в небо. Мороз немного ослаб, и девушка, спрятав руки в меховое манто, с удовольствием прогуливалась по расчищенному тротуару, любуясь красотами города.
  Она вспоминала, как, получив приглашение от тетушки, стала немедленно собираться в Москву. Отец стал часто ругать ее, и Анна решила уехать, надеясь, что у родственницы она избавиться от постоянного родительского надзора и заживет свободно. Часто гуляя по близлежащим окрестностям, девушка не могла дождаться весны, когда все вокруг заблагоухает новой жизнью. Ее и сейчас немного раздражала обувь – каблуки то и дело утопали в снегу, однако надеть валенки она не решилась, боясь испугать ухажера.
  Откинув вуаль, Анна открыла светящееся счастьем лицо с легким румянцем на щеках. Задержавшись на мгновенье у очередной витрины, она посмотрелась в зеркало и, поправив белоснежный шарф, продолжила прогулку.
Чем ближе девушка подходила к обозначенному месту, тем сильнее начинало биться сердце. Она ни на минуту не сомневалась в том, что Поклонский мог обмануть ее и не прийти на встречу. Анна не ошиблась. Еще издали молодая дама заприметила человека с тростью в руках, нервно расхаживающего у роскошных саней, запряженных в тройку гнедых лошадей. Несмотря на тусклый свет фонарей вчера вечером, Анна сразу узнала Дмитрия.
  Строгое черное пальто с каракулевым воротником и такая же шапка выделяли его из пестрой толпы. Девушка пожалела, что назначила встречу именно здесь. Она заметила, что молодой человек чувствовал себя неуютно и все время оглядывался по сторонам.
  Анна едва не перешла на бег, но вовремя остановила себя. Распрямив плечи и приподняв подбородок, барышня замедлила шаг и, словно лебедь, поплыла навстречу судьбе. Снег, хрустевший под ногами, налипал на каблучки, но девушка старалась не обращать на это внимания.
  Несмотря на то, что день клонился к закату, на рыночной площади все еще суетился народ. Стоял привычный ярмарочный шум. Торговцы из ближайших лавок зазывали покупателей, предлагая свежий хлеб и разного рода вкусности. Мимо пробежали несколько детишек, держа в руках леденцовые петушки. С десяток подвод, прибывших с близлежащих деревень, расположились у самого входа. Оплатив место, они въезжали внутрь и готовились к субботней распродаже в преддверии приближающегося Великого Поста. Визжали свиньи, где-то надрывно мычала корова. В клетке, стоявшей на дровнях, громко кричал петух, заставляя волноваться кур, привезенных вместе с ним.
  Снег, наметенный вчерашней вьюгой, за день успели размесить, и он из белого превратился в серый, перемешавшись с землей, сеном, конским навозом. Стоял до боли знакомый деревенский запах. Девушке вспомнилось, как в детстве она любила проводить время в конюшне, помогая Савелию ухаживать за лошадьми, особенно за маленькими жеребятами. Они иногда больно кусались, но это не останавливало девочку, и она вновь и вновь приходила к ним в стойло.
  Сердце стало биться чаще, отдавая монотонными ударами в виски. Анна почувствовала, как по телу пробежала дрожь, все больше и больше ее охватывало волнение предстоящей встречи. Она искоса наблюдала за молодым человеком, ожидая развития событий.
  Заметив приближение девушки, Дмитрий выхватил букет роз из под тулупа, лежавшего на сиденье кучера, и бросился ей навстречу. Он едва не упал поскользнувшись. Анна вскрикнула и в волнении прикрыла рот рукой. Поклонский удержался на ногах и застыл в нескольких шагах от нее. Он смотрел на нежное личико барышни и не мог подобрать нужных слов. С любой другой молодой человек мог поступить гораздо проще и обойтись без сентиментальностей, однако неожиданная встреча перевернула его представление о женщинах, и ему захотелось сделать что-то особенное для новой знакомой. Наобещав отцу, что он бросит якшаться с большевиками, Дмитрий выпросил денег и заказал роскошные цветы, потратив на букет приличную сумму.
  На сходку революционно настроенных студентов он попал случайно и после загорелся идеями переустройства России и свержения самодержавия. По большей части Дмитрий стал поддерживать их материально. Когда карманных денег перестало хватать, а потребности ячейки возросли, он вынес из дома фамильное серебро и, продав его, передал деньги, как ему казалось, на благое дело. Иногда его использовали как курьера для перевозки оружия и запрещенной литературы. Имея влиятельного отца, молодой человека легко проходил кордоны полиции и доставлял грузы по назначению. Вскоре в сыске стало известно о его связях с большевиками и Поклонского задержали.
  Дождавшись приезда отца, новоиспеченного революционера допросили. Когда без зазрения совести Дмитрий рассказал обо всем, что ему было известно, то его отпустили, пообещав, что показания не бросят на него тень предателя. Так и случилось. Вскоре нескольких его товарищей арестовали, якобы по доносу ранее задержанного студента, имевшего весьма смутную репутацию. Молодому человеку приказали на какое-то время затаиться и ждать особых распоряжений. Не тратя зря времени, он вернулся к разгульной жизни, частенько посещая мадам Зи в борделе, находящемся неподалеку от ресторана отца.
  Встреча с Анной словно отрезвила его, и теперь, переминаясь с ноги на ногу, он чувствовал, как начинает краснеть. Кто бы мог подумать, что такой повеса, как он, поведет себя скромнее скромного!
  Девушка улыбнулась и вздернула брови вверх. Ее ротик слегка приоткрылся, а румянец на щеках загорелся еще сильнее.
  – Добрый день! – произнесла она, протянув Дмитрию руку и изобразив подобие реверанса.
  – Здравствуйте, Анна, – преодолев скованность, ответил Поклонский, нелепо ткнув букет в ее сторону, – это для вас...
  – Какая прелесть, – воскликнула девушка, взволнованно принимая цветы из рук молодого человека, – среди зимы я получила роскошный букет роз, словно в волшебной сказке...
  Она рассмеялась, и Дмитрий облегченно выдохнул. Он наконец-то пришел в себя и осторожно подхватил молодую особу под локоть. А девушка вдыхала сладкий, дурманящий аромат цветов, и ей казалось, что она самая счастливая на свете. Анна понимала, что влюбилась, влюбилась с первого взгляда! С ней случилось то, о чем она читала в модных любовных романах, теперь девушка сама стала заложницей этого чудесного страстного чувства. Ей хотелось кричать, танцевать, веселиться. Она едва сдерживалась, чтобы не обнаружить свои эмоции.
  – Боюсь, как бы они не замерзли, – произнесла Анна, не сводя глаз с лица Дмитрия, – мне будет жаль, если это случится...
  – А давайте, я прикажу кучеру отвезти их в ресторан, а после, с Вашего позволения, доставлю Вас и цветы к дому, – прервал Поклонский. Посмотрев по сторонам, он отыскал глазами Игната.
  – Иди сюда! – махнул рукой молодой человек, а когда тот оказался рядом, передал букет. – Гони в ресторацию, и смотри, чтобы ни один лепесток не облетел по дороге! Понял меня?
  – А как же вы, барин?
  – Мы немного прогуляемся, а как только озябнем, сами найдем дорогу, – ответил он и, наклонившись к своей избраннице, добавил: – не правда ли, Аннушка?
  Он произнес последние слова с такой нежностью и заботой, что у барышни от волнения подкосились ноги. Она ухватилась обеими руками за локоть Дмитрия и вдохнула знакомый аромат. Их лица оказались так близко, что Анне пришлось опустить глаза. Ей стало немного стыдно за возникшее желание ускорить события их знакомства. В голове всплыли строгие наставления отца, но тут же рассеялись, словно туман перед восходящими лучами солнца. Она позабыла о приличиях и поцеловала Дмитрия в щеку, а после зарделась, прикрыв лицо вуалью и опустив голову.
  Девушка не обращала внимания на проходящих мимо людей, она погрузилась в свой мир, мир зарождавшейся любви.
  – Посторонись! – закричал Игнат, размахивая плетью. – Пошли, милые, пошли! Пошли!
  Он пролетел мимо влюбленных, едва не задев их санями. Они успели отскочить в сторону, и Анна оказалась в объятиях Дмитрия. Поклонский крепко прижимал ее к себе, его губы оказались совсем близко. Но девушка  вырвалась из цепких объятий и отпрыгнула в сторону.
  – Экий Вы скорый, Дмитрий, – рассмеялась она, – давайте, лучше погуляем. Смотрите, какой красивый закат! – воскликнула девушка, указав рукой на полукруг солнца, виднеющийся из-за дома, где находилась хлебная лавка купца Пантелеева. – Правда, прелестно?
  – Вы такая удивительная, – произнес Дмитрий в ответ, – я не встречал никого, кто бы мог вот так легко вскружить мне голову. Мне кажется, я пьян от счастья, – добавил он и улыбнулся, – о таком подарке судьбы можно было только мечтать...
  – Что вы, – зарделась девушка, – мне право неловко...
  – Почему же?! – воскликнул Дмитрий. – Ваша красота пленила меня, и я не сомкнул глаз, всю ночь думая только о Вас. Разрешите? – спросил он и протянул Анне руку.
Дмитрий помог ей перейти дорогу, а когда влюбленные оказалась вдалеке рыночной площади, девушка взяла спутника под руку и увлекла его к реке, на ту самую набережную, где свела их судьба. Молодой человек, склонившись над Анной, стал рассказывать различные забавные истории, приводящие спутницу в восторг. Она громко смеялась, придавая этим уверенности своему кавалеру. Девушка не чувствовала между ними никакой неловкости и, не отпуская руку Поклонского, все чаще и чаще кокетливо заглядывала ему в глаза.
  Счастливые и окрыленные они не заметили, как стемнело и зажглись фонари. При их свете Поклонский заметил, что девушка дрожит.
  – Ты, верно, продрогла! – воскликнул он. – Я совсем заговорил тебя! Ничего, сейчас отогрею.
  Он взял руки Анны и, поднеся к губам, стал согревать теплым дыханием, при этом, как бы ненароком, их целуя. От этих нежных прикосновений девушку бросило в жар. Она никогда не испытывала таких ощущений, и это вскружило ей голову. Барышня оступилась и едва не упала. Поклонский успел подхватить ее и, прижав к себе, начал страстно целовать. В этот раз Анна не стала сопротивляться и ответила ему взаимностью.
  Наслаждаясь нахлынувшими чувствами, они позабыли обо всем. Дмитрий поскользнулся и упал в сугроб, увлекаю туда же и Анну. Они видели отражения друг друга в глазах. Влюбленные рассмеялись и, быстро вскочив на ноги, счастливо побежали вдоль набережной, нежно держась за руки.
  Через полчаса Дмитрий отворил перед избранницей дверь отцовского ресторана. Лакей, встретивший молодых людей на входе, принял верхнюю одежду и проводил в небольшой банкетный зал, использовавшийся обычно для тайных свиданий. Поклонский решил не афишировать знакомство с Анной, да и не хотел смущать саму девушку. Проходя мимо столиков, молодая особа опустила глаза, боясь привлечь внимание немногочисленных посетителей. Она впервые попала в столь шикарное заведение и чувствовала себя немного неуютно.
  Проследовав через зал, пара оказалась у резной деревянной двери. Пропустив даму вперед, Дмитрий вошел следом и, закрыв дверь, остался стоять у нее за спиной. Ему стоило больших трудов уговорить управляющего выделить именно эту комнату, поскольку отец запретил ему вовсе посещать ресторан.
  Анна была очень удивлена богатому убранству помещения. В центре стоял деревянный стол с резными ножками. Вокруг него – двенадцать стульев, обтянутых красным гобеленом и расшитых золотой нитью. Причудливый узор напоминал корону. Богатая люстра, свисавшая с потолка, находилась так близко, что девушке захотелось прикоснуться к ней. Она вовремя одернула руку, вспомнив о приличиях. У противоположной стены стоял роскошный диван. Над ним висела картина с изображением моря. Диковинная отделка стен не оставила ее равнодушной. На обоях, явно доставленных из-за границы, красовались амуры со стрелами. Девушка восхищенно улыбнулась и повернулась к Дмитрию.
  – Ну как, Аннушка, нравится? – спросил он и положил руки ей на плечи. Девушка вздрогнула, а молодой человек склонившись прошептал: – Папенька выписал повара из Франции, он готовит такие десерты, что пальчики оближешь.
  Увы, Анна была не единственной, кому он говорил эти слова. С теми, кто здесь побывал до нее, он вел себя более свободно, но сегодняшняя гостья, думалось ему, заслуживала уважения. Он взял ее за руку и проводил к столу. Выдвинув стул, Дмитрий усадил девушку и занял место напротив. Это было сделано специально – он боялся, что после первого же бокала шампанского не сможет удержаться и своими вольностями отпугнет Анну.
  В дверь постучали, и на пороге появился официант с подносом. Он выставил на стол несколько тарелок с разнообразными сладостями, а на многоярусном блюде расположились диковинные пирожные, присыпанные сверху сахарной пудрой. Второй официант, появившийся следом, поставил перед гостями фарфоровый чайник, два бокала и ведерко со льдом с выглядывающей из него бутылкой шампанского.
  – Что-то еще? – поинтересовался он у Поклонского, а когда тот небрежно отмахнулся, покинул зал, оставляя пару наедине.
  – Не стесняйся, Аннушка. Ты должна попробовать вот эти эклеры, – улыбнулся Дмитрий и добавил: – Если честно, я не могу остановиться, когда ем пирожные нашего повара.
  Подцепив специальным приспособление одно из них, он положил лакомство на тарелку перед гостьей.
  Девушка чувствовала себя немного неуютно и боялась повести себя неправильно. Одно дело – прогулка на свежем воздухе, другое – закрытое помещение. Она наблюдала за тем, как Дмитрий умело раскрыл шампанское и стал наполнять бокал, стоявший перед ней. Налив и себе, он поднялся и, пристально смотря на свою избранницу, произнес:
  – Анна, позволь поднять этот бокал за тебя! За прекрасного ангела, подаренного мне судьбой. Еще вчера моя жизнь катилась под откос, а с твоим появлением я понял, что не все так безнадежно. Случайная встреча перевернула все, и я надеюсь, что мы сможем доставить много радости друг другу! Ура! – и он залпом осушил бокал.
Отпив немного, девушка поставила шаманское на стол.
  – Нет, нет, нет! – остановил ее Дмитрий. – Ты обязана выпить до дна! – потребовал он.
  Анна не стала спорить и допила весьма приятный напиток до конца. Поклонский продолжал что-то говорить, но это было не важно. Ее мысли путались, но девушка была счастлива. Впервые в своей жизни за ней так красиво ухаживали, и она наслаждалась моментом. Вскоре голова закружилась, и Анна, выпив еще несколько бокалов, сильно захмелела.
  Шампанское сделало свое дело, и влюбленные уже сидела на диване. Девушка не заметила, как Дмитрий оказался рядом. Поддавшись какому-то невообразимому порыву, она не оттолкнула его, а стала целовать. То, что произошло дальше, благовоспитанная барышня и представить себе не могла. Руки Поклонского судорожно расстегивали пуговица на ее блузке, а она не сопротивлялась, прижимая его голову к себе. Девушка боялась, что отказ от близости станет причиной их разрыва, а о завтрашнем дне она не думала. Поддавшись страсти, Анна сама стала стягивать одежду с Дмитрия, не переставая целовать возлюбленного...
  Пирожные, принесенные официантом, так и остались лежать на столе нетронутые. Поклонский, надевая измятые брюки, виновато смотрел на гостью, а Анна, прикрыв нагое тело неизвестно откуда взявшейся простыней, наконец с ужасом осознала суть произошедшего.
  – Прости, – выдавил молодой человек, – это все шампанское, мне совсем нельзя пить, – попытался он оправдаться.
  Ему стало стыдно. Поклонский лишил чести еще одну девушку и понимал, что даже если он и захочет на ней жениться, отец не позволит этого сделать. Пылкий задор прошел, и чувства, еще недавно пылавшие в его душе, внезапно погасли. Состояние, казавшееся ему чистой и непорочной любовью, рассеялось в один миг. Он стал испытывать к гостье неприязнь. Поклонский даже не пытался загладить свою вину, как-то успокоить девушку. Он подошел к столу и стал пить шампанское прямо из бутылки, искоса поглядывая на жертву, с ужасом наблюдавшую за ним.
  Слезы брызнули из глаз Анны. Накинув одежду, она бросилась из ресторана прочь. Дмитрий что-то кричал ей вслед, но остановить не пытался. Осознав роковую ошибку, она бежала по морозной улице, а перед глазами все время всплывала одна и та же картина – кровавое пятно на белоснежной простыне. По дороге она несколько раз упала, изодрав руки в кровь.
  Ее будущее счастье разрушилось в один миг. Все, о чем она мечтала, осталось в прошлом. Испорченная девка – вот теперь ее настоящее имя и положение! Теперь вряд ли найдется тот, кто захочет иметь с ней отношения. Всего-навсего прошли сутки с той злополучной встречи, полностью изменившей ее жизнь. Утирая катившиеся слезы, она поравнялась с сугробом, в котором оказалась после того, как ее сбили сани Поклонского, и еще громче разрыдалась. Ей захотелось повернуть время вспять и остаться дома, чтобы избежать этой злополучной встречи, однако сделать это было невозможно.
  Девушка понимала, что совершила большой грех. Поправ все законы и предостережения, она отдалась практически незнакомцу, вскружившему ей голову сладкими речами. Анна винила себя за минутную слабость. Мать могла и не пережить такой страшной вести. Оставалось лишь молиться Господу и просить прощения за этот страшный поступок.
  Бросившись в ноги хозяйке дома, она излила душу и все рассказала. Тетушка громко вскрикнула и, закрыв рот руками, покачала головой. Анастасия понимала, что если Игнат узнает обо всем, он ее не простит. В лучшем случае изобьет, а что произойдет в худшем, она и думать не хотела.
Тетушка приказала Глашке приготовить ванну с горячей водой и сама искупала девушку. Она пыталась смыть с девушки стыд, который ей пришлось перенести. Ухажер оказался обычным повесой. Напоив девушку, он воспользовался положением и, сделав свое дело, устранился. До утра ей пришлось провозиться с племянницей, прежде чем той удалось уснуть.
  Дмитрий Поклонский больше не объявился, несмотря на то, что тетушка встретилась с матерью молодого человека и все рассказала. Над ней посмеялись, обозвав Анну распутной девкой. В тот же день в дверь Анастасии постучали и передали конверт с пометкой от графини Поклонской. Внутри лежали пятьсот рублей и записка с извинениями. Тетушка не стала рассказывать об этом племяннице. Она сожгла записку в камине, а деньги положила в шкатулку, находившуюся у нее в спальне.
Через несколько недель Анна Куприянова поняла, что беременна. Она прорыдала два дня. Вся жизнь пошла под откос из-за опрометчивого поступка.
  Тетушка все это время не отходила от нее, она в большей степени себя винила в произошедшем. Зная о Дмитрии не понаслышке, а из уст его матери, она не предостерегла родственницу, позволив сделать роковой шаг, сломавший девушке судьбу. Правда, в тот момент Анастасия немного завидовала ее молодости и положению. Ей самой не суждено иметь детей из-за травмы, перенесенной в раннем детстве.
  Тетушке очень хотелось помочь Анне и как-то загладить свою вину. Изначально она намеревалась отвести девушку к знакомой бабке, тайно делавшей аборты. Однако после образумилась и не захотела брать еще один грех на душу. Очередная пришедшая в голову идея вызвала улыбку на ее немолодом лице.
  – Успокойся, девочка моя, – произнесла она, сидя на краю кровати в спальне Анны и поглаживая племянницу по голове, – мы ничего не скажем твоим родителям, а когда родится ребеночек, я усыновлю его, и мы будем воспитывать его вместе...
  Она не договорила. Девушка, едва успокоившись, вновь разрыдалась, прекрасно понимая, что утаить от отца ее положение не удастся. Игнат Марьянович намеревался приехать к началу Великого Поста и сводить ее в церковь для исповеди и причащения. Уткнувшись лицом в подушку, она проплакала еще час, а после, умыв лицо, вышла в гостиную, где застала Анастасию за вязанием ажурной кофточки. Анна слабо улыбнулась – изделие предназначалось ей. Она опустилась рядом с диваном на пол и положила голову тетушке на колени.
Отложив занятие в сторону, Анастасия вернулась к разговору, начатому в спальне.
  – Нам с тобой необходимо предпринять все для того, чтобы сохранить твою беременность в тайне, – начала она, выдержав при этом небольшую паузу, а когда поняла, что девушка готова к разговору, продолжила: – Твой отец приедет через пару недель, а в следующий раз он удосужится посетить нас не раньше осени, – предположила она. – Так вот, ты должна будешь вести себя, как ни в чем не бывало, и угождать ему.
  – А как же моя исповедь? – прервала она тетушку. – Отец собирался отвести меня на службу.
  – Ну и сходи, – улыбнулась Анастасия, – не стоит ему перечить.
  – Да, но разве можно врать Господу? – испуганно посмотрела на родственницу Анна, – мне кажется, это неправильно...
  – Правильно – не правильно! – грубо ответила тетка и добавила: – Свинье не до поросят, когда ее палят!
  Заметив испуг девушки, она рассмеялась:
  – Не принимай близко к сердцу, Анна. Поверь мне, исповедь не самое страшное, лучше подумай о том, что сделает с тобой отец, когда узнает...
  Анастасия осеклась, понимая, что разговор вновь может зайти в тупик, а ей хотелось найти обоюдовыгодный выход из сложившейся ситуации. В тетушке проснулся материнский инстинкт. Она могла дать незаконнорожденному ребенку нерастраченное тепло и заботу. А в будущем сама роженица сможет решить, как поступить: рассказать правду или оставить его в неведении относительно его происхождения.
  В голове Анны крутился водоворот мыслей. С одной стороны, ей не хотелось вот так глупо попрощаться с молодостью и стать презираемой матерью-одиночкой, а с другой, она понимала, что не имеет морального права избавляться от младенца. Она смотрела на тетушку и с надеждой ждала ее помощи.
  Анастасия заверила ее, что после исповеди в церкви, она сама сходит к настоятелю Свято-Георгиевского храма отцу Сергию и прежде покается в своих грехах, а после сведет с ним Анну, дабы успокоить девушку. Она понимала, что в приходе примут покаяние племянницы и помогут ей обрести веру в завтрашний день.
Так и случилось. Отец, приезжавший в гости, ничего не заподозрил. После его отъезда тетка сделала все, как и обещала. Отец Сергий, выслушав исповедь Анны, взял с полки небольшую книжку и передал девушке.
  – Читай эти молитвы ежедневно, – произнес он, – молись, дитя мое, и тем самым спасешь себя и ребенка, что носишь под сердцем. Молись и кайся, молись и кайся...
Перекрестив девушку, он дал поцеловать крест и, не говоря больше ни слова, ушел в сторону алтаря. Анна стала частой гостьей в божьем храме.
  В марте пришли страшные вести – Российский император Николай II отрекся от престола, и к власти в стране пришло Временное Правительство, существовавшее наряду с Советами. В государстве воцарилось двоевластие.
  Время шло, к лету обозначился живот. Анастасия помогла пошить родственнице более широкие платья и еще на какое-то время оттянула видимость беременности своей племянницы.
  Девушка, полностью смирившись со своей участью, усердно молилась. Она практически не покидала дом и лишь с наступлением темноты выходила на улицу, чтобы вдохнуть ароматы буйного лета. Днем она все больше наблюдала из окна. Все чаще и чаще появлялись колонны солдат. Иногда проезжали подводы с ранеными. Тетушка рассказывала, что наступили неспокойные времена, и теперь она сама боялась выйти на улицу. Разбои и грабежи захлестнули вторую столицу государства Российского. В конце лета в доме Анастасии появился приказчик отца и сообщил, что Игнат если и приедет к ним, то не раньше зимы. Дела в Белкино шли из рук вон плохо.
  К концу сентября Анна едва передвигалась. Выросший живот стал беспокоить ее. Болели ноги, и ныла спина. Девушка все чаще и чаще стала стонать по ночам от нестерпимой боли. Порой она жалела, что не избавилась от плода, однако что-то предпринимать было поздно – по всем подсчетам к концу октября у нее должен появиться на свет мальчик. О том, что у нее будет сын, сказал отец Сергий, немало повидавший на своем веку старец. Молодая женщина едва добралась до гостиной и стала звать Глафиру. Когда прислуга появилась, Анна спросила у нее:
  – Где Анастасия, я слышала она еще утром ушла на рынок. Уже темнеет, ты бы пошла посмотрела, не случилось ли чего.
  – Да что с ней будет, барышня, – грубо ответила Глашка, – не впервой приходить домой затемно. Зашла к какой-нибудь знакомой на чай и сидит там...
  Она не договорила, когда в дверь постучали, и прислуга, хмыкнув, добавила:
  – Вот и Ваша тетка, а Вы переживали.
  Она спешно направилась в прихожую, а через минуту появилась в гостиной в сопровождении полицейского. Молоденький городовой сообщил, что труп ее тетки, Анастасии Арестовой, обнаружен неподалеку в переулке. Ее зарезали, а после забрали все ценное, находившееся при ней.
  Анна, не дослушав его, рухнула на пол, потеряв сознание. Словно земля выскочила из под ног, столь ошеломляющим стало для нее страшное известие. Единственный человек, заботившийся о ней в последнее время, погиб. Судьба приготовила ей новые испытания. Утром Анну пригласили в участок на опознание, и девушка подтвердила, что найденный труп – ее тетушка Анастасия.
  На сбережения, хранившиеся в спальне родственницы, Анна наняла ритуальное агентство, и родственницу похоронили на близлежащем кладбище. Через неделю после ее смерти пришли из банка и показали закладную, в которой говорилось, что после смерти хозяйки, госпожи Арестовой, дом переходит им, поскольку родственница набрала множество кредитов и своевременно не рассчиталась. Девушке ничего не оставалось делать, как собрать вещи и отправиться к родителям в Белкино. Рассчитав прислугу, она со слезами на глазах попрощалась Глашей.
  Получив благословление отца Сергия, Куприянова на последние деньги наняла экипаж и направилась в родительский дом. У нее не было другого выхода. Она боялась отца, но надеялась на его благоразумие. Анна решила вернуться в отчий дом и покаяться в содеянном, убеждая себя, что батюшка все еще любит ее и простит. Даже если и не простит, думала она, то наверняка не выгонит из дома и даст родить, а после будет видно, как поступить дальше.
  После полудня Анна с небольшой котомкой вошла в родительский дом. Ее встретила мать и, ахнув, опустилась на пол. Дочь стояла в дверях с огромным животом. Прикусив губу, чтобы не закричать, Мария смотрела на своего ребенка, и слезы градом катились из ее глаз. Заплакала и сама девушка.
  Послышались шаги и громкий бас прокричал:
  – Аннушка, доченька моя, ты вернулась...
  Когда отец оказался рядом, он обомлел, увидев дочь в столь интересном положении:
  – Как же?.. Что это?.. – вырвалось у него.
  Он смотрел то на мать, то на дочь. Женщина, лежавшая на полу, рыдала, а Анна, посмотрев в глаза отцу, встала на колени и, схватив его за руку, произнесла:
  – Простите меня, батюшка, простите...
  – Потаскуха! – заревел Игнат, – Какого черта ты проперлась в наш дом?! Решила меня опозорить на всю округу?! Убью!
  Помещик пришел в ярость. Озверев, он схватил дочь за плечи и рывком поставил на ноги, выкрикивая при этом проклятия в ее адрес. Замахнувшись, он со всей силы ударил Анну кулаком в лицо, от чего она отлетела к стене. Закричала мать, бросаясь в ноги к отцу. Она молила не убивать дочь. Марии  удалось оттащить Игната от беременной дочери, и она, крикнув приказчика, попросила запрячь телегу, свезти дочь на хутор и схоронить ее там, до тех пор, пока отец не сменит гнев на милость. При помощи вбежавших в дом нескольких мужиков ей удалось связать мужа и запереть в комнате. Мария помогла дочери добраться до подводы и, усадив ее на охапку сена, перекрестила. Потом бросилась в дом, где вновь послышался рев Игната, освободившегося от веревок...
  Савелий, выбравшись из очередной ухабины, направил лошадь к старому дубу на развилке, к дороге, что вела на хутор Дальний. Анна громко закричала, и старик решил сделать остановку, чтобы ей помочь. Он правил к построенному у дерева временному навесу. В его тени в жаркий зной отдыхали крестьяне.
Туча, показавшаяся из-за леса, затмила солнце, и пошел холодный дождь. Конюх проехал под навес и натянул вожжи.
  – Тпру! – закричал он. – Стой, оглашенная!
  Лошадь остановилась, и телега оказалась под ветхой крышей. Соскочив на землю, Савелий подошел к девушке и, скинув с нее тулуп, ахнул:
  – Господи, Боже мой! – мужик перекрестился. – Да у тебя, девка, воды отошли! Что ж мне с тобой делать? – добавил он и почесал затылок.
  Анна закричала от очередного приступа боли, Савелий, вздрогнув, скинул подранный кафтан и стал стягивать с себя рубаху. Он понимал, что девушка рожает, и ему придется самому принимать роды. Возвращаться назад в усадьбу хозяина он не решился, боясь, что не успеет. «Принимал роды у кобыл, – размышлял он, – помогу и тебе, девка».
  Роженица стонала все сильнее и сильнее. Крик разносился по всей округе. Не обращая внимания на страдания Анны, конюх разжег костер и, прокалив нож, вернулся к подводе. Он заставил девушку зажать в зубах небольшую деревяшку, а затем ножом распорол одежду в нужном месте.
  – Тужься, тужься, – шептал он Анне, а когда показалась головка, помог младенцу появиться на свет.
   Дрожащими руками он перерезал пуповину, а затем, очистив рот новорожденному, шлепнул его легонько по спинке. Послышался писклявый крик. Савелий аккуратно запеленал малыша в приготовленную рубаху, а после перекрестился и поднял его над головой.
  – Мужик! – воскликнул Савелий. – Слышишь, Анна, у тебя сын родился!
Молодая женщина смотрела обезумевшими глазами сквозь дыру в крыше на проплывающие облака. Ей казалась, что она осталась одна-одинешенька в злом беспощадном мире. Анне захотелось умереть, уйти в иной мир, оставив все в прошлом...
  Савелий поднес ребенка к лицу матери. Молодая женщина улыбнулась сквозь слезы, и не понятно было: то ли это слезы радости, то ли огорчения.
Если бы не голос малыша, Анна, скорее всего, наложила бы на себя руки, однако маленький человечек пробудил в ней странное чувство, и ей захотелось жить. Она, приподнявшись и протянув руки к Савелию, произнесла:
  – Отдай, отдай, это мое...
  Она прижала крохотный кулечек к себе и сердито посмотрела на конюха, словно загнанная волчица, охраняя своего детеныша.
  Почувствовав тепло матери, ребенок перестал кричать и стал жадно ловить ртом воздух. Грудь Анны заныла, и она, как-то непроизвольно, не стесняясь Савелия, достала ее. Малыш тут же прильнул к соску, и женщина почувствовала, как теплое молочко побежало ему в ротик. Она улыбнулась, прикрыв глаза. Крошечный комочек, лежащий на ее руках, расставил все по своим местам. Мысли о смерти улетучились, и Анна стала думать, как жить дальше.
  Вдалеке послышался шум, удары кнута, раздался голос отца. Девушка вздрогнула и обернулась. Она увидела, как из подъезжающей повозки прямо на ходу выскочила мать и бросилась к ней. Мария обняла дочь и стала целовать ее. Следом подоспел отец, на его глазах были слезы. Он бережно взял младенца из рук Анны и спросил:
  – Кто?
  – Мужик, Гнат Марьяныч, мужик! – ответил вместо нее Савелий.
  – Мужик, это хорошо, – заглядывая в лицо малышу, произнес Куприянов. –     Собирайся, доченька, нам пора домой, а то, вишь, ночь надвигается, как бы мальца не подстудить...
  Радостная и умиротворенная Анна при помощи матери перебралась в повозку отца и вернулась домой.
  Игнат Марьянович простил дочь, да и как иначе. Он поступил по-божески. Всплеск ярости сменился состраданием, любовь к дочери возобладала над гневом. Он глубоко сожалел о том, что ударил беременную дочь, и теперь пытался загладить вину. Игнат не стал расспрашивать Анну о том, как это случилось и кто отец ребенка, она рассказала об этом сама, спустя полгода.
  Анна продолжала читать книгу, подаренную отцом Сергием, и беспрестанно молиться о своей судьбе и судьбе Николая, ребенка, названного в честь государя, отрекшегося от престола. Ее не волновали события, происходившие в стране: победа революции, власть большевиков. Она не знала, что Дмитрий Поклонский вступил в партию и возглавил один из отрядов продразверстки.
  Его отряд войдет в село Белкино осенью 1919 года. Облюбовав дом Куприяновых, Поклонский прикажет освободить его от постояльцев, чтобы в него вселиться. Семья помещика переберется в амбар. Встретив во дворе Анну, бросившую на него холодный взгляд, он не узнает ее. А к вечеру Дмитрий, приняв изрядную дозу самогона, прикажет доставить к нему дочь хозяина дома и изнасилует ее прямо в сенях.
  Игнат Марьянович, бросившийся на защиту дочери, будет застрелен подручным Поклонского. Наутро протрезвевший красный командир прикажет бросить труп помещика в амбар и, подперев его снаружи, сжечь вместе со всеми, кто там находился. Он даже не узнает, что вместе с Анной сгорит и его двухлетний сын. В рапорте, написанном руководству, будет указан факт самосожжения семьи помещика, не принявшей условия Советской власти.
  Через две недели Дмитрий Поклонский погибнет. Погибнет у того самого дуба, где рожала Анна. Его застрелят кулаки при нападении на обоз с продовольствием. Кара Божья настигнет его за те грехи, что он совершил по молодости, за отречение от родителей в пользу новой власти, за убийства невинных людей.
  Как бы там ни было и какая бы власть ни пришла, истинные человеческие чувства должны оставаться превыше всего. Каждый должен помнить о заповедях Господних.