Женя Кодряну и Маша Харуца сидели в тёмной комнате и обнимались. Женя был обладателем одной ноги, вторую оттяпали хирурги, и районная комиссия ВТЭК каждый год в мае требовала сдавать анализы, чтобы на год дать ему третью группу инвалидности. С Жени требовали ходить на работу, третья-де группа – рабочая. Постоянную группу ему комиссия не давала. А вдруг у него вырастет нога?! Врачи комиссии тонко давали Жене понять, что их необходимо подмазать. Чем? Деньгами. Можно в любой валюте.
- Я хочу остаться здесь, - сказала Маша.
- Я думал, - сказал Женя, - что всегда буду один.
- Ну, вот, а теперь будем вместе!
Маша вышла во двор; возле машины её отца стоял Сергей Сазонтьев и вытирал руки тряпкой.
- Постой, Маша, - остановил он её.
Она взглянула на него.
- Машина готова, - сказал он. – Можете ехать.
- Спасибо.
- Или ты, может, хочешь остаться с Женей?
- А что?
- Любовь? – сказал он. – Это ты хочешь себя в этом убедить. А потом, когда ты будешь выносить Женины горшки, тебя будет мутить.
Маша задумалась, но вся она была полна гневом. Сазонтьев обнял её, стал целовать. В этот час ноябрьское солнце уже закатилось за горизонт. Вдруг луч фонарика осветил Сазонтьева и Машу. Маша убежала. Фонарь держал Бурков, рядом с ним на костылях стоял одноногий Женя.
- Такие дела! – сказал Бурков.
- Ты чего? – сказал Сазонтьев.
Бурков ударил его по зубам. Сазонтьев кинулся, было, на него, но получил ещё удар.
- Ты выбил мне зуб! – крикнул Сазонтьев.
- Забирай свои вещи, - сказал Бурков, - и убирайся отсюда!
Маша вошла в комнату, где лежали её мать и отец.
- Вставайте! – сказала Маша. – Едем!
- Ты же хотела остаться? – надел отец очки.
- Передумала! – сказала Маша.
- Едем! – сказала мать и принялась одеваться.
Через двадцать минут они вышли к машине.
- А тебе, Женя, - повернулся к парню Бурков, - я бы сказал…
- Сам знаю! – сказал Женя и поковылял на костылях к башне. Бурков замолчал.
- Мы чего-то не понимаем, - пробормотал он.
Москвич с Машей и её родителями выехал со двора, направился к вечернему шоссе.
- Где Женя? – спросил Буркова Иван Агафонов.
Они увидели в башне свет. Агафонов подошёл к двери в башню, потянул за ручку, но дверь была заперта изнутри.
- Женя! – забеспокоился Агафонов.
Мы чего-то не понимаем… Эх, Бурков, Бурков – читать больше надо, а не машины чинить за деньги! И читать самое главное! В советское время был закон: если тебе больше 18 лет и у тебя нет своих детей, плати налог. Назывался «за бездетность». С малых лет все слышали разговоры, что смысл жизни – посадить дерево, построить дом и вырастить сына. Поэтому все, у кого не хватало денег, или не было ноги или глаза, приходили к мысли о верёвке. А те, кто бракосочетался, начинали уничтожать друг друга через месяц после свадьбы (см. «Крейцерова соната» и «Путь жизни» Льва Толстого).
комментарии:
на фото - Георгий Бурков в фильме "Башня".