Что осталось в памяти от знаменательного события – пятидесятилетия советской власти, которое мы, студенты-химики, решили с размахом отметить на природе – это тяжеленный и жесткий рюкзак со стеклотарой, в недрах коей булькала водка. И еще страх поскользнуться, зацепиться рюкзаком за ствол дерева и разбить драгоценное содержимое, стоимость которого превышала аж три отдельно взятые студенческие стипендии. Однако донес я водку до места благополучно.
Было холодно, валил мокрый снег, и тара начала опустошаться задолго до начала официального мероприятия, еще в процессе установки шатровой палатки и разжигания костра. Из-за непогоды и рано наступившей темноты приняли решение праздновать внутри, в палатке. Под ее крышей было тепло и уютно, ноздри ласкал аромат елового лапника, потрескивала печечка, привязанная к центральной стойке. А мы, мужики, точнее - юноши, студенты третьего курса, близки уже были к состоянию, которое в обиходе называется “в хлам”.
Существенно, что среди нас обретался Костя Хрипунов с погонялом Кот. На личности Кота необходимо остановиться особо, как на центральном персонаже истории. Кот был тяжелый, круглый, писклявый и выдающимися мужскими качествами не отличался. Бытовало средь нас развлечение - "Кота валять". Подходишь, легко дергаешь Кота за пуговицу или тычешь пальцем, и Кот валится наземь подобно мусорному мешку, не оказывая ни малейшего сопротивления. Вопрос “есть ли у него в штанах чего-нибудь?” подвергался вполне обоснованному общему сомнению. Но в тот вечер Кот пил наравне со всеми, пытаясь, видимо, показать, что в каком-то смысле он тоже мужчина.
Девочки пили мало – они-то и поведали нам о кошмарной драме, случившейся в тот вечер.
Сам я плохо помню подробности торжественного ужина. Помню только, что все мы продолжали водку хлестать и партийно-политические песни орать.
А проснулся я от страшного холода и удушья. Оказалось, что сплю прямо на снегу, окоченевшие ноги торчат наружу, а нос отчаянно пытается уловить самую малость свежего воздуха в той зоне спального мешка, где полагается быть ногам. Наблюдалось раннее утро, потрескивал морозец, но башка трещала куда интенсивнее. Неподалеку в кустах сидел на корточках Кот, тихо скуля и прикладывая ко лбу снег.
- Что случилось, Котюля? – любопытствую.
- Что случилось, что случилось... Сволочь ты, гад, вот что случилось! Еще и издевается…
И откровенно зарыдал. А потом медленно так встал и пошел прочь – как-то враскоряку, циркулем, громко при том охая.
Я абсолютно ни фига понять не мог. Посмотрел в сторону палатки и ужаснулся – палатка стояла черт-те как. Уж точно - ночью она падала и ее переставляли заново... Но я в процессе переустановки участия не принимал, это точно.
События обрисовались во всей их драматичности по рассказу наших девушек-трезвенниц – накануне вчетвером они не одолели даже трехлитровой бутылки “гымзы”.
Где-то, в общем, посередке торжественного ужина, когда мы допивали запасы горячительного и уплетали картошку с селедкой, Коту стало худо. Тогда я и говорю: Кот, вылазь! Ноль внимания, только икает. Я мычу соседу: Лев, а ну, бери его за ногу, я за другую, и поволокли!
Видимо, спьяну Кот показался нам очень уж тяжелым. Мы рванули. Раз-два, взяли! Кот заорал. Войдя в определенный азарт, мы рванули сильнее и выволокли Кота наружу.
При осмотре места событий обнаружилась траншея длиной около метра и глубиной сантиметров десять-пятнадцать. Стало очевидно, что Кота мы тащили по разные стороны центрального кола – кол оказался у Кота между ног. Кол был врыт в мерзлую землю прочно и основательно. А когда кол (вместе с палаткой) падал, от горящей печки отсоединилась труба и съездила Кота по лбу. От пожара нас спасло только то, что на крышу палатки намело много снегу.
Да, у Кота ТАМ что-то действительно было – что и причинило ему немыслимые страдания в тот злосчастный вечер.