(сверлибр) (Проза (рассказы)) - 2002-02-22
А эта зубная история – исключение, поскольку центральный персонаж в ней не я, а Генрих Карлович Полис, сотрудник института, где я работал, дай Бог ему здоровья, не институту, конечно, он того не заслуживает, а Генриху Карловичу, очень хорошему человеку. И здоровья не какого-то там отвлеченного, универсального, а в первую очередь совершенно конкретного – зубного. Чтобы с уважаемым Генрихом Карловичем никогда больше не случалось историй наподобие той, которую он мне рассказал. Впрочем, беру свои слова обратно – пусть случается, ибо сам Генрих Карлович вспоминает это событие со слезами восторга и умиления.
А история такова. Идет этот самый Генрих Карлович по Невскому, пересекает Садовую улицу, и тут у него взрывоподобно заболевает зуб. Генрих Карлович побелел, схватился за щеку и завертелся волчком в узком пространстве меж двумя трамваями, идущими навстречу друг другу, словно карандаш меж ладонями.
И в этом же узком пространстве случайно оказался военный, офицер в чине подполковника. И спрашивает: - Чего, зуб? Генрих Карлович со слезами в голосе стонет в ответ, что ага - зуб... И подполковник командует: а ну, строевым за мной – тут совсем рядом. И приводит несчастного в зубную поликлинику Ленинградского военного округа.
А Генрих Карлович хоть и не такой патологический зубной псих, как я, но все равно бормашины боится. И спрашивает: - А сверлить будете? Подполковник, натягивая халат, смотрит на него недоуменным взглядом и вертит пальцем у виска – ничего себе, вопросики! А зачем я, спрашивается, тебя сюда привел, коль зуб болит? Напяливает намордник, перчатки, гремит железом в белом эмалированном корыте. И Генрих Карлович усекает: альтернативы нет, он пропал. И панически задает еще один вопрос, уж совершенно глупый и неуместный в данном военном учреждении: а может, под новокаинчиком?.. Врач, продолжая греметь железками, выпучил глаза и чуть корыто из рук не выронил – ни хрена себе заявочки!! В армейской зубодерне - и под новокаинчиком. Ха-ха! Заморозить его, видите ли, будто упокойника в морге перед выдачей на растерзание курсантам-практикантам Военно-медицинской академии имени Сергея Мироныча Кирова. Но наблюдая, как Генрих Карлович подпрыгивает от ужаса, успокоительно говорит ему: - будь спокоен, пациент. Боли не почувствуешь. Я буду сверлить тебя под ДЕВОКАИНОМ.
Пришла очередь и Генриху Карловичу вытаращивать глаза от удивления – в жизни не слышал про такой анестетик.
Обваливает подполковник свою несчастную жертву в кресло и вбивает сверло в наконечник бормашины. А напротив Карловича – второе похожее кресло, а у того кресла тоже врач в халате и в наморднике, а на пороге кабинета – в усмерть перепуганная бледная девочка, тем не менее красивая, длинноволосая, стройная, осанистая. На бедрах - мини-юбочка, а ножки у нее, ну просто закачаешься! Но дрожит и боится пуще Карлыча.
И почти одновременно взвыли две бормашины. Генрих Карлович судорожно вцепился в подлокотники, ожидая конца света. А врач ему: - Ты не думай про свой дурацкий зуб, а смотри вон на девочку и любуйся ейными ножками. А еще оценивай мою способность предсказывать события.
Сверло визжит внутри карлычева зуба, и Карлыч доходит. Доктор все понимает и говорит ему: - Спокойно, мужик. Смотри на красавицу – ожидается пикантная сцена, она сейчас начнет ножку задирать. И ведь точно: красотка задрала свою прелестную ножку к потолку и представила ее Карлычу во всем своем сияющем великолепии.
Полюбовался Генрих Карлович на ножку, и снова ему худо. Но тут же следует новый совет врача: - Не отвлекайся на свой дурацкий зуб, смотри: она сейчас и вторую ножку задерет.
Красотка и на самом деле задирает вторую ножку, пленяя Карлыча своими очаровательными кружевными трусиками производства Белград, Югославия. И снова боль отступает, но через миг возвращается.
Подполковник говорит: ну как зрелище? Гляди, какие ножки, какие трусики! То ли еще будет! Ровно через полминуты такое вот увидишь - не снилось!… - и сверло с новой силой впивается Карлычу в зуб. Карлыч готов уже умереть, но вдруг его угасающему взору представляется следующая сцена: красотка взвизгивает, взлетает до потолка и обваливается в кресло в откровенно пикантном виде: в полностью задранной коротенькой юбочке, наклонившись вперед – а в проеме ее блузки вырисовывается совсем уж сногсшибательная картинка, заставляющая Генриха Карловича отключиться от личных зубных переживаний целиком и полностью.
Досверливая дупло, врач успокоительно говорит: - Ну, брат, еще пять секунд потерпи. Бери пример с героини. Я-то тебя сверлю под ДЕВОКАИНОМ, а она – безо всякой анестезии! Ты ж понимаешь – на хрена ей сдался твой лысый череп, кривые ноги и толстое брюхо?.. На тебя посмотришь - и здоровые зубы заболят... Ну, еще четыре секунды…
И досверлил.
… И потом зубы болели, и каждый раз Генрих Карлович ломился в эту военную поликлинику, ища чудо-специалиста, сделавшего ему безо всяких иголок такое великолепное обеззубли... тьфу, простите - обезболивание. Но чудо-доктора куда-то перевели. В Архангельск, что ли. А может, в Ташкент. Такова непредсказуемая судьба военных врачей. А когда Карлыч осмеливался рассказывать про ДЕВОКАИН в других зубодернях, коновалы вытаращивали на него глаза и отшатывались, как от ненормального.