Аля готовила завтрак. Она всегда делала это, вставая чуть раньше. Не умываясь, бежала на кухню, ставила кофе и делала бутерброды. И лишь, когда Михаил уходил на работу, собиралась сама – до школы было рукой подать. Теперь были летние каникулы, но девушка не нарушала традиций.
Юное тело, разнеженное после сна, под тонким шелком короткого халатика, притягивало взгляд мужчины. Он, то отводил глаза, когда Аля поворачивалась к нему лицом, то жадно набрасывался взглядом, пока она находилась к нему спиной. Все его мужское естество желало удовлетворения подступающей страсти.
Пока девушка доставала чашки, наливала воду, поясок расслабился, и тонкая ткань, скользнув по бархатному телу, оголила девушке плечо. Она даже не удосужилась поправить одежду, ставила чашку перед Михаилом на стол, наклонялась, словно специально изводила мужчину.
- Аля, - не выдержал Михаил, - поправь халат.
- А, что, не нравлюсь? – в ее глазах был вызов, обозначились ямочки на щеках от едва заметной улыбки.
Нужно было хорошо подумать, прежде чем ответить. Хотеть, не значит - можно. Между его желаниями и ее капризами непреодолимой стеной стояла Людмила. Мужчина придал себе строгости в голосе, не свойственной ему, но так теперь необходимо, иначе может случиться непоправимое.
- Аля, завяжи халат, - подумав, добавил, - и не дури!
Девушка недовольно фыркнула, затянула туго пояс и демонстративно удалилась в ванную, тряхнув непричесанной гривой волос.
Она специально открыла кран на всю катушку, чтобы Михаил не слышал ее рыданий. Аля плакала. Невысказанная боль, стыд, возрастающее чувство первой юношеской любви, - все смешалось в душе девушки, она ни с кем не могла это обсудить, совершала ошибки, одну за другой, но остановиться не могла.
Совместное проживание с Михаилом становилось невыносимым для них обоих. Она замечала его взгляды, прекрасно понимая, что молодой мужчина, соблюдающий законы приличия после смерти жены, рано или поздно себя проявит. Она решила, что он станет первым, кто прикоснется к невинному телу, желала этого и шла напролом, не зная его истинного отношения ко всему происходящему.
Дверь с грохотом закрылась, Аля вышла из своего заточения, все еще в слезах, которые уже не нужно было ни от кого прятать. Боковым зрением увидела себя в большом зеркале прихожей, остановилась, развязала и скинула с плеч халат.
Точеная фигурка предстала во всей красе, соски напряглись, кожа покрылась пупырышками, руки скользнули по груди, животу, погладили бедра, остановились на темном треугольнике шелковистых волос. Девушка созрела до того настоящего, что дает близость с мужчиной. Желание было так сильно, что остановиться она уже не могла. Вернувшись в постель, она ласкала себя сама, представляя Михаила рядом, рисуя в своем воображении немыслимые сцены соития, пока не наступила долгожданная разрядка…
***
Отказываясь от всех праздничных мероприятий, Михаил у себя на работе вызывал уважение со стороны женского пола старшего поколения и недоумение со стороны молодых, особенно незамужних, женщин.
Чужая боль никому не видна, потому особо навязчивые дамы не раз уже приставали с бестактными вопросами относительно его будущего. Все понимали - мужчина не останется вдовцом, ему нужна семья, дети и так далее. Желающих занять место Людмилы, было хоть отбавляй, ибо репутации у мужчины была самая, что ни есть, замечательная.
На юбилей к начальнику отдела пригласили всех сотрудников. Михаил, как ведущий специалист, не мог на этот раз отказаться. За столом присутствовали не только члены коллектива, были близкие родственники и друзья юбиляра.
Веселый тамада развлекал публику, и Михаил, впервые за четыре месяца, смеялся от души, забыв на время все свои проблемы. Несколько раз его приглашали на медленный танец незнакомые женщины, он покорно следовал на танцпол, не смея отказывать дамам.
Как он оказался в объятиях Юлии, помнил с трудом. Лишний алкоголь сделал свое дело, отключив на время его мозг. Женские руки ерошили ему волосы, пока он скользил поцелуями по гладкой шее соблазнительницы, одной рукой обнимая ее за талию, другой лаская почти вывалившуюся их лифчика пышную грудь. Пришел в себя Михаил от страстного шепота, смысл которого не сразу дошел до сознания:
- Дорогой мой, единственный, я так долго этого ждала…
Отшатнувшись, мужчина тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Но женщина не исчезла, наоборот, она стала надвигаться, желая продолжения. Разгоряченная его поцелуями, с расстегнутыми верхними пуговицами блузки, из-под которой бесстыдно выглядывала обнаженная до половины грудь, Юлия выглядела потрясающе. Весь ее вид, обстановка, ситуация, - все было за то, чтобы продлить удовольствие. Но Михаил отступил и огляделся.
Отдельное помещение, в котором никого, кроме них, не было, вполне подходило для уединения. Это был кабинет или что-то типа того, с мягким диванчиком, двумя уютными креслами и журнальным столиком посредине. Одно окно, жалюзи опущены, в углу несколько горшков с цветами, умывальник и небольшой книжный шкаф. Мужчина так и не понял, где он находится и как попал сюда, да еще и с Юлией.
Молодая женщина, экономист-менеджер фирмы, не была сотрудником отдела, но оказалась в числе приглашенных. Либо она являлась родственницей Ильи Петровича, либо начальника связывали с молодой особой другие узы, Михаил не знал. Никогда ранее он с Юлей не пересекался, никаких намеков о чувствах к своей персоне не замечал. Потому и реакция оказалась неадекватной. Внезапная холодность явно обидела женщину, но она все еще не спешила отказаться от своих намерений.
- Миш, да что с тобой? Здесь никого нет, ключ у меня. Успокойся…
- Мы где?
- В ресторане, где же еще? Это кабинет персонала. У меня здесь сестра работает, это я помогла Петровичу с залом.
- Понятно. Мне нужно домой. Извини, - Михаил направился к двери, повернул ручку, но дверь действительно оказалась запертой.
- Подожди, открою, - тон Юлии изменился, она даже не скрывала раздражения, повернув в замке ключ, добавила уже совсем грубо, - вали!
- Понял, - пошатываясь, Михаил пошел искать выход.
Выйдя в вестибюль, он направился на улицу, твердо решив не возвращаться к гостям. Смутные обрывки воспоминаний никак не хотели складываться в пазл, мужчина совершенно не понимал, как могло все это с ним произойти. Боясь, что все сотрудники оказались свидетелями интрижки, о которой он сам ничего не помнил, Михаил собирался уйти по-английски, чтобы избежать лишних разговоров хотя бы сегодня.
- Сбежал? – голос друга отрезвил мгновенно, ибо заданный вопрос говорил как раз о том, что все так и есть, как думал несостоявшийся герой-любовник – все в курсе...
- Сбежал…
- Правильно! Баба ищет мужика, засиделась в девках, на всех вешается. Не нужна тебе такая. Ты после Людки еще не скоро отболеешь.
Напоминание, как ушат холодной воды. Меньше всего Михаил хотел теперь говорить о своей потере. Вечер так хорошо начинался, теперь паскудное чувство предательства разлилось в душе.
- Я дурак, Колян! Какой же я дурак! – пьяные откровения вряд ли могли быть поняты другом правильно, но Михаила, как прорвало. – Ты не представляешь, как мне хреново. Она передо мной – круть-верть, круть-верть, а я…
- Да не думай ты о ней! Говорю же – на каждого…
- Да не о Юле я… Алька – падчерица… тьфу ты, какая она мне падчерица? Я ее увидел-то впервые, когда ей уже двенадцать было… Такая самостоятельная, серьезная… Если бы в колыбели качал, ну, там пеленки менял или еще что… Прости, Колян. Не обращай внимания, перебрал я что-то…
- Ну, ты даешь, Миш! Набоков отдыхает! Падчерица? Сколько ей сейчас лет?
- Мало лет, школьница еще. Шестнадцать с хвостиком. Но не в этом дело. Она, понимаешь, сама напрашивается…
- Ясен пень! Девка созрела! Ты же понимаешь, молодежь сейчас ранняя пошла. Ну, а ты, что?
- А я? Я с ума схожу, Колян.
- Не, дружище, ты не расслабляйся. Если уж баба тебе нужна, то при таком раскладе, лучше с Юлькой. Не трогай девочку. Она перебесится. Возомнила себе, наверное, всякую чушь. Взрослого дядю захотелось. Ты же официальный опекун, вот и выполняй свою роль, а ее не трожь. Связываться с несовершеннолетней, сам знаешь, себе дороже. Это мой тебе совет. Если уж ей неймется попробовать, пусть с одноклассниками…
- Если бы не в одной квартире жить, а так… Она же все время перед глазами. То коленки мелькают, то плечико обнажится. Она соблазняет меня, понимаешь, целенаправленно.
- И в любви призналась? – Николай улыбался, история все больше его захватывала – не каждый день такое услышишь, тем более, что, обычно молчаливый Михаил, так разоткровенничался.
- Нет, еще не признавалась…
- Признается, будь уверен!
- Ладно, Колян, пойду я… Алька психовать будет, поздно уже. Я еще ни разу в таком виде домой не заявлялся.
Неуверенной походкой Михаил направился к остановке такси, где несколько машин стояло в ожидании пассажиров. Проворный водитель одной из них любезно распахнул дверцу.
Николай проводил автомобиль взглядом до перекрестка и направился к гостям. История друга не шла из головы. «Лолиту» он читал давно, кое-что подзабылось, но мужчина пытался вспомнить, чем же там все закончилось…
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/05/17/1131