Что вы, что вы. Приличная девочка - это Аня.У нее розовое платье в оборках. У нее светлые волосы уложены мудреными косичками. У нее голубые глаза, как у куклы. Она томно хлопает ресницами, и мне кажется, что если ее чуть-чуть наклонить, то послышится " Ма-ма"! Я восхищенно гляжу на нее, как на статую в музее... издалека.
"Это самая красивая девочка,"- доверительно шепчет опытный Игорек. "Я ее попрошу, и она меня поцелует," - продолжает он не очень уверенно. Я тоже с сомнением двигаю плечами. Игорь замечает и вспыхивает: "Поцелует! У меня мама - воспитательница!"- с нажимом заявляет он. Что уж тут скажешь! Я не возражаю. Я отхожу к зеркалу. Утверждение Игорька застало меня врасплох. Аня красивая, это неоспоримо. Я смотрю на себя в мутное стекло и мысленно сравниваю с Аней. Нет, даже не так. Не сравниваю. Даже не пытаюсь. Просто для меня вдруг открывается непростой вопрос человеческой привлекательности.
Мама все пытается сделать из меня настоящую девочку. Но то ли умирающий прадед очень хотел видеть долгожданного в семье мальчишку, то ли просто звезды надо мной так сошлись. Девочка из меня никудышная. Куклы кажутся мне холодными мертвыми карликами. Ни одно платье не выдержит встречи с суровой действительностью моей разнообразной жизни. "Разнообгрязной", как в шутку говорит мама.Мама шьет мне платья. Я их надеваю и пытаюсь подружиться. Но они меня не любят. Одно попалось особенно кусачее ,пришлось снять прямо во время праздника.
В майке лучше. От бантиков на моей стриженной голове жутко болят волосы.Не люблю бантики. Мама уже сдалась.
Я размышляю, а в это время Игорек делится своими мечтами с другими мальчиками. Они бурно обсуждают перспективы. Коля-маленький , не расслышав, спрашивает героя дня: " Туську!!!?" "Что ты!"- вздрагивает Игорек, - " Она в нос как даст!" И потирает в задумчивости свой курносик ладонью. Оглядывается на меня. Но я делаю вид, что не слышу. "Дурацкая твоя Аня. Дурацкая дура!"- заявляет обычно тихий Саня Бранич , чем очень удивляет меня. Мальчики, сопя, теснят друг друга. А я разгядываю в зеркале свои облупленные загорелые коленки. Драка увядает, так и не начавшись. Нас всех зовут завтракать.За едой Бранич долго еще пыхтит неразборчиво себе под нос. Но потом успокаивается. Сегодня сладкий молочный суп. Ссоры забыты. Но во мне все впечатления живут долго.Я украдкой весь день разглядываю ребят. С удивлением вижу, что все они разные: смуглые, бледные, веснушчатые,с различным разрезом глаз, формой губ, ушей, носа. Прежде каждый из них был просто Петей, Машкой или Светой. А теперь я, как коллекционер, подмечаю различия и улавливаю сходство.Это так занимает меня, что я не слышу как проходит на мягких лапах день, тихо и осторожно.
Нас укладывают спать. Все уже привыкли, что я тихо лежу или читаю книжку. Бранич ставит свою раскладушку рядом с моей. Обычно он быстро засыпает, но сегодня ворочается с боку на бок. У него сердитое и какое-то взрослое лицо. Он старательно зажмуривает глаза, но видно, что ему тоже не спится. Я смотрю прямо в его закрытые глаза. Чуть наклоняюсь, и на меня веет его собственным запахом: горячего ветра и упрямства. Насыщенного солнцем ветра и жесткого взрослого мужского упрямства. Вдруг он быстро открывает глаза и пристально смотрит на меня. "Папа говорит, надо смотреть внутрь",- говорит он медленно, словно продолжает мысленный спор. "У тебя внутри хорошо... И снаружи тоже..."- уже совсем тихо говорит он и... заливается краской. Бранич светловолос, потому краснеет кумачовым цветом и знает это. Он еще больше сердится, но не на меня, я чувствую. Снова долго лежит с закрытыми глазами .А я слушаю его тишину. Отворачиваюсь к стене разглядывать трещины. "Дай мне руку",- вдруг слышу я и протягиваю ему ладонь. Он крепко сжимает мне пальцы и не отпускает ни через пять мнут, ни через двадцать. Я не шевелюсь, не думаю, не дышу. Я впитываю свое потрясение, которое больше чем мир. И не замечаю ,как погружаюсь в свой единственный праздничный разноцветный сон.
Просыпаемся мы от разноголосого шума: кто-то истерически плачет, кто-то сдавленно шипит, кто-то раздраженно бубнит нотации,кого-то тащат упирающегося через раскладушки. Рука немного затекла. Но внутри бьется песня,как в горлышке у птицы.Никак не могу примирить свою радость с тем вавилоном, что творится вокруг.
Суть скандала в том, что Игорек начал исполнение желаний со второго пункта. Струсил спросить Аню и решил поцеловать спящую красавицу. Вот только продолжение было не сказочным. Принцесса спросонья вцепилась принцу в лицо коготками и от страха заверещала так, что часа два никто успокоить не мог. Бедная девчушка не могла толком даже дышать, не то что говорить. А вечером скандал вышел уже на другой уровень, родительский, и стал , к сожалению, еще безобразней."Какая вопиющая разнузданность!" - неслось с лестничной клетки в наши детские умы.
-Как прошел день, чем занимались? - спросила меня припоздавшая мама.
-Вопиющей разнузданностью,- с легкостью выдала я.
У меня хорошая память.