Женька, Женечка! Вспоминая кучерявую голову с озорными карими глазами, я грустно улыбаюсь…
С Женей, точнее с Евгенией Николаевной, я познакомилась, когда пришла на производственную практику в компанию N. Она занимала там ответственную и солидную должность начальника юридического отдела. Я и представляла свою будущую начальницу сроком на две недели соответствующей занимаемой ею должности – ответственной и солидной.
Робко присев на краешек стула в приемной, я терпеливо ждала, когда меня пригласят войти к главному шефу. Окинув взглядом по сторонам, я увидела привычную обстановку офисного помещения: полукруглый стол с высокой стойкой, из-под которой выглядывало миловидное лицо молоденькой секретарши, мягкий кожаный диван бордового цвета, пара таких же кресел, и дежурные декабристы, большими лапами заполонившие весь подоконник. Из полуоткрытого окна настойчиво врывался будничный шум давно проснувшегося утреннего города.
Вздохнув, я продолжила мысленно размышлять, возьмут ли меня сюда, или мне опять придется что-то срочно искать. Дипломная работа «горела» и сжимала мою совесть плотным кольцом, вырваться мне было из него уже невозможно, и я тревожно закачала ногой, в очередной раз вспомнив про это.
Прошло несколько минут, и я услышала цоканье проносящихся по коридору легких женских шагов. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге показалась полненькая, пышащая здоровьем женщина средних лет с развевающимися кучерявыми волосами и ярим румянцем на щеках, появившемся, видимо, только что от чересчур быстрой ходьбы. В руках она держала легкий летний плащ нежно молочного цвета, на ножках у нее были ярко-желтые туфельки на высокой шпильке, а свисающая в тон к ним с обнаженного плечика элегантная женская сумочка дополняла этот удивительно женственный и воздушный образ.
- Маргаритка, привет! – поздоровалась она с секретаршей.
Мне понравился ее голос: достаточно низкий для женщины, но необыкновенно чувственный и проникновенный. Обдав меня шлейфом своих духов («жутко дорогих, наверное», - подумала я), она подошла к стойке и наклонилась к секретарше. Из глубокого выреза прозрачной блузочки показалась ее полная спелая грудь. Ловко поймав брошенный на лету ключик, она лукаво усмехнулась, и сжала его в маленькой холеной ладошке с ноготочками кораллового цвета.
Я невольно спрятала под сумку свои руки, с заусеницами и оцарапанные кошкой Дусей, а ноги в стареньких туфлях предусмотрительно задвинула глубоко под стул.
- Женька, ну ты как всегда! Где бродишь? Шеф уже на месте,- Маргарита попыталась нахмуриться, но, заразившись озорной улыбкой Жени, улыбнулась ей в ответ.
- Заснула под утро, - шепнула Женя, развернулась на каблучках и, не удостоив меня даже взгляда, вылетела из приемной.
Я сидела завороженная и расстроенная одновременно, чувствуя себя явно не в своей тарелке. То, что я была серенькой мышкой на свою скромную, пусть и повышенную стипендию, я прекрасно знала. Но чтобы при этом моей начальницей, хоть и не надолго, была роскошная и видимо, успешная во всех отношениях женщина, меня слегка задевало.
Внезапно мои грустные мысли прервало приглашение к шефу. Я поспешно вошла к нему в кабинет и остановилась. Оглядев меня с головы до ног, он задал пару дежурных вопросов и, удовлетворившись моими ответами, разрешил остаться для прохождения моей дипломной практики.
Я вышла в приемную, несколько озадаченная своими противоречивыми чувствами, но Маргарита тут же подхватила меня и отправила к Жене, то есть пока что к Евгении Николаевне.
Моя временная начальница несколько секунд не сводила с меня своих красивых карих глаз с загнутыми пушистыми ресницами, а потом усадила за стол, предварительно сдвинув в сторону толстые папки с номерами дел.
Я бойко начала рассказывать свои достижения по учебе, всем своим видом показывая, что тоже «не лыком шита» и чего-то уже стою на этом белом свете. Она слушала меня внимательно, затем улыбнулась своей лукавой улыбкой и вдруг неожиданно сказала: «Пойдем, пообедаем?»
Евгения Николаевна привела меня в небольшой уютный ресторанчик с выходом на крытый летний дворик. «Эге,- подумала я. – Обед в этом заведении стоит половину моей стипендии».
Усевшись поудобнее на мягком диванчике и закурив тонкую сигарету, она продолжала слушать мою залихватскую болтовню, лишь изредка вытягивая изящную ручку к пепельнице; ее слегка вздернутый носик подрагивал, когда она улыбалась. Наконец, она тряхнула своей кучерявой головой и сказала: «Все ясно мне с тобой. Расскажу и покажу тебе, что умею. Называть меня можешь Женей».
Надо признаться, что с каждым днем Женя на меня производила все большее и большее впечатление. Пожалуй, никогда потом в своей жизни я не встречала женщины, в которой одновременно бы сочетались две противоречивые черты: невероятная легкость и приветливость в общении, граничащая почти что с полной легкомысленностью: казалось, она готова была расцеловать даже заклятых врагов своих - и тут же цепкость, хладнокровность и быстрота реакции в работе. Она была словно грациозная пантера, которая нежась на солнце, через мгновение могла одним ударом сбить наповал свою добычу.
Эту ее внезапную переменчивость я ощутила очень скоро на себе: поддавшись ее чарам и впав в мечтательную беззаботность, я невнимательно проанализировала текст договора и упустила сроки наступления ответственности. Через пятнадцать минут Женя стремительно подошла ко мне с ярким румянцем на щеках и почти швырнула на мой стол несчастный договор. Получив выговор, я съежилась, но отметила про себя, что даже если Женя сильно сердилась, она все равно излучала какой-то необъяснимый ласковый свет.
Лишь одно мне не нравилось в Жене, точнее ее поведение с мужчинами. По долгу своей работы ей приходилось иметь дело с партнерами, заказчиками, исполнителями, арендаторами и пр. То, что она флиртовала решительно со всеми особями мужского пола, и что последние, не оставаясь в долгу, часто отпускали в ее адрес фривольные шуточки – меня почти что не трогало. Мне категорически не нравился ее взгляд и весь ее облик, когда она общалась с ними: из очаровательной и достойной леди она вдруг превращалась в жалкую собачонку, жадно всматривающейся в лицо хозяина. Я ненавидела эти ее перемены и смущенно отводила глаза, не понимая причины. Хотя, поразмыслив немного, я списывала это на то, что формально она была разведена и считалась свободной женщиной. Очевидно, что таким вот странным образом она пыталась найти своего Принца…
По этой же причине ее недолюбливали в компании абсолютное большинство представительниц прекрасной половины человечества: одинокие и пожилые – сторонились ее, а замужние – открыто выражали свою неприязнь. Женя нашла общий язык лишь с Маргаритой, девушкой молодой и беспечной, которая единственная из всех, кто воспринимал ее такую, какая она есть.
Однажды Женя взяла меня с собой в суд. Она летела впереди меня по длинному коридору, умопомрачительно виляя своими пухленькими бедрами, надолго оставляя после себя легкий аромат своих чарующих духов, а я почти бежала за ней, боясь, что она может исчезнуть из виду на очередном повороте. Наконец, она остановилась перед дверью и замерла, прислушиваясь. Выдохнула и весело посмотрела на меня.
- У нас есть еще пара минут, - сказала она мне.
Вдруг пара мужских загорелых рук обняли ее сзади за талию. Она резко развернулась, и опять ненавистное мне выражение покорной и отдающейся жертвы промелькнуло на ее лице.
- Андрей, познакомься. Это моя… практикантка, - представила она меня своему знакомому.
Я внимательно всматривалась в Женино лицо. Оно залилось ярким румянцем и дышало нестерпимым желанием близости, чувственный ротик был приоткрыт, а карие глаза были широко распахнуты и влажно блестели.
Андрей с любопытством взглянул на меня, но я была уверена, что он даже не запомнил моего имени. Он низко наклонился к Жене и заговорщически прошептал ей на ушко:
- Дорогая, постарайся там. В долгу не останусь. Вечером позвоню тебе!
И Женя постаралась. На судебном заседании, присев на кресло в заднем ряду, я наблюдала, как Женя вошла в раж. Вдохновленная своим прекрасным слаженным слогом, подкрепленным юридическими терминами и железной логикой, а быть может, чувственными объятиями брутального Андрея, она разбила своего оппонента в пух и прах. Пожилая судья, сдвинув на нос очки, благожелательно ее слушала и не перебивала, и если бы сейчас она оказалась в роли учительницы, а Женя – в роли ученицы, то непременно в ее дневнике после урока красовалась бы жирная пятерка.
Судебное заседание закончилось, и Женя проворно выскочила из зала, увлекая меня за собой. Из расчетливого и занудного юриста она вновь прекратилась в прехорошенькую легкомысленную особу, глаза ее восторженно блестели: «Пойдем, отметим успешный исход!»
Вскоре практика моя подошла к концу, и мне становилась даже от этого немного грустно: я привязалась к своей начальнице.
Она также, видимо, желая отблагодарить мою расторопность и доброжелательность, в последний день моей работы произнесла:
- Сегодня вечером я еду за город хорошенечко отдохнуть с душевной компанией. Двоих людей из них ты точно знаешь: это наша секретарша Маргарита и, - Женя немного замешкалась, - Андрей. Если у тебя есть желание и свободное время – присоединяйся!
Поразмыслив немного, я подумала, что ничего не потеряю, если приму приглашение. Меня все же одолевало любопытство: я поняла, что Женя, несмотря на свою вольную, полную событиями с пикантными подробностями жизнь, испытывает к Андрею что-то явно большее, очень похожее на любовь. Мне не терпелось убедиться в этом и, возможно, увидеть конец ее мытарств и обретение женского счастья.
Мы приехали в пригородный курортный поселок Л***, в очень уютненький коттеджик, с сауной и выходом на быструю речку. Компания собралась действительно душевная, и я порадовалась, что согласилась приехать. Мы весело поужинали, потом плескались в открытом бассейне, острословили и пели в караоке. Увлеченная весельем, я не упускала из вида Женю. Она опять играла роль преданной собачки с Андреем, но при этом выглядела отчего-то уставшей и поникшей. Повнимательнее присмотревшись, что, собственно, происходит, я была неприятно поражена: Андрей открыто уже флиртовал с Маргаритой, нежно обнимая ее за талию и что-то шепча ей на ушко. Наконец, они встали, и, взявшись за руки, пошли по тенистой тропинке к речке.
Женя силилась шутить, не выпускала из рук бокал с шампанским, отчего румянец вновь ярким пламенем разгорелся на ее щеках, язычок у нее заплетался и она часто говорила что-то, смеясь невпопад. Одни лишь глаза у нее были встревоженные, испуганные, полные слез, как у маленького ребенка, который искренне не понимал, за что его наказали.
Я отвела от нее взгляд и с досадой подумала: «Какая сво...» - Здесь я мысленно произнесла про себя нелицеприятное для Андрея слово.- «Он же использует ее во всех отношениях, без стыда и совести…».
На следующее утро я пришла забрать свою характеристику. Жени на работе не оказалось, и Маргарита вручила мне сложенный вдвое листок. Я развернула его и прочитала лестный отзыв о себе с положительной оценкой. Я обещала зайти через несколько дней и лично поблагодарить свою начальницу, я прикипела к ней душой за это короткое время. Но Женя на работе так и не появлялась. Маргарита сказала мне, что она взяла больничный, ее телефон молчал, и она решительно мне не перезванивала.
Прошло какое-то время, я закрутилась со своим дипломом, и мне было недосуг еще раз позвонить в компанию N, а потом прошло уже слишком много времени для того, чтобы уместно напомнить о себе.
Но, так или иначе, я попыталась инкогнито навести справки о своей Жене, отыскав одну сотрудницу, которая работала в этой компании.
- После того, как ты ушла, Женя заболела. Эээээ... Психически. У нее был нервный срыв, и она долго лежала в больнице. А потом пришла на работу, бледная, неузнаваемая, забрала свои документы и уволилась.