Бабу Шуру в город забрали. - Старая ты стала, баба Шура- говорят- Не управишься с хозяйством.
Дочка с мужем приехали. Дочка красивая - модная стрижка, синий плащ и лакированные туфли. А будто еще вчера убегала на речку, и мелькал вдали ситцевый сарафанчик в зеленый горошек.
Дочкин муж заколачивает ставни, и от каждого удара молотком сердце ухает. Так и не успели покрасить ставни. Коленька не успел. Упал в огороде, бабка Шура и трясла его, и звала, и по щекам била, а он лишь странно выдохнул и уставился в небо опустевшими глазами. Долго потом бабка Шура у могилки сидела, выла в голос и под дождем мокла, соседи волоком тащили с кладбища , а тетка Нюра отпаивала чаем с земляничным вареньем.
Заколочены ставни, нехитрое бабкино барахло в узелках, и дочь отряхивает землю с лакированных каблуков- Поедем уже, мама, поедем. Столько дел и Вовке на работу.
- Вы картошку копайте- наставляет бабка Шура подружку- соседку. Вы же не сажали. Вот и копайте мою. А я приеду, я обязательно приеду, на могилке убраться, на могилке...убраться...
А в городе пыльно, в городе жарко, город враждебный и чужой, никто не здоровается и все хмурые ходят. К окну страшно подходить- как глянешь вниз, так сердце и ухает.
Ночью не спится, тикают часы, скорей бы, скорей бы пришло время. Назад, к Коленьке, в тишину, в родной дом, выкрасить ставни, да на могилке траву высадить. Думы тяжкие, на грудь давят, дышать трудно и сердце больно плачет в животе .
А бывает, что Коленька- младший ночью проснется, закашляется, заплачет надрывно. Бабка Шура вмиг подскочит, у дочери из рук внука выхватит- Ты поспи, доченька, поспи, я управлюсь. И качает Кольку, и поет тихонько- Баю- бай, маленький, ты спи, спи, ночь глупая, глупая, в ночи правды нет, мы с тобой под солнышком будем завтра гулять.
А Колька всё кашляет, всё болеет. Да и как тут не болеть- ни воздуха, ни зелени - один асфальт раскаленный, пыль, смрад и шум.Не дождался дедушка, не дождался, эх, он бы тебя в речке да накупал, бабушка молоком парным отпоила , и куда бы все хвори делись! Колька сопит, прижимается , дергает бабку Шуру за спутанную , жидкую , седую косу и забывается беспокойной дремой, вздрагивая и хрипя.
А едва солнце взойдет , бабка Шура прошмыгнет на кухню, повяжет косынку и ставит тесто. К завтраку сдобных булок напечёт. Для дочки, для зятя, и внуку Коленьке сахарную корочку.
- Мама, перестаньте, хватит возиться, отдыхайте , мама- мимоходом бросит зять и умчит на службу.
- Кольке лекарство, три раза- торопливо напутствует дочь, и вот уже застучали по ступенькам её лакированные каблучки .
Так и живёт бабка Шура. День да ночь- сутки прочь. Боязливо подходит к окнам, стараясь не смотреть вниз и щурится в небесную даль. Где- то там сейчас вишни поспели, желтеют солнечные поля и мальчишки резвятся у реки. И прижимает бабка Шура к груди внука Коленьку, крепко, до хруста. Коленька сопит и вырывается , а потом засунет ей в рот розовую ручонку -Баба, пой! Пой, баба! А бабка Шура целует маленькие хрупкие пальчики и смеётся. И Колька хохочет, заливисто и звонко, не унимается , вытаскивая розовыми ручонками из бабкиного рта нехитрую музыку- Пой! Пой!
И затянет бабка Шура долгую песню, которую они вместе с мужем часто напевали. И кажется ей, что откуда- то из небесной синевы вторит ей муж своим густым голосом. А маленький Колька перебирает пальцами спутанную , жидкую и седую бабкину косу, да и уснет, успокоенный тихой песней.
А ночью как- то проснулась бабка, и словно зовет её кто- то. Она сразу к кроватке детской кинулась- спит Колька, сопит, булькает носом, разбросал по подушке золотистые кудряшки.
Бабка по углам озирается, а голос все зовет и зовет- Шура, Шура, поди сюда ! И все тише и тише мерный ход часов, все дальше и дальше комната , лишь вдали мерцают пшеничными огоньками Колькины кудряшки...
... На погосте солнечно. Соседка Нюра тихо в платочек причитает, дочка голову склонила, дочкин муж чуть поодаль на часы поглядывает, держа на руках капризного Кольку. - Поехали уже... Поехали, милая... Столько дел... На работу мне... На работу... И дочка стряхивает с лакированных каблуков кладбищенскую землю.
Исчезает в дорожной пыли дом с заколоченными ставнями, и тяжелые ветви , чернеющие вишнями , отдают последний земной поклон.