Неспокойная молодость была у Анны Тимофеевой. А все потому, что детство она провела за инструментом под названием пианино. В восьмилетнем возрасте родители отдали дочь в музыкальную школу. В то время, как подруги Ани предавались радостям общения друг с другом, она сидела дома, разучивая этюды Черни, фуги Баха и другие произведениях великих композиторов. Правда, сама Аня в их величии сомневалась. Лет в 10 она считала, что все они сочиняли свои пьесы от безысходности. Возможно, им не везло в любви или у них не было друзей. Грустные, они просиживали дни и ночи за клавесинами или пианино, на клавиши лились слезы, а пальцы сами собой выводили эти пронзительные мелодии. А вот если бы у великих композиторов были любимые люди или друзья, они бы с утра до ночи гуляли, целовались, объяснялись в любви, искали ценные клады, в общем, занимались по-настоящему интересными делами. Она бы и сама лучше гуляла, целовалась и искала клады, но почему-то родители посчитали, что стучать пальцами по черным и белым клавишам для их дочери важнее! В 12 лет Аня не выдержала и облила клавиатуру зеленкой. На родителей Ани эта выходка не подействовала. Ничего не поменялось в Аниной жизни, занималась она ровно столько же, сколько и раньше, вот только цвет клавиш какое-то время был с зеленоватым оттенком, а вместе с ними – и пальцы.
Хорошо ли Аня играла? На разных семейных сборах родители скупо констатировали, что девочка у них выросла не бездарная. Если же девочку просили что-то сыграть для родственников, Аня, как правило, ссылалась на головную боль. Когда же родственники начинали упрашивать Аню, она садилась за инструмент, наигранно запрокидывала голову и играла какой-нибудь быстрый этюд Генделя в ритме «Лунной сонаты» Бетховена: нарочито медленно и уныло. Когда Аня заканчивала игру, родственники вздыхали и кто-то один, самый чувствительный, как правило, говорил: «Какая же Анечка молодец!» Родители Ани в такие моменты торжествующе улыбались. Они были далеки от классической музыки, а Аню отдали в музыкальную школу, потому что так было принято.
Правда, как-то раз Аню похвалил сам директор музыкальной школы. На концерте в конце учебного года он назвал игру Ани выдающейся! Знал бы он причину?!
Аня спокойно и равнодушно дожидалась своей очереди в концерте. Она никогда не волновалась и не стремилась быть лучше других. К подобным мероприятиям относилась как к обязаловке, которую надо пережить! Уныло рассматривая лица зрителей, она вдруг увидела мальчика из 8 класса «А», который ей сильно нравился. Кого-кого, а этого задиру и прогульщика в "святых" стенах музыкальной школы она совсем не ожидала встретить. Как выяснилось позже, мальчик Денис пришел на концерт поддержать младшего брата, который так же стоял в своей очереди за славой! Внутри у Ани что-то повернулось. Неожиданно все происходящее приобрело огромный смысл, а главное, она с нетерпением стала ждать приближения своего выхода! Дальнейшие события она восстанавливала в памяти с трудом. Каким-то образом ее вынесло на сцену, там она зачем-то, как сказал ее преподаватель, сделала глубокий реверанс, а сев за инструмент вдруг заиграла так, как не играла никогда, даже в самых счастливых снах Альбины Петровны Соколовой, преподавательницы с 25-летним трудовым стажем. Аня же не помнила ничего, кроме лица Дениса. Она играла, глядя ему в глаза. В своем воображении, конечно же.
На следующий день, встретив Дениса в школе, Аня импульсивно решила ретироваться, но почему-то этого не сделала, а, проходя мимо, наконец-то по-настоящему посмотрела ему в глаза. Оказалось, что это возможно: целых три секунды смотреть прямо на мальчика, который тебе сильно нравится. Денис тоже задержал взгляд на Ане и уже было что-то собирался сказать, но вместе этого усмехнулся и быстро пошел дальше.
Участь ученицы 8 класса «Б» Тимофеевой Анны в этот самый момент была решена окончательно. Никогда, ни при каких обстоятельствах, она больше не подойдет к инструменту. Ничего, кроме мучения и унижения, эти бессмысленные занятия не приносят. Для кого-то, возможно, ее игра на концерте была божественной. Для кого-то – но не для того, кого она видела перед собой, играя ноктюрн Шопена. Его усмешка при встрече – вот реальная оценка всего того, что с ней происходило на протяжении восьми лет обучения в тюрьме под названием музыкальная школа. Все эти мысли пронеслись в голове Ани со скоростью захлопывающейся крышки от пианино.
«С меня довольно!» После этой фразы, сказанной родителям уже дома, она захлопнула крышку от пианино уже по-настоящему и больше никогда ее не поднимала. По интонации дочери, выражению ее лица и другим, малоуловимым, но убедительным моментам, родители поняли, что на сей раз Аня настроена решительно.
В 9м и 10м классе Аня наверстывала упущенное! Гуляла допоздна, ходила на дискотеки в соседнюю школу и даже начала встречаться с мальчиком из соседнего подъезда. Правда, встреч всего было четыре. На последней, четвертой, они поцеловались, а потом перестали друг другу звонить. Аня по этому поводу не переживала. В мальчике ей нравились только челка и улыбка. Но поцеловаться с ним хотелось. Хотелось испытать, почувствовать совсем иные, уже взрослые, ощущения. Ну и повысить свой статус в глазах подруг, которые давным-давно считали себя экспертами в вопросах поцелуев.
Надменный Денис к этому моменту из школы, в которой училась Аня, ушел, и никто его в их районе не видел. Кто-то сказал, что он уехал в другой город. «Уехал – и ладно!» - решила для себя Аня.
После школы Аня поступила на филфак МГУ. На филфаке было уютно и весело. Литература оказалось очень живым делом и примерялась Аней на все события, которые с ней происходили. А происходило разное: новый имидж (ко второму курсу Аня рассталась с огромной копной волос и коротко подстриглась), новая компания с походами и философскими дискуссиями, и новая любовь. Ею оказался мальчик Степа, учившийся на старшем курсе: веселый коллекционер анекдотов про поэтов. Был и еще один ухажер, но его Аня забраковала по причине его упоительной страсти к классической музыке. Миша рос в семье пианистки и скрипача. Классическая музыка для него была главным, чуть ли не единственным, фоном жизни. При первом же рассказе Миши о его удивительной семье, у Ани началось что-то похожее на стенокардию. Организм включил защитную функцию, и Аня не стала больше тревожить пострадавшее еще в детстве тело новой проверкой на прочность.
Но иногда Аня задавала себя вопрос: как бы повернулась ее жизнь, если бы она продолжала заниматься музыкой? Ведь существуют тысячи примеров того, как сначала было невыносимо трудно: слезы, ссоры с родителями, ощущение загубленного детства, а потом – счастье и благодарность тем же родителям за то, что выстояли и не пошли на поводу у мало что понимающего ребенка? Но в этом самом месте в воображении Ани возникали глаза Дениса, а затем его ехидная усмешка. А далее – звук захлопнувшейся крышки. Можно пережить все что угодно, но только не унижение от человека, которого ты любишь. Для Ани не было никакого сомнения: ее участь решил Денис Кириллов, ученик 8 класса «А» школы 856 Советского района города Москвы. И даже не в глубине – а на самой поверхности души Аня была ему за это благодарна. Проблема с выбором отпала сама собой, и жизнь подхватила, закружила Аню в том ритме, в котором было и ей самой было легко и комфортно.
К 30 годам Аня добралась до планки под названием «И что дальше?» Личная жизнь не складывалась: с собирателем историй про поэтов Аня прожила три года, а потом вдруг поняла, что находится рядом с человеком, у которого вместо лица было множество масок. Истории про поэтов оказались умелым прикрытием пустоты. Поэты в его жизни существовали без поэзии. А истории про них ничем не отличались от историй про Вовочку. Ну, разве что, персонажи разные. Как-то раз, уже в сентябре, Аня и Степа сидели на даче, пили чай на террасе. Шел мелкий дождик, и на фоне этой серости и сырости выделялись красные гроздья рябины. Аня смотрела на рябину, было как-то одиноко, но, в то же время, – легко, спокойно, и сами собой всплыли цветаевские строчки, которые она произнесла вслух: «Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась». Степа, который читал в этот момент какой-то журнал, не поднимая на Аню глаз, произнес: «Цветаева?» И, не дожидаясь ответа, продолжил: «Как-то раз Марина Иванна Цветаева приехала в гости к Волошину …» Эта история оказалась последней, которую Степа рассказал Ане. Так же, как и тогда, в детстве, Аня встала и очень уверенно произнесла»: «С меня довольно!» За неимением под рукой крышки от пианино, в этот раз Аня громко хлопнула дверью!
С работой тоже было как-то сложно и нестабильно. Несколько лет она проработала редактором в глянцевом журнале, потом – сценаристом на телевидении, затем – автором программ на одном кабельном канале, а параллельно делала внештатные интервью для научно-популярного журнала. И все, вроде, неплохо, но настоящего удовлетворения вся эта кипучая деятельность не приносила. В ней не было основательности, стержня, глубины. Словом всего того, от чего Аня с огромной скоростью бежала в детстве.
Последние два года Аня сотрудничала с одной телекомпанией, снимающей документальный цикл о людях с необычными, романтичными, судьбами. Очередным заказом стала история про семилетнюю девочку, которая заблудилась в лесу, но не растерялась и нашла дорогу сама – по звездам. Как рассказала мама девочки – она просто посмотрела в небо и пошла в ту сторону, где горела самая яркая звездочка. Девочка жила в Новосибирске. Туда-то и отправили Аню в командировку. Набрав несколько сумбурных интервью (у каждого члена семьи оказалась своя интерпретация истории про Дашу и звезды, вплоть до самой курьезной, от бабушки, которая сказала, что это инопланетяне светили Даше фонариком сверху), Аня отправилась в аэропорт. Внутри зрело очередное «С меня довольно!» Ее жизнь вновь превращалась в фарс. Что она делает тут, в этом огромном и чужом городе, с этой сумасшедшей семьей, для которой звезды существуют только лишь как повод забраться в телевизор?! А сама Даша? На вопрос Ани: «Нравится ли тебе смотреть в небо?», Даша четким и поставленным голосом ответила: «Нет, зачем туда смотреть, я больше люблю смотреть в телевизор!» Даже циничный оператор – и тот чуть не поперхнулся.
До рейса Ани оставалось чуть более часа. Была ночь, она сидела в огромном и безлюдном зале аэропорта города Новосибирска и смотрела в широкое окно, из которого была видна взлетная полоса. Большие самолеты улетали в небо, к тем самым звездам, которые иногда светят девочкам в лесу. Смотрела ли она на звезды, когда была маленькая? Ей казалось, что нет, что у нее и мысли такой не возникало, она все время смотрела вниз, на пальцы своих рук. А может быть, стоило? Стоило время от времени смотреть в распахнутое окно и ждать, какая из звезд ей укажет верную дорогу или хотя бы подмигнет, намекая на то, что все правильно в ее жизни?
В небе города Новосибирска было так же пустынно, как и в самом аэропорту. Несколько человек недалеко от нее спали, бабушка напротив читала газету, а мужчина чуть левее устало смотрел в одну точку. Ане было скучно. Оператор с режиссером застряли в кафе, а у нее вдруг возникла острая необходимость хоть с кем-то поговорить. Ближе всего сидел усталый мужчина. Профиль как профиль, человек как человек – пронеслось в голове у Ани. Помедлив еще чуть-чуть, она отважилась:
- Извините, пожалуйста…
Мужчина повернулся к Ане и прямо посмотрел в глаза… Взгляд. Этот взгляд она не перепутает ни с каким другим. Не было никакого сомнения, что на нее смотрел Денис.
Аня молчала. Все слова мигом пропали…
- Вы что-то сказали? – поинтересовался Денис.
- Вы меня не помните? – собралась с мыслями Аня.
Мужчина посмотрел на Аню еще внимательнее.
- Лицо знакомое. Мы где-то встречались? Где?
- Это было лет сто назад, на отдельной Планете под названием Москва. За две минуты вы решили мою судьбу. И я вам за это бесконечно благодарна. Если бы не вы, я бы, возможно… - тут Аня запнулась. Что бы она? Этого не знает никто… Возможно, она бы была намного счастливее, чем сейчас.
- Я ничего не понял. Какая судьба? Что я решил?
И Аня поведала главную историю своего детства.
- О, Господи! – Денис выдохнул и словно обмяк, - слушайте, ну это же полная ерунда. Я все помню. Помню, как вы, то есть, ты играла. Замечательно! Мне очень нравилось. Очень. Я пришел домой и подумал, что я олух какой-то! Черт-те чем занимаюсь, пока люди так красиво играют. Ты мне тогда помогла услышать какие-то другие звуки. Хотя и брат дома все время наяривал эти гаммы и этюды. Но меня это все раздражало. И на концерт пошел, потому что мама очень просила. И тут выходишь ты: красивая, волнительная… А в школе… В школе я просто растерялся. Ну ты потом-то могла сообразить, что мальчики в этом возрасте скорее свой пионерский галстук съедят, чем признаются в чем-то хорошем девочке.
У Ани в горле появился ком.
- Понимаешь, - с усилием сказала Аня, - у меня тогда был выбор: либо музыка, либо что-то другое. От музыки уже тошнило. Но на этом чертовом концерте вдруг показалось, что не все потеряно. Я себя отпустила, что ли… Я играла и представляла тебя. Лицо твои, глаза. Поэтому ничего я сообразить потом не могла. Детские драмы взрослыми людьми редко когда переосмысливаются. Они как-то иначе внутри остаются.
Теперь уже задумался Денис.
- Странная штука – жизнь. Одна и та же история – и так по-разному отозвалась в каждом из нас. Меня привело к музыке, тебя – наоборот!
- А может, так и должно было быть? – Ане вдруг стало весело от этого умозаключения Дениса. - Может, все было по плану?
В этот момент Аня вновь посмотрела в окно. На черном небе появилась одинокая звезда. Аня задержала на ней взгляд. Показалось или на самом деле, но через пару секунд звезда Ане подмигнула и сразу пропала…
А еще через пять минут объявили рейс Ани.
Аня летела обратно под тот самый ноктюрн Шопена, который она играла много-много лет назад Денису. И было непонятно, звучал ли он в ее голове, либо кто-то из пассажиров слушал музыку в самолете…
20.05.2016