Недавно построенные пятиэтажки по улице Ватутина выстроились парадным строем по обе стороны от небольшого пригорка, который зимой превратился в длинную ледяную горку. Все мальчики и девочки в округе, и даже деревенские, что жили за Заречной улицей, каждый день спешили сюда, как только освобождались из добрых объятий школы. Сначала они как можно быстрее бежали домой, чтобы быстро поесть маминых борщей и котлеток, затем ещё быстрее переодевались и с радостным воплем выбегали на улицу, увидев таких же как они спешащих к ледовой радости маленьких торопыг. Каждую зиму взрослые дяденьки, из шланга протянутого до подвала ближайшего дома, заливали горку на совесть. Любому желающему лёд-проказник мог предложить незабываемый спуск с ветерком. Покатившись с самого верха ледяной красавицы, просто невозможно было остановиться до самого, самого низа - у дороги. Дети в счастливых порывах радости, визжа и захлёбываясь неистовым наслаждением, кто с картонкой на попе, кто стоя, а кто и просто лёжа скользили сверху до низу, чтобы затем упрямо и бодро карабкаться вверх. И чтобы вновь и вновь, крутясь и скользя вниз по тёмной матовой поверхности льда, с полным восторгом почувствовать этот невероятный водопад радостных чувств. Чувства переполняли открытые детские души и щедро выплёскивались на всех этих счастливых малышей, смеясь и смешиваясь между собой, не оставаясь в их памяти ни на мгновенье.
Неприметно одетый как и все дети во всё, что может позволить себе обычная советская семья, Толик Светланов был у горки единственным семилетним мальчиком, который не обращал никакого внимания на ошалело визжащих детей. Даже редкие прохожие нет-нет, да останавливались ненадолго, чтобы с завистью посмотреть на бурлящее эмоциями царство детского счастья. Толик недавно вышел из дому в предвкушении, как ему казалось, более интересного занятия, чем катание с горки на попе: накануне родители подарили ему настоящие лыжи. Лыжи лежали прямо перед ним - тёмно синего цвета, с эмблемой снежного проказника и с большущей надписью "СНЕГОВИК". Толик ещё дома, при папе, бережно смазал подарок лыжной мазью и теперь, как учили, пыхтя от натуги, фиксировал свои ботинки вожжевыми креплениями на резиновой прокладке. У него получилось. Рядом с большой ледяной горкой, на которой катались все дети, была совсем крохотная - не ледяная, а снежная. Толик впервые встал на лыжи и справедливо полагал, что было бы довольно опасно воспользоваться более серьёзным спуском, чем этот. Метрах в десяти слева от ледяной горки трёх метровый спуск вполне подходил мальчику для того, чтобы научиться устойчиво стоять на лыжах. Большего ему было пока ненужно. Толик осторожно выровнял лыжи на краю пологого спуска, сделал маленький шажок вперёд своей левой ногой, одновременно аккуратно оттолкнувшись от края спуска правой. Скатиться почти получилось, если бы Толик в конце спуска сам благоразумно не упал. Хорошо смазанные лыжи повезли бы мальчика дальше, вниз по снежному склону. И поэтому ему пришлось "пододвинуть трассу" поближе к ледяной горке. Он увидел новое место, где в конце короткого спуска имелась небольшая площадка, похожая на трамплинчик, которая уж точно не позволит лыжам преодолеть её. Шаг, толчок и Толик благополучно съехал вниз, не потеряв равновесие и гордый собой. Всё бы хорошо, да только лыжи как-то странно нависли над ощутимой ямкой под снегом. Они уж слишком прогнулись под тяжестью мальчишечьего тела. Не успел Толик подумать, что произошло, как послышался треск и правая лыжа потянула мальчика куда-то в сторону и вниз. От неожиданности он потерял равновесие и упал в снег. Когда мальчик поднял голову и увидел в снегу сломанную пополам лыжу, его отчаянию не было предела. "Ну, всё. Отец меня прибьёт", - пронеслось у него в голове. "Как я мог не догадаться, что здесь под снегом может быть яма!? Ну, почему мне в голову это не пришло!? Как специально!.." - казалось обиде на самого себя не будет предела. Захотелось плакать. Но Толик был сильным мальчиком и никак не мог показать всей округе свою минутную слабость. Едва сдерживая слёзы, мальчик с улыбкой осмотрелся вокруг и, увидев проходящих мимо пару малышей, которые с сожалением смотрели на него, лишь весело усмехнулся. Затем, поправив лыжную шапку с белой полоской по центру, снял варежки, спокойно нагнулся, освободил от креплений свои ботинки и попытался безуспешно отряхнуться от комками налипшего на штаны снега. Маленькие свидетели досадного происшествия остановились и глупо уставились на несчастного пацаненка, сломавшего лыжу. Наверное, в тот миг они с наивным ужасом представляли, чтобы было с ними, случись такое. Толик, отряхиваясь, старался не смотреть на них, но в какой-то момент снова столкнулся взглядом с их наивным сожалением. И тут предательские слезы большими каплями навернулись на его глаза. Сделав вид, что ему попала в глаз снежинка, он отвернулся от наблюдавшей за ним парочки и, помогая себе зубами, стал надевать себе на руки уже промокшие насквозь варежки, одновременно украдкой вытирая слёзы. "И чего смотрят!?" - заворчал про себя Толик. "Как специально!" Стараясь не показывать своё мокрое от размазанного снега и слёз лицо, мальчик печально посмотрел на брошенные им лыжи и медленно поплёлся домой, мысленно подбирая для отца спасительные слова в оправдание. Дома, кроме сурового отца, его ждал ещё и добрый нагретый титан, всегда готовый обласкать мальчишечье тело теплой водой. Он знал, что это ему очень поможет. Титан всегда кстати после отцовского ремня... Чтобы попасть домой мальчику нужно было только спуститься с горки и нижняя пятиэтажка у дороги - его. Он решил на ногах проехаться с ледяной горки. С неё он не раз мог лучше всех скатиться на ногах до самой дороги и не упасть. От вершины его отделяли всего каких-то несколько метров. Необязательно было подниматься до вершины, можно было и отсюда спуститься вниз. В тот момент, когда до льда оставалось сделать всего лишь один шаг, Толик, наконец-то, нашёл правильные слова себе в оправдание перед отцом. Он почувствовал, что как-то неожиданно быстро сами собой высохли слёзы. Толик словно вернулся откуда-то в мир звуков и выдохов морозного пара. Он вернулся, чтобы услышать радующие слух звуки детства, но... ничего не услышал. В холодном воздухе застыла подозрительная тишина. Куда-то подевались оглушающие взрослых крики детей, исчезли смех и шуршания по льду картонок, хруст снега под детскими ножками, визжание девчонок и лай дворовых собак... Осталась только одна тишина. Толик с удивлением посмотрел на вершину горки. Там стояли не кричащие теперь почему-то дети. Они с подавленным ужасом, все как один, в полной тишине смотрели именно на него. "Да чёрт с ними, с этими лыжами! Ну, сломались, ну и что!" - Толику захотелось закричать, обалдевшему от такого незаслуженного внимания, но в тот момент, когда его правая нога уже вставала на темноту льда, краем глаза он увидел медленно приближающуюся ему навстречу громаду грузовика! Это был обычный большой грузовик с фургоном, который не редко привозил какие-то продукты в магазин наверху. Как он здесь оказался, было совершенно непонятно. Сегодня, видимо, был такой странный день, что не только лыжи с дуру ломались, но и шофёру грузовика пришло на ум, срезая путь, аккуратно спустить свою машину по заснеженной тропе рядом с горкой. Однако, грузовик медленно ехал уже явно не параллельно горке вниз, к дороге. Наверное, у водителя в этот день тоже что-то сломалось или пошло совсем не так, как надо, а только неизвестно каким образом, но грузовик оказался на ледяной горке одновременно с мгновенно повзрослевшим от страха семилетним мальчиком. Некоторое время они катились параллельно рядом, грузовик и мальчик, старательно удерживающий равновесие. Но вот, скольжение со сближением стало затягивать мальчика под высокий борт машины, с каждым мгновением жестоко пересекая их пути. Мальчик поднял руки в попытке удержаться за борт автомобиля, но ему удалось только дотронуться до слишком высокого борта. Одна из неровностей льда предательски подвернула ногу. Бесславно для самого себя, но почему-то ожидая это, Толик упал на корточки и не успел опомниться, как оказался уже скользящим под колёсами грузовика. "Как специально..." Вскрик ужаса десятков детей в едином порыве заполнил собой воздушное пространство над ледяной горкой. Заметно прокручивающиеся скользким льдом огромные колёса грузовой машины медленно, но верно надвигались всей своей массой на замершего от ужаса малыша. Он мог теперь рассмотреть каждую деталь рисунка протектора на надвигающемся на него ближайшем колесе. Колесо выглядело огромным и страшным. Оно было уже близко, очень близко. Настолько близко, что до него даже можно было дотронуться. Толик, как заколдованный, не отрываясь смотрел на колесо. Он будто чего-то ждал. Ждал терпеливо и бесстрастно. И, наконец, дождался. Взмахом волшебного крыла из мальчишечьего разума мгновенно удалились все ненужные чувства. Остался только непонятно откуда взявшийся внутренний голос. Он исходил из ниоткуда громко и отчётливо, сопровождаемый абсолютным покоем. Голос не позволял размышлять. Голос заставлял только действовать. "Спокойно. Не бойся колеса. Оно не живое. Обними его и оттолкнись от него. Ты спасёшься." Громогласие стихло. Колесо заскользило, не прокручиваясь. Толик, ни секунды не сомневаясь, лёг в позе вратарского броска левым боком на лёд, обхватил двумя руками колесо снаружи и оттолкнулся от него. Мальчик сразу же выскочил из-под нутра машины, заскользив подальше от опасного чудища. Живое и невредимое тело Толика вовремя затормозил спасительный рыхлый снег у края горки. Машина, как ни в чем ни бывало, проехала мимо. Глубокий вздох облегчения далёким громом разнёсся между проспавших такое чудо домов. И детским салютом множества улыбок сразу же осветило спокойное лицо Толика. Словно это были озарение будущих воспоминаний детства или просто прощание с ушедшим в никуда испытанием, вроде бы забывшимся, как нелепый сон до поры, до времени... Несомненно, присутствовал какой-то весомый смысл во всём этом: позволить короткому детству жить дальше.
https://degandr.ru/