Спасибо из прошлого

Валентина Сергеева
День был ненастным, холодным и ветреным. С неба противно сыпалась снежная крошка пополам с дождём. Под ногами чавкала жижа из талого снега, песка и соли. Пожилая учительница, как-то неуверенно сопротивляясь ветру, то и дело придерживала рукой то шапку, то зонт, медленно передвигая больные ноги, шла отдавать в РОНО бумаги из школы. В голове сердито путались мысли: «Нашли девочку! Нет бы помоложе кого послать! Да вон, секретаршу хотя бы! Этой стрекозе махнуть крылышками три квартала, что пуговку застегнуть! Ладно, по пути же. Не ссыпаться бы, - скользко, … когда ж этот март закончится!? Скорей бы лето, что ли! Ох-ты ж! … У-уууу! Сапоги, кажется, промокли, … хоть бы ещё годик потерпели. Да уж, как же! Потерпят… в таком-то рассоле!».
Она только было хотела усмехнуться по поводу малосольных сапог, но тут рванул ветер так, что учительница даже зажмурилась, еле удержав зонтик.

В дверях в фойе Райисполкома она чуть не лбом столкнулась с высокой красивой женщиной лет сорока в роскошном пальто. Лицо этой женщины ей показалось знакомым, они обе машинально поздоровались. Вдруг повстречавшаяся женщина резко развернулась и, встав напротив учительницы и извинившись, быстро спросила:
- Скажите, откуда я Вас знаю?

Они обе внимательно посмотрели друг на друга. Учительница, несколько смутившись, ответила:
- Не помню, простите. Наверное, работали где-то вместе, нет?
- Нет, мы не работали. А где Вы работаете?
- В 23-тьей школе.
- Нет. Точно нет.
- Может быть, в Доме пионеров?
- Нет-нет-нет, мы не работали с Вами. Я Вас откуда-то очень хорошо и давно знаю, - в прошлом!
- Угу, - буркнула про себя учительница, - так хорошо, что вспомнить не можешь, - тут она быстро опустила глаза, пряча в воротник поглубже свою ворчливость, чтобы собеседница не успела заметить или, того хуже, прочитать её мысли.

Взглянув ещё раз на молодую женщину, и кивнув на прощанье, учительница стала подниматься по лестнице на второй этаж.

- Извините, а Вы случайно не музыку ведёте в школе? – вдруг услышала она за спиной.
- Да.
- А в детском саду Вы когда-нибудь работали?
- Работала, но это было дав...
- Тогда Вас зовут Валентиной Сергеевной! – перебив на полуслове, обрадовано воскликнула молодая женщина. Она подбежала, завидно легко перепрыгнув через две ступеньки. Глаза её расширились и наполнились каким-то непонятным восторгом.
- Ммм, - пожала плечами учительница, уже пристально-изучающее вглядываясь в лицо.
- Не смотрите, не узнаете, Валентина Сергеевна, Вы меня видели в последний раз, когда мне было шесть лет! Вы у нас в саду были музыкальным работником! Господи, если бы Вы знали, как мы Вас все обожали! – затараторила она, - Скажите, у Вас ведь было золотое платье?
- Золотое?
- Ну да, из золотой парчи?!
- Д-да, было, - тихо согласилась учительница и, помолчав, и с оттенком насмешливой грусти добавила, - 35 килограмм тому назад.

Женщина в ответ расхохоталась, и снова зачастила, будто боялась не успеть:
- Ой, ну, Вы как всегда! Какие ещё 35 кг?! Бросьте Вы!
- Рада бы, да как? – успела вставить усмешку учительница.
- И ещё туфли у Вас были - лодочкой, чёрные, лаковые, на тонком каблучке, с бантиком из замши, ведь были?

Валентина Сергеевна молча кивнула, удивлённо тараща глаза на собеседницу.
- Но это ж когда было-то?
- Ну вот! Я же помню! Они такие гладкие были, а бантик – шершавый, мы их всё время старались пальцем потрогать! А ещё помню, у нас в саду была репетиция к выпускному утреннику, и было просто ужас как жарко и душно, и воспитательница сказала: «Ну, вот в чём завтра приходить?!», а Вы ответили: «Вы как хотите, а я приду в купальнике!». Могли Вы такое сказать?
- Ну, наверное, по-молодости-то чего не скаж…
- Вот! – снова перебивая, - эмоции так и клокотали в ней! - победно произнесла собеседница, - А Вы знаете, Валентина Сергеевна, что мы ночь не спали, ждали, когда Вы в купальнике придёте!? – и тут она опять расхохоталась, то ли от своих воспоминаний, то ли глядя на совершенно растерянное лицо пожилой учительницы.
- Ой, Валентина Сергеевна, если бы Вы знали, как я счастлива Вас видеть! … А Вы не изменились!
- Ну да, конечно, - придя, наконец, в себя, пробормотала Валентина Сергеевна, - я таки с рождения всю жизнь была такой же старой, злой, седой и толстой тёткой.
- Ну! Я ж, говорю!!? Вы всё такая же! Голос - сердитый, а глаза – смешливые! И ресницы такие же длиннющие! Да не мучайтесь Вы, всё равно не вспомните! Ой, милая, родная Вы наша, Валентина Сергеевна! Какое же Вам спасибо за всё!
- Господи ты, Боже мой! Да за что - «всё»?!
– Да за ра-ааадость, которую Вы нам так щедро дарили!

Женщина, расцеловав свою, вконец обескураженную и смущённую, Валентину Сергеевну, направилась к двери, потом, обернувшись, помахала рукой и вышла из здания.

Всю обратную дорогу учительница шла улыбаясь. Ей вроде неудобно было от прохожих, но она ничего не могла с собой поделать, - губы помимо её воли расползались чуть не до ушей. Дождь, словно злясь на то, что на него не обращают должного внимания, шлепками захлёстывал её счастливое лицо и пытался выхватить из рук зонтик. Учительница, уже почти не замечая боли в ногах, вдруг, как в молодости, мечтательно и задорно взглянула в небо и подумала: «Хм, а ничего погодка-то! Бодрит!».
Она шла всё так же улыбаясь, не заметив даже, как плечи её расправились, спина выпрямилась, и от этого она стала чуть выше ростом. Потом вдруг снова нахмурилась, стараясь припомнить, какой же это может быть год выпуска, наверное, 73, потому что, с 74-го она уже начала работать в школе. В этот момент, учительница, досадливо качнув головой, подумала, опять рассердившись, но уже – на себя: «Вот ворона-то, хоть бы спросила, как зовут!».  Но теперь её ворчливость была мимолётной, как облачко в ясный весенний полдень, и она вновь улыбнулась: «Надо же, - ресницы помнят!».

Она подошла к окну, закрыла форточку, включила телевизор. Потом прошла на кухню, согрела чайник. Старая женщина, всё также улыбаясь, сидела перед телевизором с чашкой полу-остывшего чая и смотрела на экран телевизора невидящим взглядом, - она всё ещё прокручивала в уме эпизод с бывшей воспитанницей, которую даже не узнала, и старалась ничего не упустить из памяти, чтобы запомнить даже самые малые, приятные детали, словно учила их наизусть. На её лице незаметно, как в тумане или в облаках, эмоции сменяли друг друга в соответствии с чувствами.

Вдруг эта метаморфоза резко остановилась, взгляд стал более осмысленным, от глаз в разные стороны "брызнули" смешливые лучики морщинок, и она рассмеялась, прикрыв лицо рукой. "О, Господи!", - подумала женщина, сокрушённо качнув головой, - "Вот так ляпнешь по молодости чего-нибудь ... от "большого ума", а потом и прилетит к тебе ... лет через пятьдесят ... э х о. Про купальник, например"....

Ещё раз хохотнув про себя, женщина, будто очнувшись, легко встала, и забыв про возраст, также легко пошла подогревать чайник, уже прислушиваясь к тому, что говорят с экрана.