Отцветала сирень

Аркадий Болашенко
Сирень. Картина написанная автором.
Лето удалось жарким, но сухим и сирень, густо разросшаяся без ухода возле старого деревенского дома, недолго отполыхав ярким белым и сиреневым цветом, стала местами жухнуть и перестала радовать глаз заоконным видом из дома. Сегодня, как и в предыдущие дни, июньское солнце хозяйничало в ясном небе и высвечивало часть стены и пола возле кровати, на которой лежал Демьян. Лежал не по своей воле, а по приговору судьбы, внезапно почему-то озлившейся на него и приковавшей к этой постели тяжелым инсультом с общим параличем тела. Скованный по рукам и ногам враждебной силой страшного недуга, Демьян, вот уже третьи сутки, мог мысленно совершать любые действия, но на деле, был бессилен даже шевелиться. Сухими от обезвожения губами, временами он пытался произнести вслух спсительное слово Нина и ему казалось что это удаётся сделать, хотя ясное сохранившееся сознание говорило ему что слова напрасны. Нина – единственная живая душа в заброшенной всеми умирающей деревеньке, живущая на противоположном её конце, его никак не услышит. Старый Демьян понимал, что случилось худшее из того чего можно было ожидать живя в одиночестве. Понимал и то, что у него теперь, когда это произошло, остались только две возможности – думать и ждать. Чего? Дальнейшего окончательного приговора судьбы.
Залежавшееся без движения тело, вносило ощущение постоянного дискомфорта, но мозг адаптировался к нему и освобождал свое мыслительное пространство для раздумий. Мысли как беспрерывно текущие в небе облака, шли неутомимым потоком прыгая в воспоминания разных времён, высвечивая яркие эпизоды молодой активной жизни или трагические, свинцовым грузом оседающие сцены позднего периода.
Из этого, старенького, как и он дома, Демьян ушел на срочную службу в армию, а после задержался на целых почти пятьдесят лет в большом городе. Там работая на заводах и учась, прошел путь от рабочего, мастера до ведущего инженера-конструктора, получил квартиру, обзавелся семьёй.
Семья? Не надо вспоминать о семье. Но как не вспоминать о ней если семья одна из причин  одиночества. Лиза была самой красивой девушкой среди всех своих подруг и вернувшись из армии, он просто не мог представить ни какую другую будущую жену, кроме неё. Несколько длившихся медовых месяцев до рождения первенца вознаградили его за сделанный выбор, но потом как из старого дивана вылезают пружины, стали вылезать их несоответсвия характеров и желаний. Жизнь стала не счастливой но терпимой. Он отдавался работе и неплохо зарабатывал. В пятидесятилетний свой юбилей  по заводской путевке отдыхал в санатории возле Туапсе. Наверное, время проведённое там самая радостная картинка всей, небогатой на приключения, личной жизни. Смугловатая стройная тридцатипятилетняя красавица татарских кровей Зина, вожделенная мечта всех мужчин санатория, вдруг на полном серьёзе влюбилась в него и три не6дели они купались в Божественных облаках настоящей неподдельной любви. Расставание для  обоих было тяжелым. Зина не пытала вопросом о дальнейшем. Она просто утвердила – Ты же не бросишь семью, а я наверное, пойду замуж за главного инженера, он давно добивается моей руки. Демьян тогда, приговоренный своим чувством ответственности за всё, смолчал, зная, что отказывается от возможного счастья. В продолжение последующей жизни, он позволял иногда окунуться в прелесть воспоминаний, чтобы увидеть её прекрасное лицо просто божественную полуобнаженную на пляже фигуру и её роскошную косу из черных волос , в распущенном виде доходящую до  ступней её ног. И пусть у них не было за короткое время полноценной сексуальной части жизни, зато платоническая взаимная любовь подняла тогда до своего прекрасного апогея чувства и ощущения ценности человеческой жизни.

 С этой светлой мыслью Демьян постепенно ушел в очередную дрёму и снова, очнувшись, погрузился в воспоминания своего трудового пути. Воспоминания взвихрялись отдельными эпизодами – вехами, наиболее крепко засевшими в загруженную до отказа за длинную жизнь событиями и мыслями память.
 Вот он, в первый год работы на заводской электростанции сменным мастером, командует группой подвозчиц угля, перекатыващих тяжелый ленточный транспортёр по мягкой весенней земле. Транспортёр проседает на одно колесо, валится набок прямо на группу тянущих его женщин. Держать ! – кричит он и бросается под железную стрелу трансортёра, напрягается и с крайнем усилием удерживает её, а вместе с ней транспортёр от падения. Вот он этой же весной, при обходе выкопанной траншеи под новый паропровод, чуть не утонул, провалившись по пояс в жидкую глинистую жижу. Дальше сознание прыгает в последний год работы на заводе и Демьян видит себя, с группой подчинённых товарищей, авральными темпами разрабатывающими очередное изделие оборонного заказа, чертежи которого так и остануться лежать и пылиться на полке архива технической документации. Проклятая перестройка, как чёрная чума, разогнала слаженный заводской коллектив, сделала его сына сначала торговым спекулянтом, а затем после банкротства, беспробудным алкашом, потерявшим семью и лишившимся квартиры. Жизнь в доме с этого времени стала невыносимой. Постоянный стресс наградил Демьяна тяжелой гипертонией и тогда он и принял это последнее, ставшее теперь роковым, решение – уехать от семьи в старый деревенский родной дом.

 Два года, проведённые здесь укрепили его здоровье. Ведя спокойный размеренный образ жизни, трудясь физически и развлекаясь лишь чтением старых книг из районной библиотеки, он почти забыл свою коварную болезнь . Но три дня назад зашедшая  поболтать Нина, рассказала ему новости о происходящих в стране политических событиях. Рассказала про победу Ельцына в выборах над Зюгановым, про коробку с долларами от Чубайса, про снятие с должности Коржакова и к вечеру этого дня, от нахлынувших тяжелых дум, спавшая до сих пор гипертония нанесла ему свой жестокий удар. Под это чёрное воспоминание о своей участи, Демьян снова задремал и очнулся лишь от слабого звука дальнего мычания коровы. Витька-пастух, наверное пригнал стадо на пойку к зпброшенному броду реки и может зайдёт ко мне, как обычно, чтобы попить чифиря, подумал Демьян и погрузился в длительное ожидание. Витька, деревенский парень, отсидевший за кражи два срока, но всегда какой-то жизнерадостный и по блатному фартовый, был его желанным частым гостем и собеседником.

 Длинный, светлый июньский день тянулся бесконечно долго. Витька не появился, да и не мог зайти в дом потому, что дверь была закрыта изнутри.
 В полузабытьи Демьян видел как солнечные отсветы в комнате из желтых превращались в оранжевые, затем бордовые и наконец, вместе с оконным проёмом стали тонуть в сиреневой мгле. Голова Демьяна наливалась свинцовой тяжестью с болью и он остатками сознания понял, что с ним начало происходить. Густая, обезвоженная кровь беспрерывно и неудержимо  поднимала давление в сосудах и спасти его могла только вода, которой не было. Демьян смотрел на исчезающие в темноте за окном контуры куста сирени и дождался полной темноты, которая своим властным крылом накрыла старый дом вместе с его таким же старым и никому не нужным хозяином.