Откровения мадам де Ламбаль

Ника Лавинина
   Домашнее задание – описать великое историческое событие или известную личность. Мысли крутятся вокруг Французской революции. Должно быть, меня впечатлил парижский палач. Как там его звали? Ищу информацию в интернете. А вот и он, лёгок на помине, – Шарль Анри Сансон. Пытаюсь представить его себе. Каким он был? Чем занимался помимо профессии? Как снимал психологическое напряжение? Кого любил и ненавидел? Сажусь в кресло – и закрываю глаза…

   Вижу красивую молодую женщину.
– Кто вы? – спрашиваю.
– Мария-Тереза-Луиза Савойская, принцесса де Ламбаль. Лучшая подруга Марии Антуанетты.
– Почему я вижу вас? Мой запрос о палаче – Шарле Анри Сансоне. Вы как-то связаны с ним?
– Это очень грустная история. Во время смуты меня разлучили с моей дорогой Мари и отправили в тюрьму Ла Форс. Там я и встретила Сансона. С первого взгляда, который он на меня бросил, я поняла, что это за человек. Он мог раздавать милостыню парижским беднякам и мило улыбаться, но душа у него была чернее безлунной ночи. И неслучайно провидению было угодно, чтобы он стал палачом. Мучить людей было его призванием. Можно даже сказать, что он любил своих жертв. Самое большое удовольствие Сансон получал, когда видел страдания женщин. Поговаривали, что он был влюблён в некую даму и даже назначил ей свидание. Когда она узнала его профессию, то подала на него в суд. Сансон проглотил обиду, но с тех пор тайно возненавидел весь женский род и встал на путь мести. Он испытывал истинное наслаждение, когда видел перед собой красивую женщину, которую ему предстояло казнить. К своей страшной профессии он относился, как к священнодействию – и в то же время, как к справедливому возмездию. Особенно, если перед ним была дама. Вот к такому человеку я имела несчастье попасть в лапы.

– Очень жаль!
– Мне тоже. Поняв скрытую сущность Сансона, я приготовилась противостоять ему со всем возможным достоинством, на которое была способна. Я уже понимала, что умру страшной смертью, но даже не догадывалась, что он мне готовил! Оставшись со мной наедине, это чудовище предложило мне унизительную близость – как будто я была проституткой. Я не удержалась и высказала ему в лицо всё, что думаю. Это стало роковой ошибкой. С подлой улыбочкой он заявил, что я ещё пожалею о своей дерзости. Меня отвели в тюрьму. Мой тюремщик оказался прямой противоположностью Сансона. Это был очень добрый и благородный, несмотря на своё простое происхождение, человек. Он относился ко мне, как отец, и даже сочувствовал. Я видела его глаза, когда он приносил еду, – в них стояли слёзы.
– Вы знали, что вас ждёт?
– Конечно. Более того, я понимала, что та же участь ожидает моих друзей – Мари и Людовика. «Обезумевшая чернь не остановится ни перед чем», – сказала я им перед разлукой. На этих низменных инстинктах и собирался сыграть мой враг.

– Вы говорите о Сансоне?
– Да. В тюрьме Ла Форс содержалось много родовитых заключённых, но именно меня он распорядился отдать толпе на растерзание. Я пережила жуткое бесчестие – благородной даме не пристало говорить об этом подробнее – но думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Сансон стоял чуть поодаль и с дьявольской усмешкой наблюдал за моими страданиями. Потом отсёк мне голову и передал её толпе. Меня накрасили, напудрили и, водрузив голову на пику, прошли мимо окон моей дорогой Мари. Думаю, тогда она вспомнила мои прощальные слова…
– Какой ужас! Это несправедливо и чудовищно. Что же было дальше? Ах, извините, я спросила, не подумав.
– Почему? – улыбнулась Луиза де Ламбаль. – После физической смерти жизнь ведь не кончается. Прошло полтора века – и мы с Сансоном встретились вновь. Правда, уже при менее трагичных обстоятельствах.

– Расскажите, пожалуйста!
– В 20 веке мы оба, как ни странно, избрали путь творческого самовыражения и стали актёрами. В новой жизни меня звали Гретой Гарбо, а Сансона – Кларком Гейблом. Мы сыграли с ним вместе всего в одном фильме «Сьюзан Ленокс: падение и взлёт» – и прекратили совместную работу. Слишком свежи были мои воспоминания и сильна наша обоюдная ненависть.
– Вот оно что! Всюду пишут, что эти двое терпеть друг друга не могли – а причину никто не называет.
– Причина – в нашем прошлом.
– Какая интересная история! Жаль, что никто об этом не знает.
– Главное, что мы с Сансоном знаем.

– То, что вы рассказали, принцесса, многое объясняет. Вот откуда у Гарбо этот прирождённый аристократизм! Она могла играть королев без грима. И невероятное чувство собственного достоинства – из-за чего Гейбл называл её снобом. Теперь я понимаю, почему на пике карьеры Гарбо ушла из кино и стала отшельницей.
– Да, я не хотела вращаться в тех кругах, где находился мой враг. Само его присутствие оскверняло мою жизнь. Я ушла – и не жалею.
– Простите моё любопытство, принцесса. Про Гарбо говорили, будто в любви она… предпочитает женщин. Это правда?
– Отчасти. Дело в том, что внутренний мир для меня всегда был важнее внешнего. Мужчины, женщины приходят и уходят. Ничто не вечно. Наша красота увядает. Но была особа, которую я любила всем сердцем, – моя несравненная Мари.

– Антуанетта?
– Это была удивительная женщина. Для меня она была всем – королевой, подругой, возлюбленной. Мы с ней были единым целым.
– А как же король?
– Луи? Он изумительный человек, один из лучших людей, которых я знала. Чистейшее и благороднейшее сердце. Он любил людей – даже простолюдинов и тех, кто потом послал его на казнь. Любил труд – особенно слесарное мастерство. В нём не было и тени снобизма. И когда перед казнью он сказал, что невиновен, – это была чистая правда. Но у этого добрейшего человека была интимная проблема в том, что касается мужского достоинства. Благородной даме не пристало выражаться подробнее.
– Извините меня за бестактность, принцесса. И что же королева?
– Мари была очень чувственной женщиной. Воздержание давалось ей нелегко. Для меня это не было столь мучительно. Наши отношения были целомудренны, пока однажды Мари не призналась в том, что её брак – это, скорее, дружба, чем страсть. Но она очень уважала Луи. Не хотела ему изменять. Хотя недоброжелатели и завистники приписывали ей всякое. Но королева была выше подобных сплетен. Чтобы снять напряжение, она много танцевала и даже каталась на коньках. Но это не помогало. Она призналась мне в своей беде, и я постаралась дать ей то, чего она так страстно желала, хотя и не совсем так, как это мог бы сделать мужчина…

   Я слушала Луизу де Ламбаль – и все те разрозненные факты, о которых я прежде читала, принимали вполне конкретные очертания. В конце нашей беседы я твёрдо решила, что напишу об этой удивительной женщине, а не о палаче Шарле Анри Сансоне. Да упокоит Господь его душу!

   Откровения принцессы весьма впечатлили моих одноклассников. Когда на следующий день я читала свою работу вслух, в классе стало непривычно тихо. Учительница спросила, откуда я знаю такие подробности. Я рассказала о своём способе погружения в эпоху и о том, как мысленно разговаривала с Луизой де Ламбаль. Но мне никто не поверил.