V
Мише не исполнилось и года, когда муж в первый раз не пришёл домой ночевать. ЖЭК в пяти минутах ходьбы, и Юра, если надо было задержаться на работе, вполне мог дойти до дома и предупредить. Может, отмечают чей-нибудь день рожденья или премию обмывают? Сегодня пятница, завтра выходной, вот и не торопятся...
Маша уложила детей и старалась отвлечься делами. Переделала всё нужное и не очень, а когда взглянула на часы, была половина первого. Телефона домашнего у них нет, есть у соседки по лестничной клетке Тамары. Но ведь не пойдёшь будить людей среди ночи? Ну а вдруг что-нибудь серьёзное случилось? Тогда надо срочно звонить: милиция, больницы, морги… А где взять телефоны этих самых больниц и моргов?
Маша, совсем уже собравшись, выглянула в окно: на улице была беспросветная темнота. Ближайший телефон-автомат на остановке. Но до остановки надо пройти метров триста тёмными, пустынными дворами. А если с ней что-нибудь случится? Что будет с детьми, запертыми в квартире? Нет, оставлять детей нельзя. Маша разделась.
Всю ночь она не сомкнула глаз: ложилась, но сон не шёл, вставала, снова и снова подходила к окну, вглядывалась в темноту…
Юра пришёл рано утром, здоровый и весёлый. Расцеловал Машу и детей. Рассказал, что вечером встретил сослуживца, тот пригласил в гости, по дороге прихватили ещё одного сослуживца. За выпивкой и разговорами забыли о времени, а когда вспомнили, был второй час ночи. Транспорт уже не ходил, и заночевали в гостях, в кухне на полу.
Маша и сама тогда не поняла: верит она или не верит всему сказанному. Юра одел детей и повёл их на прогулку, а она прилегла на диван и мгновенно провалилась в сон.
Муж стал задерживаться на работе по пятницам: начальник ЖЭКа, он же однокурсник, приглашал посидеть: выпить, закусить, поговорить. Начальнику отказывать нельзя. Потом по субботам они стали ходить в баню. Потом Юра снова не пришёл ночевать. Позвонил соседке Тамаре, что едет с коллегами на дачу одного из них, а приедет утром: дачные автобусы ходят только до десяти вечера. Никогда Маше не забыть взгляда, которым Тамара смотрела на неё, сообщая эту новость: сострадательного, понимающего бабьего взгляда...
Умерла бабушка Настя: пожаловалась на сердце, вызвали врача, тот назначил курс лечения, стала приходить медсестра делать уколы, на пятый день бабушка сказала, что ей получше, заснула и не проснулась.
Через три месяца погибла мама… Маша никогда не думала, что можно терпеть такую боль и продолжать жить…
Мама возвращалась из командировки, торопилась привезти важные бумаги до ноябрьских праздников, поэтому из Воронежа, куда прилетал самолёт, ехала на такси. Шёл дождь, быстро снижалась температура, и дорога покрывалась коркой льда. На такой дороге на встречную полосу вылетел огромный КАМАЗ, в который и врезалась на полном ходу «Волга». Водитель и мама погибли на месте…
Три дня перед похоронами слились для Маши в одно время — время нестерпимой боли. Она не отпускала от себя детей: обнимала, держала на коленях — это помогало не выпадать из реальности. Все остальные: родственники, друзья, соседи — не существовали для неё. Она не запомнила ничего: ни похорон, ни поминок.
Через несколько дней началась новая четверть, и Маша вышла на работу. Коллеги вели себя так, как будто ничего не случилось. Но дети… Дети смотрели такими сочувствующими глазами, так старались не огорчить, угодить… Маша из последних сил сдерживала слёзы….
После работы она бежала в детский сад, потом обязательно к папе. Спасали дети: они требовали заботы, постоянно что-то спрашивали, тормошили. Рядом с ними и папа немного оживал.
Со смерти мамы не прошло и двух месяцев, как Юра опять не пришёл ночевать. Соседка Тамара позвала к телефону. Маша совершенно не вслушивалась в то, что говорил муж: жив-здоров - и ладно, что за историю он сочинил на этот раз, ей было уже безразлично.
Весной муж не пришёл домой ни в пятницу вечером, ни в субботу утром. Маша отвезла детей к папе, а сама вернулась и начала собирать вещи: поняла, что жить с мужем дальше, делая вид, что у них всё хорошо, больше не сможет. За две поездки на такси перевезла одежду и обувь, свою и детскую. Оставалась Мишина кроватка, ящик с игрушками и книги. Дети с радостью остались ночевать у дедушки, а она вернулась ждать мужа.
Юра появился в воскресенье, ближе к обеду. Маша сказала о своём решении и поразилась реакции: муж не был ни удивлён, ни огорчён.
- Это твоё право. Если ты решила, значит, так тому и быть. Поживём отдельно, а там, может, ещё и передумаешь, - приговаривал он, быстро и сноровисто разбирая детскую кроватку и поглядывая на Машу, увязывающую шпагатом стопки книг.
Она старалась наклоняться как можно ниже, потому что чувствовала, что лицо её горит. Горит от запоздалого стыда: как же она не видела, не понимала, что уже давно не нужна мужу, мешает ему! Маше хотелось самой себя избить за такое позднее прозрение. Она тоже незаметно поглядывала на Юру: в его глазах читалась трусливая, недоверчивая радость. Он что-то непрестанно говорил, перенёс собранные вещи в коридор, побежал за такси…