Апрель уступал место заждавшемуся маю, чтобы тот взял последний весенний
аккорд. Солнце обогрело и разбудило от зимней спячки всё и вся, щедро даря долгожданное тепло. Пробудило оно и городские дворы, ещё совсем недавно угрюмые, занесённые снегом. Воздух наполнился щебетом сытых пичуг. Набухшие на деревьях почки не сегодня-завтра обещали раскрыться, украсив город весёлой молодой листвой. Лохматая дворняга дремала на припёке, иногда жалобно поскуливая и дёргая лапами, вспоминая нелёгкую голодную зиму. Ребятня шумела на площадке: младшие, под присмотром мам и бабуль, облепили скрипучие качели и карусели; девчушки постарше, как заведённые, прыгали через скакалки или играли в классики; мальчишки пинали мяч, награждая друг друга первыми синяками и ссадинами.
Но эта радующая глаз картина была бы не полной без старушек, занявших «своё» место на приподъездных скамейках. Наконец-то у них появилась возможность
основательно «посидеть» и наговориться вволю.
- Ну, здравствуй, Кузьминична! Как жива-здорова, как перезимовала? Живём в
одном доме, а месяцами не видимся.
- Слава Богу, Васильевна, пока живёхонька! Песочка-то, конечно, с меня всё
поболее. Опять же, в гололёд за мной ходить безопасно...
Старушки озорно похихикали.
- А ты как живёшь-можешь? Замуж не выскочила? Ты ведь у нас ишшо молоденькая!
- Да уж, невеста – без места, жених – без ума! Нашла молоденькую.
- А я бы ещё сходила!
- Чего несёшь, Кузьминична? Мозги отморозила за зиму? Мне в этом году, дай Бог, семьдесят стукнет, а я тебя на два-три годка помладше буду!
- Так скучно же, особо зимой. Ну, телик весь день гоняешь, видяшку. Почитаешь чего. Сын на Новый год в Тайланд звал, отказалась, куда мне - летать-то! Летом поеду к нему в Москву, на поезде, потихонечку. Он у меня в почёте: крупным отделом в НИИ руководит! Деньгами помогает регулярно. Спасибо ему, а иначе – зубы на полку. За квартиру заплати, за лекарство, туда-сюда и от пенсии, как в домино, пусто-пусто, сама знаешь...
- Твоя правда! Меня дочка тоже частенько переводами выручает. Слава Богу, живёт хорошо: муж, дети. Тоже звала на острова какие-то. Сеньшеловые, что ли? Отказалась – жарко там очень и далеко. Это раньше – в Сочи да Ялту, а они теперь всё на экзотику, куда подальше, да не по разу в год. Потеплеет, тоже поеду к ней в Питер. По внучатам соскучилась - страсть!
- А мои дом в Греции купили, так летом там обитают. Зазвались меня, но туда поездом ехать - упаришься!
- У моих тоже недвижимость на море. В этой, как её, забываю всё... В общем, в бывшей Югославии. Делятся же все - демократия нынче!
- А ты, Васильевна, схуднула за зиму. Случилось что?
- Да нет, я же всегда худосочной была. Ты, смотрю, тоже бока не наела, всё, как стюардесса!
Бабульки опять задорно похихикали.
- Да уж, не в коня корм! Ем, как на убой, а всё солидности не нагуляла. Я ведь, Васильевна, на сладкое подсела, как дитя малое, беда! Конфет штук десять за раз могу съесть. Эклер-другой на десерт не съем – день потерян!
- Так может у тебя описторхоз али ещё что из этого? – подтрунила над подругой Васильевна.
- Тьфу на тебя, сама ты – описторхоз ходячий!
- А я креветки распробовала. В жизни их не ела, а тут, как прорвало! С
лимончиком да с оливочкой!.. – Васильевна смачно причмокнула.
- Да ты что?! Холестерин сплошной твои креветки! И на вид противные, благо, не шевелятся. А я балычок люблю. Беру на рынке грамм триста-четыреста, не больше, чтобы не заветрился. Свеженького, янтарного! Да с батончиком его, да с маслицем!.. – Кузьми-нична зажмурила глаза. Очнувшись, продолжила. - А то ещё и рюмочку, как его там?.. Абсолюту! Душу согреть да жирок разогнать - вот и не толстею. А доведётся севрюжки купить, так и ушицу излажу – язык проглотишь!
- А я, Кузьминична, соляночку уважаю: наваристую, душистую! Возни с ней,
правда, а куда нам спешить? Но зато потом!.. Вот, опять беда, на ночь стала наедаться, в кровать надо, а тут жор нападает! Пока бутерброд-другой с буженинкой али с колбаской не съем – не угомонюсь! А то ещё и ночью встану сырца подрезать. Хоть замок на холодильник вешай!
- Да, подруга, дела... - Кузьминична подышала на стёкла своих очков и, протерев их носовым платком, спрятанном в рукаве пальто, деловито взглянула на часы. - Ну, ладненько, разговорились мы с тобой. Время к обеду, а у меня режим. Бады принять надо вовремя, витаминчики. Почапала я, Васильевна, сейчас чаще видеться будем!
- Режим - дело святое! А я пройдусь ещё: в мясной магазин зайти надо, посмотреть чего, опять же, масло оливковое у меня заканчивается. Прощевай, Кузьминична, увидимся!
ххх
В прихожей небольшой однокомнатной квартиры, где Кузьминична уже давно одна коротала свой век, было сумрачно. Впрочем, как и во всей квартире: лампочки были поменяны ею на менее мощные, а в люстре, что освещала комнату, и того ополовинены.
- Ну, что у нас в закромах?
Вымыв руки с обмылком хозяйственного мыла, Кузьминична открыла небольшой холодильник, который включила месяц тому назад. В холодное время года он был отключён для экономии - продукты с успехом хранились на балконе.
Закрома не ломились от яств - всё их содержимое состояло из початой пачки марга-рина, овощей и трёх сосисок.
- Среда, четверг, пятница... - Кузьминична пересчитала сосиски, извлекла «среду». - В субботу нужно закупиться на неделю...
Вспомнился разговор с Васильевной.
- Живут же люди - острова, дома за границей! – подумала без чёрной зависти. – Солянки да креветки с бужениной! И слава Богу! Пусть Васильевна хоть под занавес по-человечески поживёт, тоже горя помыкала. А я-то насочиняла: видяшка, Тайланд, эклеры! Чего это меня, дуру, понесло под гору? Прости меня, Господи! Ничего, сейчас и мы гульнём! Картошечка с капусточкой, морковка, лучок есть? Есть. Сейчас супец изладим - не помрём! Главное, чтобы у сыночка всё было хорошо! Сам не пишет, а вот невестка (пятьдесят лет ей, а всё невестка! Хорошая она у меня!) отписала, что попал он под сокращение. Уж как два месяца работу по специальности ищет – всё без толку, на её зарплату всей семьёй живут. А ещё ипотека висит – хотели дочке жильё отдельное справить. Беда...
Кузьминична посмотрела на фотографию сына с семьёй, перекрестила и расцеловала всех.
- Надо деньжат выслать им: подкопила, хоть немного, а всё в помощь. И
«похоронные» лежат без дела, тоже вышлю. Вроде Боженька ещё терпит меня на этом свете. А помру, чай, добры люди на земле не оставят...
ххх
Васильевна обедала супом, заправленным картошкой и вермишелью – не до шика... Мясо, которое она покупала в день пенсии, прокручивала на мясорубке, небольшими порциями раскладывала в полиэтиленовые мешочки и убирала в холодильную камеру. Далее извлекала по одному, размораживала и, добавив побольше сухарей, готовила котлетки.
Разговор с Кузьминичной не выходил из головы.
- Эклеры, балычок, севрюжка... С каких щедрот-то? Сын помогает? Так видела я его, когда он приезжал в гости к ней прошлым годом. С виду и не скажешь, что при деньгах. А тут – и дом в Греции, и то, и сё... Пальтишко зимнее лучше бы матери справил – это уже на ладан дышит... Насочиняла, поди, Кузьминична, а я и повелась. Сама-то, идиотка, что несла! Стыдоба, комедию устроили бабы старые!
Усмехнулась:
- Ладно, ерунда всё это, поозорничали, и будет. А вот с девочкой моей что делать? Когда же у неё жизнь наладится? Один бездельник на её шее сколько лет просидел, квартиру, подлец, ополовинил. Сейчас другой непутёвый попался, запил. Сколько раз говорила ей – забирай детей и уезжай со своего гнилого Питера! Соединим две квартиры, жить вместе будем. Так нет, что ж мы мать глупую слушать будем!
Васильевна со вздохом вытерла накатившие слезы, подошла к образам, стоящим на стареньком комоде. Горяча и искренна была материнская молитва: «Господи, в милости Твоей власти чадо моё, помилуй и спаси его имени Твоего ради!»
ххх
В субботу, как и планировала, Кузьминична побрела в ближайший магазин. Положив в корзинку для продуктов пакет с семью сосисками, хлеб и овощи, направилась к кассам.
- А эклеры чего ж не взяла?
Кузьминична обернулась: за спиной стояла Васильевна.
- Или свежести не той? - по-доброму улыбнулась соседка. - Подожди меня, я ещё молоко возьму, домой вместе пойдём. Если не возражаешь, конечно...
Выйдя из магазина, Васильевна приобняла подругу:
- Ну что, за балыком и севрюжкой на рынок вместе поедем?
Кузьминична залилась краской, остановилась, хотела что-то сказать, но Васильевна продолжила:
- Ладно, повеселились, попонтили, и будет! Пойдём ко мне, на стол соберём чего. У меня наливочка есть, малиновая, чудо! Выпьем по рюмочке-другой за нас хороших, детей наших, внучат и, как говорится, за сбычу мечт! Ведь нам с тобой ещё жить да жить, Кузьминична!